Лиха беда начало - Михалева Анна Валентиновна - Страница 67

• Предыдущая
• 67/74
• Следующая

— Просто хотят убить?! — Она подпрыгнула в своем кресле и воззрилась на него с праведным возмущением. — Просто?!

— Да, без прикрас. Не говоря худого слова возьмут и прирежут в глухом переулке.

— Зачем?

Он выразительно пожал плечами:

— Почем я знаю зачем? Может, у этого деятеля башку снесло, и он решил убивать всех известных журналистов. А начнет с тебя. Может, по другой причине… А может, потому, что ты затеяла сыр-бор с господином Гориным…

— Горин тут ни при чем.

— Ну откуда ты знаешь?!

— Я бы почувствовала. Вадим развел руками:

— С таким доводом не поспоришь!

— И потом, — она решила не обращать внимания на его изысканные пассажи в адрес ее чувства самосохранения, — если бы Горин что-то подозревал, он бы просто отказался от участия в передаче. Тут моя смерть ему не поможет.

— А как насчет маньяка?

— А если этот «хриплый» и в самом деле механик?

— Так ведь денег у тебя все равно нет. — У меня есть ты.

Перед таким душещипательным признанием Терещенко, как всякий нормальный мужчина, не смог устоять. Он подошел и обнял ее:

— Ален, мне не нравится то, чем ты пытаешься заниматься. Причем не нравится не только потому, что это опасно. Мне не нравится из этических соображений.

— Да? — Она вывернулась и взглянула на него с вызовом:

— А чем мои методы хуже ваших, на Петровке? Вы не устраиваете засады, что ли? Или не держите осведомителей? Может быть, они для вас работают бескорыстно? А очные ставки? В чем разница? В том, что вы действуете под прикрытием закона?!

— Именно в этом, — спокойно ответил Вадим. — И еще, я точно знаю, что прав, когда действую.

— И я знаю…

— Нет, ты в этом не уверена. Положа руку на сердце, ты не можешь заявить, что Горин — преступник.

— Это почему же? Может быть, он не убийца в прямом смысле этого слова, но ведь он вор. Причем не карманник. А то, что ты представитель власти, так ведь и я — представитель власти. Только власти у нас разные: твоя — закон, моя — четвертая власть — СМИ, которая сильнее любых законов. И порядочнее, и справедливее.

— Себе хоть не лги! — скривился Вадим. — СМИ — штука продажная. Если сомневаешься, советую вспомнить события последней недели. Я, между прочим, тоже газеты читаю и телевизор смотрю. И хорошо себе представляю, сколько получают люди, которые на всю страну ведут информационную войну. Причем факты они предоставляют заведомо жареные, скандальные, громкие…

— Закон — тоже не слишком чистое оружие. — Алена нахмурилась. — Во всяком случае, если Горин все еще не за решеткой, то так и есть. Однако ты умудряешься при всем этом оставаться честным человеком. Потому что у тебя есть понятие о долге…

(Разумеется, она все это проговорила от чистого сердца, но не просто так. По ее мнению, Терещенко под конец речи должен был хоть немножечко растаять, опять же как всякий нормальный мужик.) И снова она не ошиблась.

«Какой же у меня теперь холодный рассудок. Даже противно!»

Вадим снова ее обнял. Алене стало стыдно за свою вероломность.

— Хорошо, я схожу с тобой в этот… как там его, Старопосадский…

— Старосадский, — машинально поправила она.

— Это где-то в центре.

— Китай-город. В полночь.

— Не нравится мне это. Улица небось прямая, со всех сторон просматривается, — он прижал ее к груди.

— Небось… — промурлыкала Алена, вдыхая запах его одеколона. Не слишком дорогого, как, например, у Панкратова, но такого знакомого, почти родного.

«Надо бы подарить ему стоящий… тьфу ты, дура! Ну сколько можно критиковать? Попробуй просто расслабиться!»

— А Катерина, значит, деньги ищет?

— Она сказала, что постарается принести на место. Может, чуть опоздает.

У нее встреча в половине одиннадцатого.

— А мы до ее появления будем этого механика развлекать, что ли?

— Что-то в этом роде. Будем его убалтывать.

Старосадский переулок был абсолютно пустым, темным и круто уходил под горку за поворот. Впрочем, вид он имел заброшенный и забытый только по ночам, днем тут народ просто толпился, так как именно в этом переулке находилось огромное здание налоговой инспекции. Может быть, поэтому Алене это место сразу и не понравилось, показалось каким-то зловещим.

— Ну и зачем мы сюда приперлись? — в который раз вопросил Вадим.

— Знаешь что! — наконец возмутилась она. — В устах следователя этот вопрос звучит по меньшей мере странно! Неужели тебе не хочется посмотреть на убийцу Андрея Титова? Хотя бы из любопытства?

— В устах следователя, — ворчливо передразнил ее Терещенко и, сунув руки в карманы куртки, огляделся. — Он не придет.

— Это почему же?

— А если и придет, то что толку-то? Твоя подруга ведь позвонила, деньги она не нашла. Так что этот тип все равно ничего не скажет.

— Может, в нем проснется давно дремлющая совесть… —.неуверенно предположила Алена.

— Как же! Никакой совести у него и в помине нет.

— Нужно лучше думать о людях, — она кивнула на темную, какую-то неровную арку, из которой появилась тщедушная фигура мужчины.

Он вышел на слабо освещенную дорогу, завидев двух человек вместо предполагаемого одного, дернулся было назад, потом все-таки замер и нерешительно переступил с ноги на ногу. Их разделяло метров пятнадцать, поскольку Алена с Вадимом стояли в самом начале переулка, почти на Маросейке.

— Вы Соколова? — Фигура закашлялась.

— Да, — голос ее почему-то дрогнул. Вообще сцена была неприятной.

— Деньги принесли?

— Нет. — Она решила быть честной до конца и не замечать ухмылок Вадима, который даже отошел от нее шага на три, дабы показать, что он в этой комедии участия не принимает.

— А почему? — с вызовом поинтересовался механик.

— Не нашла. — Она хотела добавить: «Извините, так получилось», но он не стал ждать продолжения разговора: повернулся и быстро пошел вниз по переулку.

— Ой, ну подождите же! — Она кинулась следом. Мужчина оглянулся и остановился.

— Давайте попробуем договориться. — Алена тоже остановилась и теперь могла разглядеть его как следует. Механик оказался довольно молодым, светловолосым парнем с неприятными, слишком мелкими чертами лица: тонким крючковатым носом и острым подбородком. В общем, с точки зрения эстетики любоваться было особенно нечем.

— Это кто? — он указал на медленно приближавшегося к ним Вадима.

— Это… — Она задумалась на мгновение, стоит ли сообщать, что к ним подходит следователь с Петровки, но тут глаза механика наполнились ужасом, и он попятился в тень дома, промямлив:

— Я ничего не знаю!

— Да бросьте вы! — Алена попыталась приблизиться, но парень развернулся и побежал вниз по переулку.

«А я с ним даже целовалась, — удивилась она про себя, пускаясь вдогонку. — Надо же. Никогда бы не подумала, что Терещенко способен наводить на людей такую панику!»

— Алена! — не своим голосом заорал Вадим. — Алена!

Остановиться она не могла, ноги несли ее вниз под горку. Позади послышался странный не то свист, не то визг. На мгновение ей показалось, что она попала в эпицентр взрыва — воздух вокруг вспыхнул неестественно желтым.

Потом ее схватили, резко дернули в тень и больно ударили об асфальт. Мимо пронеслась огромная тень. Она зажмурилась, пытаясь справиться с желанием заорать от боли в ушибленном локте. Где-то впереди снова механически взвизгнуло, потом послышался человеческий крик, глухой удар и наконец удаляющееся шуршание шин. В переулке вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием у нее над ухом.

— Вот всегда так, — в его голосе послышалась настоящая ярость, — стоит с тобой связаться…

— Что это было? — Она сморщилась, пытаясь по внутренним ощущениям определить, оторвало ей руку или только покалечило. Судя по непрекращающейся острой боли в локте, рука все-таки осталась на месте.

— Машина была, которая чуть тебя не сбила. Причем сознательно. — Он лихорадочно ощупал ее голову, шею, плечи, когда дошел до больной руки, она все-таки вскрикнула.

• Предыдущая
• 67/74
• Следующая