А я люблю военных… - Милевская Людмила Ивановна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/57
• Следующая

Он повиновался мгновенно.

— Зачем? — донеслось до меня сквозь плотную ткань бейсболки.

— В этом и заключается прикол, — пояснила я. — Книгу новую пишу. Политический детектив. Чтобы прочувствовать все на своей шкуре, поручила друзьям следить за мной. Один из них умеет читать по губам. Потому говори через бейсболку.

— Понял, — кивнул Артем.

— Если понял, то помоги прикол организовать. Николая давно видел? Художника имею ввиду.

— А-а, Кольку-Андеграунда. Сегодня утром и видел, в мастерской его ночевал.

Артем оживился, потому что Колька тоже был известный приколист: специалист по взрывам — шуточным, ненастоящим. Крутые и “братва” и по сей день наперебой раскупают его квазигранаты и подкладывают друг другу в особняки и автомобили за милую душу. Особенно Колькин бизнес процветает на восьмое марта и под Новый год, ну и первого апреля, само собой.

Должна сказать, этот Колька-Андеграунд — личность тоже примечательная. Приколы приносят ему кое-какой доход, но основной дар Кольки (это же и принцип жизни) оказывать услуги своим друзьям и знакомым. При этом сам Колька ничего толком не умеет и ничем в совершенстве не владеет, но на жизнь не жалуется. Просто берет одного из своих приятелей и за его счет оказывает услугу другому. А когда приходит время платить по счетам, отыскивает следующего приятеля, чтобы оказать услугу предыдущему.

Этакий человек-коммутатор на общественных началах. В результате такой кипучей деятельности кое-что и Кольке перепадает, потому что отказа ему нет нигде: каждый предвидит и себе возможное благо.

В связи с постоянной занятостью сорокалетний Колька так и не успел обзавестись семьей, сохранил свежесть и по этой причине в своей среде считался женихом молодым и завидным, чем успешно и пользовался, обещая руку и сердце всем знакомым девицам. Его мастерская была к услугам любого, кто хоть как-то нуждался в ней.

Само собой, что две такие яркие индивидуальности, как Колька-Андеграунд и Артем-Харакири, не могли не сойтись. Конечно же они крепко дружили.

— Гони к Кольке, — напористо продолжила я, — и чтобы через два часа он ждал меня с фирменной гранатой в своей мастерской. Надеюсь найдутся там мужские шмотки моего размера?

— Обеспечим, — заверил Артем, и улавливая суть проблемы на лету, добавил: — усы накладные, грим, щетину и парик с лысиной тоже доставлю туда.

— И очки от солнца захвати, — посоветовала я. — Круглые, как у кота Базилио.

— Сделаем, — кивнул Артем.

На его лице промелькнуло сомнение, которое я объяснила по-своему и, не желая злоупотреблять его добротой, прошептала:

— Я всегда видела в тебе настоящего ронина. Покупаю твой меч и вместе с ним твою верность.

— Спасибо, — оживился Артем. — Я-то, ты знаешь, всегда рад помочь, но Колька сейчас на мели, за гранату придется платить.

— За мной не заржавеет! — пообещала я.

— Только это, давай не через два часа, а ближе к вечеру, — и он кивнул на лоток, — понимаешь ли, разложился недавно и что же, свертывать опять?

— А мы недолго. Колька живет здесь рядом, и прикола того минут на десять. Быстро управимся. Попроси коллег присмотреть за литературой и все дела.

— Нет, — стоял на своем Артем. — Давай ближе к вечеру. Книги у меня дорогие, не хочу бросать. Давай ближе к вечеру.

Ближе к вечеру меня не устраивало никак. За это время Владимир Владимирович справки об Артеме наведет, и мероприятие можно считать несостоявшимся. Два часа — это максимум, что я могла себе позволить. Учитывая мои способности, за это время я только-только о разговоре с псевдосвязным успею рассказать, а тут и на явку пора. Фиг они что про Артема узнают. Так все распланировала удачно, а он мне тут “ближе к вечеру”. Что за ерунда?!

В общем, решилась я на последний аргумент.

— Покажи корень характера. Я принесу целую штуку баксов в оплату за ратный подвиг, столько здесь тебе не выстоять.

Трудно сказать, что подействовало сильнее, магическое самурайское заклинание о корне характера или обещание дать штуку баксов за услуги, но Артем сказал “ага”, кивнул и (вот упрямец!) побежал договариваться, чтобы сосед, торгующий фолиантами по искусству, присмотрел за книгами в его отсутствие. Уже на бегу он шепнул:

— Через два часа во дворе у Кольки!

— Одежду попросторней да погрязней захвати, — шепнула и я.

— Сделаем, — пообещал Артем.

Чудный Аой Мацури!

Божественный император склоняется нынче перед исконными богами страны восходящего солнца. Перед покровителями Киото.

Божественный император!

С семьй будет молится он в древнем святилище своим прародителям.

Уже чествуют в Канигамо и в Симогамо монахи посланников императора. Чествуют церемонно, торжественно, как самого Микадо. А триста величайших мужей страны, облаченных в парчу, идут за колесницами. Следуют за императором.

Сверкают лаком высокие борта колесниц. Свисают гирлянды мальв. Черные быки влекут повозки. Люди в белом, свита наследника, помогают мальчикам в оранжевом вести быков. И всюду мальва, на всем орнаменты, узоры, вторящие ее листьям.

Чествуют уже монахи посланников Микадо, а шествие пешком из дворца Госё все еще торжественно движется вдоль набережной реки Камо через город.

К святилищам! Шуршат варадзи, покачивают люди наследника черными бесполыми шляпами, завязанными под подбородком.

Никакого оружия!

Кто смеет идти вооруженным рядом с “Божественными вратами”?

Поодаль цепи дворцовой стражи. Отлично вооружены буси: мечи, кинжалы, луки.

Стража? Нет, — дань традиции. Можно ли осквернить Микадо, потомка богов, насилием? Невероятное святотатство!

Невероятное!!!

Но… суета! Замешкались воины стражи.

Буси в прекрасных доспехах с мечами, одетыми в красный сафьян, разметал оцепление. Дерзость безумца — преимущество. Молнией метнулся он к колесницам.

Отстала погоня!

Полыхнул бликами клинок буси, атакующего Потомка Богов. Сверкнули мечи преследователей. Зазвенел в майском воздухе древний боевой клич Фудзивара!

Знатнейшие мужи Японии изготовились грудью, прикрытой одной парчой, заслонить Солнцеподобного Микадо. Не потребовалось. Тихо свистнула в майском воздухе стрела. Отчаянный смельчак наудачу решился пустить ее в сторону колесниц. И точно поразил цель. Стрела вошла в узкую щель меж пластинами брони и шлемом бегущего буси.

Споткнулся, рухнул безумец, не добежал до колесниц двадцати шагов, отлетел в сторону меч. Серебром сверкнула у основания рукояти эмблема рода Фудзивара.

Свита императора склонилась над сумасшедшим. Изумленные возгласы прокатились над головами достойнейших:

— Сумитомо Фудзивара!

— Сошел с ума…

— Неслыханно!

— Невероятно!

— Безумец навлек позор! Проклятие на великий род!

— Фудзивара развеют как пепел… Имущество конфискуют… Прежние, великие заслуги забудут…

— Безумец! Боги покарают его!

Люди из свиты отошли. Воины стражи поспешили к убитому, но…

На пыльной дороге, все еще хранящей след огромных колес императорских экипажей, лишь небольшая лужица крови. Ничего не осталось. Тело безумного воина исчезло.

Начальник дворцовой стражи яростно топал ногами:

— На кол голову святотатца! Тлеть ей перед великим святилищем!

* * *

Услышав мой рассказ, Владимир Владимирович долго в затылке чесал. Чесал, нервно поглядывая на часы. Чувствовалось, что сильно смущает его адрес Кольки-Андеграунда — жил он между двумя Арбатами. Само собой я о Кольке ни полслова, назвала лишь его двор.

— Как-то слишком близко к месту встречи, — задумчиво молвил Владимир Владимирович.

— Не уговаривайте меня, туда не пойду, — на всякий случай заявила я. — Еще грохнут в той дыре. Терпеть не могу эти старые дворы. Сплошные бомжатники в самой сердцевине Москвы.

Владимир Владимирович посмотрел на меня как на пустое место и принялся куда-то звонить. С удовольствием послушала бы его разговор, но он дал знак, и меня вывели.

• Предыдущая
• 14/57
• Следующая