Лиха беда начало - Михалева Анна Валентиновна - Страница 59

• Предыдущая
• 59/74
• Следующая

— Привет…

— Ладно, я сегодня добрая. Подниму твое настроение до десятого этажа.

Посылаю тебе факс. Там интервью с Андреем Титовым двухлетней давности. Я весь наш архив перерыла, но ты останешься довольной. И не забудь о нашем уговоре! — протараторила она и бросила трубку.

Алена в недоумении уставилась все на того же безмолвно созерцающего ее Бакунина.

— Ну и?.. — он развел руками.

— Слушай, а у мужчин тоже есть какие-то свои нестандартные методы обольщения? Те, о которых мы не догадываемся? Или вы действуете как придется?

— Опять?! — рассвирепел он. — Опять за старое?! Почему я все время оказываюсь крайним и ты мучаешь меня своими идиотскими вопросами?

— Просто ты сидишь рядом. — Она равнодушно пожала плечами. — Так есть?

Или все ваши методы: шампанское, цветы и конфеты?

— Вот я еще и на оскорбление нарвался! — Он предпочел обидеться.

— Соколова, — зычно крикнула Варя, — тут для тебя факс пришел!

* * *

Тонкая бумага содержала в себе огромную статью из журнала «7 Дней» действительно двухлетней давности. Алена бегло пробежала глазами первый абзац.

Ничего сенсационного он ей не открыл. Ну, Андрей Титов, популярный уже тогда телеведущий, вещал о своей семейной жизни, о том, как хорошо им вместе с женой и сыном. Журналист, видимо, из чувства такта поддерживал этот треп на полном серьезе, хотя уже тогда все вокруг знали, что подобные басни — всего лишь басни и не более того. Титов вспоминал о своей жене только в присутствии журналистов.

В остальные мгновения своей жизни он держал в голове десятки женских имен и еще больше образов прекрасных «наяд», «афродит» и «нимф», которых развлекал и ублажал на стороне и в «большой тайне от прессы». Кого он хотел обмануть своими признаниями в нежной привязанности к жене и ребенку — телезрители ведь тоже не дураки. Если только собственную жену…

У Алены вдруг дух перехватило от одной сокрушительной мысли: «А что, если Титов или Бунин — не исключение?! Что, если все мужики такие?! Что, если Марина совершенно справедливо подозревает своего Павла в измене с Инкой? И Коржик такой же бабник, и теткин Горыныч, и главное — Вадим? Что, если неверность не порок отдельно взятого мужика, а просто норма их жизни?»

— Бакунин!

— Я занят. — Он старательно пялился в экран, явно боясь на нее взглянуть.

— Ну Лешенька… , — У меня статья!

— Только один вопросик!

— Ну? — Он резко развернулся к ней всем корпусом.

— Все мужики — бабники?

— Бабники. — Он снова повернулся к монитору. На губах его застыла издевка.

— Не правда. — Алена вздохнула.

— Еще какая правда.

— И ты?

— Я уже не мужик. С тобой рядом посидишь, навсегда потенции лишишься.

— Да ну тебя!

— Не может быть! Неужели я свободен?!

Алена разочарованно оглядела его скорченную за столом фигуру. Как ни странно, но на нее снизошло успокоение.

«Наверное, у меня крыша поехала. Мне нужно чаще общаться с нормальными, не зацикленными на, любовных историях людьми. А то поговоришь с Мариной да с теткой Таей — и до психушки рукой подать…»

Текст статьи ее мало занимал. Она не могла понять, с чего это Ленка вдруг переслала ей этот антикварный хлам, да еще с таким пафосным телефонным предисловием. Читала она вяло, пока наконец не добралась до второй страницы. И тут строчки побежали быстрее, она почувствовала, как кончики пальцев зачесались — явный предвестник разгадки запутанного дела.

«Вашему сыну уже девять лет?» — задал журналист свой нехитрый вопрос, на который Андрей Титов разразился сентиментальным повествованием: "Все мальчишки в его возрасте любят компьютерные игры, кино и ролики, а Валерка — просто уникум какой-то — обожает автомобили. Совсем крохотным торчал со мной в гараже. Я тогда старенькие «Жигули» купил, у нас целая компания подобралась.

Я-то не особенно ) разбираюсь в механизмах, просто сидел в гараже, анекдоты травил, пока ребята мою машину чинили. А Валерик пристрастился к автомобилю с малолетства, знал каждый винтик в папиных «Жигулях» (так он их называл). Вот придем из гаража, я — чистый, на пиджаке ни пылинки, а сынуля — весь в масле, грязный такой, что в ванне часами отмокал. А потом, когда папа стал менять машины, как перчатки, сами понимаете, он все марки изучил досконально. Один раз даже претензию мне предъявил, мол, что ж ты, отец, продал свою «Хонду», я ее как следует еще и не перебрал.

И это было-то в семь лет…"

Алена тупо уставилась перед собой. В голове всплыла фраза Валентины Титовой: «Конечно, мне Игорь помогает. Придумал, знаете ли, для него развлечение. Валерка теперь только вечером домой возвращается. И такой смешной, чумазый — ребенок ребенком. А глаза совсем взрослые…» Что же это за развлечение? Уж не машину ли ему купил, чтобы он ее перебирал? Уж не из гаража ли он возвращается?

Чего-чего, а начинать крестовый поход против ребенка она совсем не желала. Конечно, никаких доказательств нет. Разве что странное поведение Валентины Титовой, которая так отчаянно и так поспешно ухватилась за идею публичного обвинения господина Горина в гибели мужа. Но все равно, она ведь тоже могла лишь подозревать. Или все-таки знала наверняка? Знала, что аварию Андрею подстроил их одиннадцатилетний сын? Может быть, он и имел основания желать смерти отцу, потому что в этом возрасте дети — жуткие максималисты, и если папа так жестоко обижает маму, если мама плачет ночами напролет, то для ребенка такой отец становится ненавистным тираном. Жизненные полутона, извиняющие обстоятельства и прочая взрослая ерунда тут не срабатывают. И выход из положения тоже по-детски простой и жестокий: чтобы мама не страдала, папу убрать. Алена зажмурилась.

«Нет, этого не может быть. Таких чудовищных ошибок не случается в природе. Нет, виноват Горин, и только он. Ребенок тут ни при чем!»

— Я все-таки не понимаю, что я тут делаю?! — Марина растерянно оглядела огромную мастерскую художника. — Как вам удалось меня уговорить?!

— Неужели тебе не хочется посмотреть на своего бывшего? — усмехнулась Катерина. Алена пожала за нее плечами. Если бы она была на месте Марины, ей бы не хотелось. Да она бы и не пришла. А вот Марина притащилась, причем никто ее особенно не уговаривал, сама напросилась, едва узнала, что они собираются с визитом к Лелику — ее первому мужу, от которого она четыре года назад ушла ко второму. И никаких претензий не возникало, пока в квартире Лелика их не встретила сексапильная брюнетка с грудью четвертого размера и глазами цвета насыщенного раствора синьки.

Марина явно пребывала в расстроенных чувствах. Еще бы! Лелик нашел ей достойную замену. Вот если бы на месте этой девицы было нечто невыразительное в полинявшем халатике, тогда бы Марина в очередной раз торжествовала, преисполненная гордости, а теперь сникла.

Алена могла ее понять. Она сотни раз за последние четыре месяца пыталась нарисовать себе образ Вадимовой криминалистки и каждый раз останавливалась на «полинявшем» варианте, потому что представлять соперницу эдакой секс-бомбой опасно для собственной психики — можно сойти с ума от ревности. Конечно, к Марине это не относится. Во-первых, Алена Вадима любит, а Марина Лелика только помнит, и то плохо. К тому же криминалистка Алене — соперница, а эта брюнетка Марине — нет. А во-вторых, ну в сущности, какая ей разница, с кем теперь живет ее первый муж? Неприятно, разумеется, что девица его нынешняя так хороша собой, но и только.

— Могу себе представить, какие узоры он вырисовывает на ее груди. — Марина кивнула вслед удалившейся в соседнюю комнату девушки. — Интересно, Лелик все так же помешан на Гжели или теперь его пристрастием стала Хохлома?

— Не злорадствуй, — пристыдила ее Катерина. — И пожалуйста, не мешай нам своими едкими замечаниями. Знала бы, как ты себя поведешь, вообще тебя не пригласила бы.

— Между прочим, это мой муж. — Марина приняла надменный вид.

• Предыдущая
• 59/74
• Следующая