Брешь в стене - Михайлов Сергей - Страница 9
- Предыдущая
- 9/45
- Следующая
Теперь о событиях в Милане несколькими днями раньше. С неким Риччи внезапно происходят странные метаморфозы: он перестает считаться с женой, полностью игнорируя ее, путает имя собственной дочери и, наконец, приобретает шрам как минимум годичной давности. Первые два обстоятельства сами по себе еще ничего не значат — худо-бедно, но им все-таки можно найти обычные, бытовые объяснения, но вот третье… Здесь дело намного сложнее. Даже само по себе оно уже наводит на некоторые неутешительные мысли, а в совокупности с первыми двумя приобретает характер ярко выраженной патологии. Действительно, ни человеческий организм, ни современная медицина не способны в считанные часы зарубцевать свежий шрам, а о том, что возраст шрама исчисляется даже не днями, а часами, свидетельствует супруга Риччи. Какой же вывод напрашивается из всей этой совокупности фактов? А вывод тот же, что и в истории с Шарлем Левьеном: миланец Риччи был подменен двойником. Сам же Риччи бесследно исчез.
Следует ли отсюда, что между исчезновениями, а также между обоими двойниками существует какая-то взаимосвязь? Похоже, следует. Если сделать подобное допущение, то тут же возникает целый ряд вопросов. Во-первых, какая цель преследовалась обоими подменами? Во-вторых, кто они, эти двойники? В-третьих, следует ли ограничиться двумя случаями появления двойников или стоит предположить возможность и других подобных преступлений? Но если случаев не два, то сколько?.. В-четвертых, каков механизм подмены одного человека другим? Каким образом могли бесследно исчезнуть три человека? Или больше?.. И наконец, в-пятых: почему именно Лондон? Ведь и тот, и другой, покинув свои дома, в спешном порядке отправились в Лондон. Уж не готовится ли крупный террористический акт? Взрыв Букингемского дворца? Убийство премьер-министра? Боже, какая чертовщина в голову лезет!..»
Клод Реналь очнулся от своих мыслей, только когда такси замерло напротив двухэтажного коттеджа. Багровое предзакатное солнце мягко падало за альпийские вершины, оставляя на спокойной глади Женевского озера длинную, подернутую рябью, светящуюся дорожку. Дневной зной сменился вечерней прохладой, прозрачный воздух был напоен ароматами горных цветов, свежестью близкой воды, какой-то неземной умиротворенностью, спокойствием, тишиной, сытой и безмятежной сонливостью. Здесь, в одном из богатых пригородов Женевы, недалеко от французской границы, люди не просто жили — они получали удовольствие от жизни.
Клод Реналь отпустил такси и направился к коттеджу. «А неплохое гнездышко свил себе старина Джил!» — усмехнулся он, сдвигая шляпу на затылок.
Джилберта Сэндерса он знал уже лет пятнадцать, не меньше. Это был прекрасный полицейский, великолепный спортсмен, отчаянный, смелый, любивший риск больше собственной жизни, пускавшийся в совершенно немыслимые авантюры, участвовавший в десятках, если не сотнях стычек, в погонях, захватах, перестрелках. И при этом он всегда выходил целым и невредимым из любой самой скверной истории, всегда одерживал верх над врагом. Он прекрасно стрелял, в совершенстве владел несколькими видами восточного боевого искусства, знал несколько языков, обладал весьма серьезными сведениями из медицины, химии, криминалистики, юриспруденции, а также других областей знания, необходимых в его непростой работе. И при всем при этом имел оригинальный склад ума, некий талант к сыску, отлично понимал, что в его работе бурному финалу всегда предшествует будничная, кропотливая, порой заводящая в тупик, рутина. Словом, Джил Сэндерс был эталоном, к которому, как считал Клод Реналь, должны стремиться полицейские всего мира.
Сэндерсу не было еще и двадцати, когда он стал работать в сыскном отделе Скотланд-Ярда. Судьба бросала его из Портсмута в Ньюкасл, из Бирмингема в Глазго, из Белфаста в Лондон, пока наконец двадцати пяти лет от роду он крепко не сцепился со своим тогдашним начальством. С британской полицией пришлось проститься, но, перебравшись на материк, Сэндерс тут же изъявил желание служить в полиции французской. Тут-то он и встретился с Клодом Реналем, который вскоре стал его лучшим другом. Бок о бок на протяжении шести лет они ворошили гнезда преступного мира, врывались в тайны парижской мафии, вступали в единоборство с уголовными элементами всех мастей. Они прекрасно дополняли друг друга, дополняли и учились: Клод у Джила — решительности и быстроте, Джил у Клода — способности к вдумчивому анализу и умению оперировать фактами. Джил был непревзойден в действии, Клод же не имел равных в логике. Шесть лет постоянного общения принесли благотворные плоды для обоих, наградив их теми качествами, которых у них как раз не хватало.
Но случилось так, что Сэндерсу, или «британскому льву», как окрестили его французские коллеги, снова не повезло: во время ведения дела по раскрытию крупной банды фальшивомонетчиков он вторгся в недоступный для простых смертных мир одного высокопоставленного вельможи. Дело замяли, а не в меру ретивого сыщика вежливо «попросили» уйти из полиции.
Так в тридцать один год кончилась полицейская карьера Джилберта Сэндерса. О дальнейшей судьбе своего друга Клод Реналь знал только понаслышке. Кажется, Джил пустился в какие-то сомнительные авантюры, участвовал в секретных операциях в Анголе, Иране, Никарагуа, Панаме, на Ближнем Востоке. Несколько лет прожил в Центральной Африке. Сколотив изрядный капиталец на продаже своего опыта, рук и головы сильным мира сего, он внезапно вернулся в Европу и совершенно неожиданно осел в Швейцарии, купив коттедж на берегу Женевского озера. С тех пор прошло уже несколько лет, но о некогда отчаянном парне, Джиле Сэндерсе, ничего слышно не было. «Видимо, — решил Клод Реналь, — старина Джил окончательно вышел в отставку».
Телеграфировав Сэндерсу о своем желании навестить его по одному очень любопытному делу, комиссар Реналь не замедлил привести свое намерение в исполнение. Совместная итало-французская операция по разгрому международной шайки контрабандистов завершилась неделю назад, но особыми успехами ее финал не блистал. Пожалуй, единственным светлым моментом во всей этой акции оказалось обнаружение целого склада наркотиков в городке, вверенном бдительности комиссара Реналя; самой же банде удалось уйти почти без потерь. Получив от парижского руководства благодарность за прекрасную службу — что бы там ни было, а склад наркотиков был найден именно группой Клода Реналя и именно в его городе, — комиссар, пользуясь благорасположением начальства к своей персоне, попросил отпуск на пару недель и незамедлительно получил согласие. Эти две недели он намеревался посвятить частному расследованию дела Левьена — Лебона — Риччи, — частному потому, что для официального начала следствия пока не было оснований. Антонио Пеллони, его старый друг и миланский коллега, выразил искреннее сожаление, что не может помочь комиссару в этом расследовании — по крайней мере в ближайшее время: дома ждали неотложные дела. Сказав Марии, своей верной супруге, что едет навестить старого товарища по службе — а доля правды в этом действительно была, — Клод Реналь отправился к берегам Женевского озера, к Джилберту Сэндерсу. Помня о выдающихся способностях «британского льва» и о тех шести отчаянных годах совместной работы в парижской полиции, Реналь надеялся склонить его к поискам разгадки страшной тайны.
Дверь долго никто не открывал, но вот на пороге возник сам Джилберт Сэндерс. Это был крепкий коренастый мужчина, сильно загоревший, с правильными чертами лица, холодным оценивающим взглядом серых, глубоко посаженных глаз. Одет он был в голубой вязаный свитер и старые потертые джинсы.
Несколько секунд прошло в молчании. Наконец Сэндерс сказал:
— Заходи.
Повернулся и пошел в дом, давая гостю понять, что тот может следовать за ним.
«Даже руки не подал, — не на шутку обиделся Клод Реналь, — и взгляд у него какой-то колючий, настороженный, словно я к нему с обыском явился. А как он изменился за эти десять лет! От былой доброжелательности и открытости и следа не осталось…»
- Предыдущая
- 9/45
- Следующая
