Вольный стрелок - Миленина Ольга - Страница 44

• Предыдущая
• 44/105
• Следующая

Я, говорит, вас не прошу просто оставить эту тему — но кое-что хочу предложить взамен. У меня есть материал по поводу одного крупного банка и того, чем он занимается, — и мне папку протягивает. Я листнул, а там просто фантастика — такое досье, что мне и не снилось. Компромат на руководство, и некоторые операции детально раскрыты, и состояние дел в банке, который в первую пятерку входит, а сам, оказывается, на ладан дышит. Все проверять, конечно, надо, но куча документов и вообще отпад. То, что я на Улитина накопал, и рядом не стояло — просто слезы. А этот мне — папка ваша при условии, что вы оставляете в покое «Нефтабанк» и господина Улитина. И также мы понимаем, что вы не по собственной инициативе это делаете, вам это поручили или заказали, — и потому готовы заплатить, чтобы вы не понесли финансовых потерь. Пять тысяч долларов вас устроят?..

Я качнула головой: пять тысяч долларов за такое — это очень неплохо. Не знаю, конечно, сколько Женьке платят за заказухи, которыми он балуется, как и многие другие, — но вряд ли больше.

— А я ему говорю — надо подумать. — Алещенко выда-вил из себя смешок. — Не поверил, что он не от Улитина, прикинул — раз такое предлагают, значит, грязи на Улитине много и найти ее можно. Ну и мысль была: потяну — больше дадут. Может ведь, и не найду фактуры на него — так хоть заработаю. Этот мне мобильный оставил, а я не звоню — а сам все рою. И ничего — прикрыто все у господина банкира. Я тогда и решил — все, надо бабки снимать, как до десятки поднимут, соглашусь. И давай вообще всех озадачивать насчет «Нефтабанка» — считай в открытую. И через пару недель опять звонок. Нет, говорю, не надумал пока — а сам жду, что он мне встречу предложит и скажет, что готовы больше отдать. А этот — жаль, но вы еще подумайте. Вот, думаю, тупой гад — не понимает, что ль, о чем речь? А через пару дней я утром из дома вышел, за питанием детским съездил на молочную кухню — дочке еще года не было, ну вот и приходилось, не из жадности, просто ела это хорошо. Лето, жарко, жена с ней гулять собралась, я коляску вытащить помог — а потом они в парк пошли, у нас там рядом, а я постоял, рукой им помахал, посмотрел, как они уходят…

На Женькином лице, повернувшемся ко мне в профиль, появилось странное выражение — какое-то необычайно мягкое и беззащитное. Совсем не мужское. И было бы у меня настроение пофилософствовать — я бы задумалась над тем, какое влияние оказывает семья на мужчину, и в который раз пришла бы к выводу, что наличие семьи для человека совсем не полезно.

Это моя давняя точка зрения — совсем не устраивающая мою маму, которая не в состоянии понять, как работа может заменить собой все традиционные ценности типа брака и рождения ребенка. В моем случае — усыновления или удочерения. Но я давно так для себя решила — что это лишнее. И Женька подтвердил мое мнение. Заставив меня вдобавок задуматься о том, что лично я не хотела бы видеть рядом мужчину, так беззащитно улыбающегося при воспоминании обо мне, и условного, черт знает откуда взявшегося у меня ребенка. Нежности лично я предпочитаю силу — а возвышенной любви плотское желание.

— И? — Я стерла вопросом эту улыбку с Женькиного лица — отметив, что он сразу стал выглядеть лучше. — Дальше что?

— Дальше? — Женька посмотрел на меня затуманенным взором, начавшим трезветь постепенно. Заставлявшим меня подумать, что если бы ему на стену кабинета повесить фотографию жены и ребенка, он перестал бы писать остро и зубасто, перейдя на сопливые хвалебные статейки, за которые бы его быстро уволили. — А, ну да. Я к машине пошел — смотрю, у нее колесо переднее на ободе, проколол, пока на молочную кухню ездил. Надо б поменять, а я в костюме светлом, у меня встреча на вечер запланирована, и на планерку опаздываю. Ну как назло все. Я прям в шоке — стою, по сторонам оглядываюсь, есть,там у нас мужик один, сам на развалюхе ездит, но в машинах разбирается. Вот его я высматривал, думал, попрошу поменять резину, заплачу. А его нет. А позади меня джип стоит — и парень из него высовывается. Ты чего, спрашивает, сосед? Вроде незнакомый — а там кто его знает, я туда переехал полгода как, может, и видел его уже. Я ему — да вот ерунда вышла. А он — если в центр, давай подкину, мне на Пресню ехать, в ЦМТ. Я прям обалдел от такого счастья — поехали, говорю. Ну и сел…

Похоже, что Женька не врал — насчет того, что его не купили„но запугали. По крайней мере пока не врал — звучало все правдоподобно. И мне показалось, что он неуютно чувствовал себя сейчас, вспоминая.

— Ну и сел, — грустно повторил Женька. — Не ждал ничего, и не бывало со мной такого — да и парень нормальный. Постарше меня чуть, лет тридцать, выглядит солидно, на бандита вообще не похож. Веселый, разговорчивый, рассказал, что в соседнем подъезде живет, месяц назад квартиру купил, заколотил деньжат на деле одном. Разговариваем, курим, и тут он мне и выдал — даже не останавливался, ничего, как ехал, так и едет. Тебе, говорит, журналист, деньги предлагали, а ты не взял — значит, ты или дурак честный, или тебе другие больше предложили. Если ты дурак, то это плохо, валить тебя придется — а если в бабках дело, то жадный ты, выходит, но мы договоримся. Дочка твоя, спрашивает, сколько стоит? А жена? Я на него смотрю — понять не могу, что происходит, ни с чего ведь. А он машину ведет и разговаривает спокойно, с улыбкой — как в самом начале. Говорит, там пацаны мои с твоими рядом гуляют, смотрят, чтоб не обидел их никто, — и ждут, когда я им позвоню. И ты мне, говорит, ответь — стоят ли твоя жена и дочка столько, чтобы ты фамилию на букву "У" забыл? А я на него смотрю как баран — и понимаю, что мне не кажется ничего, и он это на самом деле сказал; и это не шутка неудачная, а всерьез…

Женька передернулся, нервно выдохнув и снова закурив, с первой затяжки сжигая чуть ли не треть сигареты.

— Начал ему объяснять, что мне это начальство поручило, никаких денег никто не платит, я ж подневольный человек, при чем тут семья моя? А он мне — отбой давать или нет? И мобильный достает. А что мне делать — я кивнул. Он номер набрал, сказал, что отбой, и мне — ты меня не видел, я тебя. Если еще кого спрашивать будешь про того, у кого фамилия на "У", — накажем рублем. Ты, говорит, парень жадный, хотел побольше срубить, вот и накажем — придется тебе на похороны да поминки разоряться. Сначала на одни, потом на другие — а затем на свои. А если к мусорам побежишь, то ты первый, а твои потом. Я сижу, киваю, в голове каша, и тут он меня толкает — приехали, вылезай. Смотрю — редакция. Я вылез, этот отъехал не спеша — я даже номер запомнил. А потом думаю: а зачем мне?

Рассказ был окончен, и я вернулась в кресло, садясь напротив него, извлекая очередную «житанину» и щелкая зажигалкой. Женька не был мне близким человеком, а таких историй я слышала массу — со мной самой нечто подобное приключалось. В том смысле, что угрожали лично мне — за неимением у меня детей и мужа. Но это всегда кончалось ничем, я выкручивалась как-то. Находила кого-то, кто за меня вставал, или публиковала в газете статью на опережение, детально рассказывающую, чем я занималась и кто мне позвонил и что сказал.

Я могла посочувствовать Алещенко — но он признался, что влип в историю потому, что хотел побольше заработать. А к тому же он не предупредил меня и тем самым чуть не подставил. Точнее, уже подставил — потому что я влезла в эту историю и собиралась закончить начатое расследование. Бесспорно, я была для него ничем — но и его семья была для меня тем же самым, как бы резко это ни звучало.

— Я еще порадовался, когда сволочь эту из «Нефтабанка» выперли, — думал раскопать наконец что-то да отплатить за все, такой материал сделать, чтоб вообще с дерьмом его смешать. А потом думаю — а если это от него был тогда человек, если бандиты эти и сейчас с ним? А тут некролог читаю — настроение такое, что напился бы с радости. Думал к Сереже пойти, сказать, что есть у меня кое-что про покойника, — а потом… — Женька, в глазах которого на мгновение загорелся огонь мести, сразу сник. — А потом вспомнил — и не хочу, чтобы снова это…

• Предыдущая
• 44/105
• Следующая