Тумак Фортуны или Услуга за услугу - Михайлов Сергей - Страница 17

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая

— Ну, блин, ты даешь! — осклабился Вовка. — Поди, с перепою такое привиделось, а?

Витюха почему-то густо покраснел.

— Да нет, не то чтобы очень… так, слегка накануне на грудь принял… две ноль-семь.

— Да с тебя, малец, и пробки понюхать, и то много окажется, — вставил слово Григорич. — Ишь, две ноль-семь!

Тут слово взял Колян:

— Дело-то, братцы, гляжу, серьезное, — сурово проговорил бригадир. — Сон-то непростой, с заковыкой. Вещий сон-то, со значением. Растолковать бы его надобно.

— Да кто толковать-то будет, Колян? — ввернул и я словечко.

— Да хоть бы и я, — отозвался бригадир. — Я ведь, Васька, с Фрейдом на короткой ноге, кое-чего от него понахватался. Сейчас покумекаю, может и рожу что.

— Ну рожай, Коляныч, рожай, — пожал я плечами, — только сдается мне, что все это туфтень, белиберда.

— Ну не скажи, — авторитетно возразил Колян, — толкование снов — это дело тонкое, ответственное, особой квалификации требует. Я вот тут уже кое-что покумекал, и сдается мне, что слыхал где-то похожую историю, про бородача Витюхиного, да про суд над ним неправедный, да про кресты, да про пустыню безводную… Не помню только, где. На языке вертится, в башке что-то мелькает, а что именно, не разберу.

И тут Григорича нашего перекосило. Вскочил он, глаза выпучил, ртом беззубым воздух хватает — ну, думаю, кранты дедуле, сейчас кондратий его обнимать начнет. А он вдруг истошно как завопит:

— Братва!!! Знаю! Знаю, братва, как сон мальца этого расшифровать!

— Валяй, дед, не томи, — сказал я, предчувствуя, что что-то сейчас для меня важное произойдет.

— Да чего валять-то? И так все ясно: Мавродий это. Мавродий и есть.

— Это какой еще Мавродий? — не понял я.

— А тот, что «МММ» заправляет. Слыхал о такой конторе?

Лицо у меня, похоже, вытянулось. Был у меня свой интерес в этой конторе, в виде пачки акций, на которые возлагал я надежды немалые. Ждал, когда вырастут они в цене, чтобы тачку себе отхватить.

— Не каркай, Григорич, говори по сути, — напер я на него, волнуясь.

А тут и у Коляна интерес к словам деда проснулся. Глазки бригадирские заблестели, буравчиками тому в физиомордию впились.

— Ну-ка, ну-ка, дед, продолжай, — сказал он. — Оригинально толкуешь, слов нет.

— Вот я и говорю, — продолжал Григорич, поощренный бригадиром. — Бородач тот Витькин — это и есть сам Мавродий, директор АО «МММ», а те мужички, что вокруг него толклись — вкладчики евойные. Помните бумажки, которые бородач разбазаривал? Акции это, мужики, акции и есть. У меня дочка этой макулатуры цельный мешок скупила, на виллу в Париже копит.

— Ну хорошо, — встрял я, пытаясь побороть в себе смутные предчувствия, — а дальше-то что? Что с этим Мавродием-то дальше произошло?

— Известно что: в ментовку его загребли. Под суд его назначили, нечестивца. За то, что народ лапошил да за его счет мошну свою пополнял. Сдается мне, кинет он вскорости простачков-то тех доверчивых, что на провокации Леньки Голубкова повелись да акций понакупили… Эх, надо бы дочку свою предупредить, чтобы сдала акции, пока петух жареный в зад ей не клюнул.

Колян одобрительно закивал.

— Дельно толкуешь, Григорич, дельно. Прямо в точку попал… Эй, Васька, чего это у тебя с рожей-то?

А с рожей у меня, действительно, творилось что-то неладное. Чувствую — багровеет она, дубеет, свинцом да кровью наливается, того и гляди, пополам треснет. Дыханье в груди сперло, ни продыхнуть, ни бзднуть, а в горле неведомая хренотень зависла. В глазах темнеть начало, мутью какой-то физии корешей моих подернулись.

— Братва! — гаркнул Колян. — Василь Петрович наш коньки отбрасывает! Спасать мужика надо! Воды, живее! Тащи стакан!!

Что потом было, помнится мне со скрипом. Чувствую только, как подносит мне кто-то стакан к губам, а я его, стакан этот, машинально опорожняю. В башке у меня вдруг словно что-то взорвалось и… начало отпускать. Еще пара-тройка секунд, и я, наконец, с облегчением вздохнул. А потом и муть в глазах стала исчезать.

Открываю я зенки — и вижу перед собой физиономию бригадира нашего, Коляна. Глядит он на меня с нескрываемым интересом и… улыбается.

— Чего лыбишься, Колян? — брякнул я первое, что пришло на ум.

— С выздоровленьицем, Василь Петрович. Мы ведь тебе вместо воды водки плеснули, а ты и выпил, даже не поморщившись. Усвоил теперь, какая метаморфоза с тобой произошла?

Оглядел я очумелым взглядом стройные ряды братвы нашей и вижу: рады они за меня, рады, что вернулся я в строй после тяжкого недуга. И тут до меня доперло: е-мое, так я ж здоров, мужики! В смысле, не воротит меня больше от водки: хочу — пью, хочу — не пью! Вот так дела! Выходит, кончилась моя контузия, кончилась самым странным образом. Вышибло из меня трезвость мою проклятую, клин клином вышибло. А все потому, что струхнул я порядком за кровные свои денежки, вложенные в липовые, как выяснилось, акции этого проходимца… э-э… как его там?.. Мавродия, кажись? Вот и сдвинулось у меня что-то в башке, а тут Колян вовремя подсуетился, смекнул, что к чему — и сунул под шумок стакан с водярой. Пей, мол, Василь Петрович, авось хворь твоя сама себя позабудет да и сгинет в никуда.

Навернулись от радости слезы у меня на глаза, и вижу я сквозь эту соленую предательскую влажность, как ржут мои кореша, за животы держатся да со смеху покатываются, аж поджилки трясутся. Пуще же всех хохотал, конечно же, Колян. Тут и я не выдержал и загоготал во все свое нутро. Ух, ну и ржали же мы! Это надо было видеть.

В тот же день, вечерком, сдал я свои акции и, к чести своей должен заявить, удвоил свой первоначальный капитал. Хоть немного, но наварил. По крайней мере, теперь хоть по ночам кошмары мучить не будут.

(К слову сказать, сон Витюхи-пэтэушника, действительно, оказался вещим, да и Григорич истолковал его по всей программе, прямо в точку попал. И полугода не прошло, как выкинул Мавродий эдакий фортель, что хоть башкой о стенку бейся, и накрылись все вклады горе-акционеров АО «МММ» медным тазом. Обул-таки, прохиндей, десять миллионов своих доверчивых сограждан, а потом еще и в депутаты Госдумы угодил, прямиком со скамьи подсудимых. Вот такие, братцы, дела у нас в матушке-России деются! Смех да и только).

И потекла моя жизнь по старому руслу. С одним лишь исключением: после работы пилил я прямиком до дому, без захода в забегаловку. Домой приходил вовремя и трезвым, а Светка, жена моя, с радости тут же стопарик мне выставляла. Я, понятное дело, не отказывался, выпивал законные мои сто грамм, но больше за вечер — ни-ни. Расхотелось что-то глушить себя алкоголем, сам не знаю — почему. Потерял я интерес к этому занятию, в смысле напиваться до потери пульса. Так, для аппетиту хряпнешь стопарик — и в норме, да и то только дома, при жене. Светка, и та, бывало, компанию мне составит. Словом, пошло у нас в семейных отношениях дело на лад. К нашей обоюдной радости.

О дедморозовском презенте вспомнил я только накануне женских праздников. После того трагического случая на стадионе, когда мне чайник проломили да зубья изрядно проредили, все завтрашние номера «МК» из моей башки как ветром выдуло. Ни разу не вспомнил об этой газетенке, хотя, следует заметить, приходила она исправно, ежедневно материализуясь в моем почтовом ящике. Светка отволакивала ее в сортир, на том дело и кончалось. А мне как-то даже в голову не приходило заглянуть в свеженький номер. И не то чтобы я забывал, а просто выключилось у меня что-то в башке, отрезало напрочь. Словом, приключилась со мной стопроцентная амнезия. Как бы не было никогда такой газетенки, и все тут.

А тут вдруг прозрение нашло. Вспомнил я все — и Санта-Клауса, и подарочек его новогодний, будь он неладен, и все вытекающие из него последствия. И появился у меня к «МК» нездоровый мартовский интерес. Стал я поутру заглядывать в газетку, все больше в хронику происшествий, в рубрику «Срочно в номер!». Что-то меня там притягивало, а что именно — и сам не пойму. Словно нашептывал мне кто-то: гляди в оба и жди сюрпризов.

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая