Ощупью в полдень (= Право ходить по земле) - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 25

• Предыдущая
• 25/29
• Следующая

Начнем сначала. Приехала она из командировки в субботу. Отсюда снова поедем вперед. И каждый факт надо взять на ощупь. Надо выяснить все насчет командировки. Отправлюсь-ка я опять в редакцию».

Беляков встретил Стаса теплее, говорил с ним вроде сочувственно. «Хороший видок у меня, наверное», – подумал Тихонов. На Танином столе было уже пусто, аккуратно вытерта пыль и только под стеклом еще лежала фотография счастливо смеющегося космонавта с надписью «Доброму и умному товарищу, прекрасному человеку…» Беляков перехватил взгляд Стаса, извиняющимся тоном сказал, тяжело вздохнув:

– Ничего не попишешь, жизнь продолжается…

– Да, жизнь продолжается, – кивнул Тихонов. – Но в какой-то миг она остановилась. Нам надо вернуться к нему. Вы сказали мне, что Таня вышла на работу в субботу, двенадцатого, а командировка у нее была по десятое. Откуда это расхождение?

– Разве? – удивился Беляков. – Я, честно говоря, не помню уже. Может быть, мы с ней договорились раньше. Не помню.

– Постарайтесь вспомнить, это важно.

– Вообще-то у нее были отгулы за дежурства, может, она их использовала? Не могу вспомнить, говорила ли она мне…

– Напрягите память, свяжите с какими-то событиями! У вас же должна быть творческая ассоциативная память. Помните, как у Чапека: «О, шея лебедя, о, эта грудь…»

– Не помню, – развел руками Беляков.

– Ладно, – сказал Тихонов. – Мы с вами в прошлый раз смотрели блокнот Аксеновой. Он у вас сохранился?

– Да, я оставил его себе на память.

– Одолжите его мне на несколько дней, – попросил Стас, – я его верну потом.

С видимым сожалением Беляков достал из стола блокнот:

– Только, пожалуйста, верните, не забудьте.

– Хорошо, – сказал Тихонов, листая блокнот. Все то же самое. И в конце эти непонятные фразы. И фамилия – «А. Ф. Хижняк».

– Вы не знаете, случайно, кто такой Хижняк? – спросил Стас, показывая Белякову запись. Тот близоруко щурился, долго, внимательно смотрел, полистал страницы в обратном порядке, пожал плечами:

– Тут полно разных фамилий. Она ведь со многими людьми встречалась. Вот здесь еще какие-то: Ли, Дебаремдикер, Синев, Громов…

«Но Хижняк – последняя фамилия. Потом ее убили, – сказал себе Стас. – А может быть, здесь вообще никакой связи нет…»

В бухгалтерии Стас долго рассматривал отчет Аксеновой по командировке, пытаясь вместе с Таней повторить маршрут. Билет на самолет Москва – Ровно, счет за шесть дней проживания в гостинице, железнодорожный билет в купейный вагон.

Восстановим снова. В Ровно Таня прилетела третьего февраля. Счет в гостинице открыт тем же числом. Закрыт девятого. Минуточку, от третьего до девятого – семь дней. Значит, она поселилась в гостинице во второй половине дня и в первой половине уехала – поэтому ей посчитали шесть дней. Поезд от Ровно до Москвы идет около суток. Если она уехала в середине дня девятого, то в середине дня десятого она должна была быть в Москве. А Галя, ее сестра, категорически утверждает, что Таня приехала в пятницу утром, одиннадцатого. Где же еще она была почти целые сутки? Тихонов взял железнодорожный билет и внимательно посмотрел на свет. На темном квадратике картона были видны еле заметные светлые точки компостерных щипцов…

– Этот билет выдан железнодорожной кассой станции Ровно на скорый поезд номер шестнадцать, который прибыл на наш вокзал десятого февраля в шестнадцать часов двадцать минут. Но в Брянске десятого числа билет был прокомпостирован на сутки. Затем его владелец сел в двадцать три сорок на московский поезд и прибыл в Москву одиннадцатого февраля в восемь часов утра. – Билетный кассир взглянул на отчужденное лицо Тихонова и добавил: – Нет-нет, вы не сомневайтесь, у нас четкий график и перевозки на учете.

– Конечно, конечно, – согласился Тихонов и спросил: – А когда этот скорый прибыл в Брянск?

– Сейчас посмотрим по расписанию, – кассир пробежал карандашом по колонке цифр. – Десятого февраля в девять пятнадцать утра.

– Спасибо…

Тихонов вышел на привокзальную площадь. Часы на башне громыхнули четыре раза. Холодный сырой ветер с Москвы-реки хватал разгоряченное лицо. Тихонов, задумавшись, прошел остановку, вышел на Бородинский мост. Вода в реке не замерзла, коричневая, грязная, подернутая легкими клочками пара, она несла изгрызенные желтые глыбы льда. Тихонов стоял на мосту, облокотившись на перила, на едком, пронизывающем ветру, и смотрел в темную рябую глубину. На мутном, сморщенном зеркале воды он пытался начертить какую-то схему. Потом с остервенением плюнул вниз, как будто река скрывала все, будто она не пускала к истине… Почему Брянск? При чем здесь вообще Брянск? Брянск-то откуда здесь взялся?

Позвонив по телефону в Брянский облспортторг, Тихонов узнал, что эта винтовка в апреле 1965 года была продана городскому клубу ДОСААФ…

«Ну что ж, Стас, вот ты уже, как говорится, достиг определенных успехов: нашел своим брянским коллегам похищенное имущество», – грустно подумал Тихонов. – И «судьба» этого «имущества» – страшная судьба – стала известна. Вот так оно и нанизывается цепочкой: головотяпство в клубе, где не обеспечили сохранность оружия, потом некрупная и в мировом масштабе неважная кражонка, которую совершил мелкий жулик Плечун, потом этот неизвестный покупатель – на черта ему краденая винтовка? А потом – смерть Тани Аксеновой… Как уследить здесь, в этой цепочке случайностей, где начинается закономерное? В растяпе кладовщике? Нет. В воришке? Не похоже: сам он сидит в колонии, а винтовку еще раньше продал… Покупатель? Здесь начинается темнота. Что за любитель оружия такой? Осталась ли винтовка в его руках или путешествовала дальше? Неясно. Но мне нужен этот покупатель, и его надо искать. Как хлеб ищут. Ну что ж. Примем первые меры…

• Предыдущая
• 25/29
• Следующая