Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1906-1925) - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 18

Свой норов не замедлили проявить и революционные решетчатые мачты. Как и следовало по законам строительной механики корабля, они отчаянно вибрировали, требуя дополнительных креплений. Нагреваясь же от дыма из близко расположенных дымовых труб, густая решетка мачт превращалась в высокотемпературный радиатор отопления, перекрывавший сообщение с площадками наблюдения и управления огнем. Пришлось искать обходные пути со стальными штормтрапами.

Доделки и доработки продолжались, в лучших традициях прошлого, еще по происшествии почти полутора лет после вступления корабля в строй флота.

1 января 1911 г. "Андрей Первозванный", имея 493 человека команды и находясь в далеко незаконченном виде, продолжал в вооруженном резерве вести "двойную жизнь". Одна часть команды поочередно проводила строевые занятия и ружейные стрельбы на Северном стрельбище, несла вахту и наряды, охраняла принятую технику, другая столь же энергично занималась доводкой еще во множестве остававшихся не принятыми устройств, систем, механизмов. На корабле в среднем каждый день работали 360–370 рабочих. В декабре приняли половину водоотливной и осушительной систем. Только еще начинались работы по прокладке системы искусственной вентиляции и подкреплении палубы.

В зачаточном состоянии оставалась установка муфт Дженни Путиловским заводом. 305-мм орудия были готовы к стрельбе на скорость, но оставалась не налаженной их вертикальная наводка. 29 января в радиорубке Адмиралтейский завод начал установку станции фирмы Сименс и Гальске. В переделке нуждалась система управления противоминной артиллерии и ручная подача в башнях 203-мм орудий.

Прокладку дополнительной системы вентиляции задерживало неполучение вентиляторов от русской кампании Шуккерт. 29 марта она только еще обещала ускорить поставки.

На новом месте (за 4300 руб.) устраивали дополнительную радиокаюту. Особенно удручали разрушительные переделки ужу сделанного, особенно там, где явно были повинны авторы корпусных конструкций. Так для подкрепления верхней броневой палубы, не выдерживавшей стрельбы из орудий, и для прокладки дополнительной вентиляционной сети электротехникам Кронштадтского порта пришлось снимать уже законченную проводку, погубив и затраченный на работу труд, и уйму дефицитнейшего дорогостоящего кабеля.

Тщетно электротехник капитан 2 ранга К.В. Спицын напоминал Главному минеру о многотысячных расходах для этой перемены сети на 300 ламп, о том, что вопреки всем обычаям достройки "работы все прибавляется и прибавляется" и о лично им полученном от товарища морского министра (И.К. Григорович) указании "никаких переделок в раз установленном не производить, кто бы это ни просил и ни приказывал". Все эти работы, включая "усиление освещения и дополнение канализации тока", были, однако, санкционированы решением МТК. Нельзя же было оставлять корабль без вентиляции, а его корпус — без подкрепления. И потому завод, не медля, уже 21 января 1911 г. приступил к подкреплению верхней палубы. В эту "экономию" как в черную дыру, бесследно утекали десятки и сотни тысяч рублей, каждый год тратившихся на ремонт механизмов, вызванный халатностью рабочих, недосмотром за ними на заводах, и неудовлетворительностью обслуживания на кораблях. Так приходилось расплачиваться за вечный некомплект инженер-механиков (как, впрочем, и других офицеров) и матросов-специалистов, особенно на достраивающихся и новых кораблях.

В предвоенные годы своими скандальными авариями в истории флота вошли броненосцы "Победа" (в 1902 г. в пути на Дальний Восток котлы были приведены "в частью испорченное, негодное и заржавленное состояние") и в 1903 г. — броненосец "Ослябя". Теперь — в год начала испытаний "Андрея Первозванного" — схожим скандалом отличилась "Слава" (см. Мельников Р. М. "Цесаревич", Ч. П. 2000. с. 35). Огромный непредвиденный расход на дорогостоящий ремонт "Славы" в 1910–1911 гг. в Тулоне отразился и на достройке "Андрея Первозванного". Все эти аварии и их причины не составляли, конечно, секрета и для старшего механика "Андрея Первозванного". Еще в пору своей инженерной молодости, плавая в 1896–1901 г. на броненосце "Сисой Великий", он воочию мог почувствовать цену казенной неразберихи и фантастического множества недоделок, с которыми корабль могли отправить в плавание.

Из-за них, как и из-за недостаточной обученности команды, случился в 1897 г. в башне "Сисоя" взрыв, стоивший жизни 22 человек. Этот личный опыт, возможно, и заставлял механика Моннерот-дю-Мэна с особой настойчивостью обращать внимание начальства на ненормально малую укомплектованность его машинной командой, которая физически была не в состоянии охранять и обслуживать новые и новые переходившие в ее ведении механизмы. Упоминаемые и в строевых рапортах командира Шванка цифры некомплекта машинной команды на высшие инстанции впечатления не производили. Так и видится за их невниманием историческая резолюция З.П. Рожественского по поводу массовой аварии котлов на считавшемся "новым", но уже изрядно состарившемся при достройке броненосце "Ослябя".

Тогда адмирал, состоя и.о. начальника ГМШ не внял объяснению старшего механика, задыхавшегося от обилия работ с окружающими его 30 котлами и острой нехватки знающих машинистов и кочегаров и 13 сентября 1903 г. на полях рапорта начертал "Очень жаль, что сам разобраться не может, а малоопытность команды — вещь обыкновенная".

Но полковник Моннерот-дю-Мэн, хотя как и механик "Ослябя", был назначен на корабль недавно и не имел опыта, уступать бюрократии не хотел. В обстоятельнейшем рапорте на имя командира Шванка от 31 декабря 1910 г., он с полной доходчивостью объяснил, какие непоправимые аварии неизбежно ожидают корабль, если будет сохраняться тот нелепый порядок, когда на 25 периодически (без ведома механика) включающихся котлов и всех сложнейших систем и механизмов имеется только одна десятая штатная численность машинной команды, да и эти люди неукоснительно наряжаются во все караулы и корабельные работы.

Обращал механик внимание и на весьма деликатную конструкцию котлов Бельвиля, требующую очень внимательного и бережного к ним отношения — как в обслуживании, так и при очистке, исправлении. И делу не поможет даже полное освобождение кочегаров от всех работ и нарядов. Неизбежно грядущую непоправимую гибель котлов можно предотвратить только немедленным пополнением машинной команды до штатной численности. Из нее, как видно из рапорта командира еще от 1 января 1910 г., при авральных выходах в море имелось только 39 из 100 машинистов и 32 из 235 кочегаров). Пока же механик в первую очередь (так как корабль стоял в зимнем резерве) требовал кочегаров и "конечно, знакомых с котлами Бельвиля".

Во времена З.П. Рожественского такое требование было бы сочтено, наверное, за дерзость. Механики, которых строевые офицеры привычно продолжали относить к "низшему сословию", не смевшим вносить дезорганизацию в порядок службы, должны были знать свое место. Но командир Шванк мыслил иначе. В своей явно сочувственной резолюции он заметил: "работы начинать с 8 утра (вместо обычных 9.15 — Р. М.), хотя это не намного увеличит положение дел".

Возносясь по ступеням служебной иерархи и блуждая по коридорам власти, рапорт Моннерот-дю-Мэна дошел до начальника Действующего флота Балтийского моря вице-адмирала Эссена. В своем обращении к начальнику ГМШ от 14 января 1911 г. адмирал признавал, что "на всех судах Действующего флота имеется большая нехватка кочегаров". И помочь "Андрею Первозванному" флот не сможет до тех пор, пока не кончит свою подготовку очередная смена учеников на транспорте "Океан". Таков, мог бы добавить адмирал, был итог истребительной деятельности "флотоводцев" Витгефта, Вирена, Рожественского, которые в считанные полтора года сумели погубить и весь российский флот, и лучшие его кадры.