Большая рождественская книга романов о любви для девочек - Селин Вадим - Страница 48

• Предыдущая
• 48/77
• Следующая

Мы стояли напротив друг друга и улыбались. Я знала, что он стоит здесь, на почте, именно для меня. А он понял, что я его узнала. Хотя до этого мы никогда не виделись…

Он был удивительным. И, пожалуй, его очень сложно описать. Потому что в описании ничего удивительного не будет. Как доказать, что черные густые волосы, закрывающие уши, лохматая прическа – это здорово? Как объяснить, что неровные зубы придавали ему обаятельности, а его улыбка была такой светлой, что только и хотелось улыбаться в ответ? Кто поймет правильно, что он был круглым… не толстым, даже худеньким, но круглым – по настроению? Я думала одно: мальчишки такими не бывают. Это не по-настоящему. Но он был, и он был здесь.

Меня нашли. Обнаружили. Вычислили.

И от этого мне было хорошо.Мальчишка стоял, распахнув куртку, а под курткой была надета футболка, на которой оказалось написано «Привет!».

… Наверное, прошла вечность – а мы все так же стояли на почте и смотрели друг на друга. И боялись что-то сказать, как будто все разрушится.

Но мальчишке крикнула Нина Михайловна, женщина с почты:

– Дождался? Я же говорила, что она придет! Привет, Мика!

Я, улыбнувшись, кивнула ей. А мальчишка повернулся в ее сторону и, улыбнувшись, сказал:

– Дождался! Вы были правы – она на самом деле не старуха!

Я нахмурилась. Но мальчишка снова улыбнулся, и на эту улыбку нельзя было не ответить. Я подошла ближе, а он взял меня за руки. Мы держались за руки какое-то мгновение. Я вздрогнула, у меня перехватило дыхание. Руки у него были теплыми и… настоящими, что ли. Наверное, мне не верилось, что он реальный. Честно говоря, я не была готова к сегодняшнему утру. Мне хотелось сказать, что все это слишком внезапно, что я не ожидала, я не готова, что это слишком много для меня.

Но посмотрела еще раз на надпись на его футболке и сказала:

– Привет.

И он улыбнулся и повторил:

– Привет.

Я так разволновалась, что сказала «Привет» еще раз. Мальчишка наклонил голову вбок и заулыбался еще шире.

– Ты любишь это слово, – сказал он.

Я замотала головой:

– Нет, ты не подумай…

Он закусил край нижней губы, не переставая улыбаться.

– Я знаю и другие слова… – добавила я.

Он посмотрел на меня и захохотал. Но совсем не обидно. Я рассмеялась с ним вместе. Работники почты собрались кучкой и обсуждали нас, тыкая пальцами. Очереди нарастали, но вели себя тихо – чувствовали, что происходит нечто особенное. Я даже не сердилась на то, что нас обсуждают. В конце концов, они это заслужили. Не в плохом смысле заслужили – в хорошем, конечно…

– Я Мика, – сказала я.

– Ну, нет! Это я – Мика!

Мальчишка не переставал улыбаться. А я чуть не задохнулась от негодования. Он что, издевается?!

– Ты шутишь, да? – как можно дружелюбней спросила я.

Мальчишка потрепал меня по шевелюре. Я немного присела.

– Вот те раз! – сказал он. – Еще бы я шутил! Был Микой, остаюсь Микой, буду Микой, и ничего с этим не поделаешь!

Я удивилась:

– Тебя что же, тоже зовут Мишель?

Мика сморщил нос, не переставая улыбаться.

– Это тебя зовут Мишель, – сказал он. – А меня зовут Мика.

Мне хотелось сказать что-то дурацкое, вроде «Чем докажешь?».

Но Мика без слов протянул мне свидетельство о рождении. В нем так и было написано: «Мика».

– Мика Сергеевич, значит, – хихикнула я.

– Что ты дальше читаешь! Ты читай положенное и давай документ сюда. – Мика хищно захватил свидетельство, сложил вчетверо и спрятал его в задний карман брюк. – Ты, наверное, еще и серию и номер запомнила?

– Да, я наблюдательная, – сказала ему я. Было такое чувство, будто началась игра, в которой я только-только начинаю понимать правила. Но новичкам везет, и я веду.

Нам нужно было многое обсудить. Мы были словно два разведчика, случайно встретившихся на вражеской территории. Не сговариваясь, мы сели за почтовый стол переговоров и стали листать книгу подписки на периодические издания. Время от времени мы отрывались от перелистывания и настороженно переглядывались друг с другом.

– Мы должны как-то различаться, – шепнула я.

– Мы различаемся, – шепнул в ответ Мика. – Я мужского пола! Почему мы перешептываемся?

– Вдруг что, – шепнула я, и Мика важно закивал, а потом снова заулыбался.

– Вдруг что, – подтвердил он. – Ты предусмотрительная.

– Пусть у тебя будет две буквы «к», – предложила я.

Не знаю, почему меня так озаботило то, что у него мое имя. Собственно, что такого? Вот если бы меня звали Женя, и его звали Женя, то ведь не было бы ничего удивительного. Я бы даже не предложила, чтобы в его имени появилось лишнее «н»…

– И куда ты добавишь это «ка»? – заволновался Мика, заерзал на месте. – В хвост?

– В какой хвост?! – крикнула я так, что все на почте на нас оглянулись.

– Тссс!!! – зашептал Мика и накрыл меня сверху своей курткой, как попугая на ночь. Куртка пахла по-мальчишечьи. – Ты чего орешь? В хвост имени, конечно.

– Микак? – сморщившись, сказала я.

– Микак! – гордо сказал Мика. – Ты сама предложила. Ради тебя я готов.

– Ну, я имела в виду, чтобы тебя звали Микка, – насупилась я. – Чтобы нас различать…

– Мне не жалко! – разрешил Микка.

И теперь я его буду называть так. Потому что я и сама запутаюсь, если он будет мною… То есть будет зваться, как я… Точнее…

– Я же ради тебя пришел сюда, – добавил Микка. – Я же ради тебя стоял здесь. Я футболку сделал. И ты же ради меня пришла сюда…

Я нащупала в сумке конверты и опустила глаза.

– Не ради меня? – вроде бы по-настоящему удивился Микка. Но я знала, что он не всерьез. Я вообще откуда-то знала, как на него реагировать, и как ему отвечать, и что он имеет в виду. Это было интересно.

И я потащила его за руку:

– Пойдем, встанем в очередь, мне надо отправить письма.

Микка вопросительно посмотрел на меня. Вздохнув, я показала конверты.

– И это все разным людям?! – удивился Микка. – И в каждом письме «привет»? Уууу…

Видимо, это обидело Микку. Я поспешила объяснить про новогодние поздравления. И что конверты у меня без марок, а купить их мне лень, потому каждый раз я хожу на почту. И сказала, что привет достался только ему, и никому больше. И Микка честно признался:

– Это так здорово.

Я кивнула. Мы стояли в очереди и рассматривали открытки, обсуждая их. Микка возил по стеклу пальцем. Я говорила:

– Ну что ты! – и опускала его руку.– Мне бы тоже хотелось вот так вот – отправлять незнакомым людям поздравления, – говорил Микка. – Или специально бабушкам отправлять. Они ведь очень растрогаются. Пойдут, мандаринов купят. Или мягких пряников. Чаю себе нальют. Очки наденут и будут мою открытку много-много раз пересматривать. То с одной стороны посмотрят, то с другой. То вверх ее поднимут, чтобы на лампочку сквозь открытку посмотреть. Ну, вдруг есть какие-то водяные знаки. А лампочки у них, конечно, энергосберегающие, потому что они экономят. А чай у них обязательно в заварнике, а не в пакетиках. И вот на десятое прочтение моей открытки они прослезятся. Потом вытрут слезы и спокойно почитают несколько раз. А будут засыпать – вспомнят мою открытку и опять прослезятся. Бабушкам хорошо отправлять, не то, что дедушкам.

– А дедушки что будут делать? – вполголоса поинтересовалась я.

– Дедушки – они в кулак покашляют и отдадут открытку бабушкам.

– Ну да, они такие, – согласилась я.

Подошла наша очередь, я отправила свои и Светкины открытки. Как обычно, спросила, нет ли чего-нибудь для меня. Женщина в окне что-то поискала, а потом неожиданно закивала:

– Есть. Посылка. Большая.

– Большая посылка?! – я посмотрела на Микку. – От тебя, что ли?

Микка завертел головой:

– Я сам – посылка. Я ногами пришел.

– Странно, – сказала я. – А от кого тогда?

Я спросила у женщины:

– А от кого?

Та повертела извещение в руках и сказала:

– Не подписано.

– Хорошо, – кивнула я. – Давайте.

• Предыдущая
• 48/77
• Следующая