Кикимора болотная - Милевская Людмила Ивановна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/58
• Следующая

Когда бедняжка пришла в себя, мы вместе бросились искать кровь. Надо признаться, долго искать ее не пришлось. Едва заметные следы крови в прихожей были везде: на стене, на мебели и даже на ручке двери. Жанна схватила мокрую тряпку и принялась их стирать, а я помчалась к телефону.

— Мама, что случилось? — строго спросила Роза. — Я перед тобой провинилась?

— Нет, — ответила я, предчувствуя недоброе.

— Тогда зачем ты натравила на меня Евгения?

— Он еще у тебя? — изумилась я.

— Появился неслыханным образом и уже давно здесь.

— Что значит «неслыханным образом»?

— То и значит, что он приехал к нам на такси без копейки денег. Мой Пупс вынужден был расплачиваться с таксистом.

"Да-а, — подумала я. — Правильно предки утверждали, что человека не узнаешь, пока не съешь с ним пуд соли. Я с Астровым еще не съела и килограмма, а уже обнаружилось, что он абсолютно ненадежный человек. Так опозорить меня перед друзьями! И кто его просил брать такси? И куда он дел все свои деньги?

Да-а, такой кого хочешь изнасилует!"

— Где он? — спросила я.

— Сейчас в ванне, — сердито ответила Роза. — Фу-уу! Как мы все утомились! Пупсу пришлось приглашать соседа, чтобы уложить его туда.

Ясное дело, особенно если принять во внимание размеры Пупса и размеры Евгения. Я уже раскаивалась, что послала Астрова к Розе. Раз Пупсик превратился в Пупса, значит, Роза серьезно им недовольна. Боюсь, без Астрова здесь не обошлось.

— А что он делает в ванне? — осторожно поинтересовалась я.

— Трезвеет.

— До сих пор?! — ужаснулась я.

— Почему «до сих пор»? На наших глазах он высосал полбутылки водки. Это непосредственно перед тем, как отправиться в ванную. Так что времени прошло не так уж много. Тут уж возмутилась я.

— Роза, это странно, — воскликнула я. — К тебе приходит нетрезвый Евгений, ты поишь его еще, а потом тащишь вытрезвлять в ванну. Как прикажешь это понимать?

— Мама, клянусь, он был трезвый! Грязный — да. Разодранный, ободранный — да. С похмелья — да, но трезвый. Пупс предложил ему поправить здоровье, да сам же сразу и пожалел об этом. Женька расколошматил чайный сервиз и вазу.

— Еще бы! Он от меня уходил уже на бровях.

— Но кто же знал, — оправдывалась Роза. — Ты бы хоть позвонила.

— Если бы я могла. Он приперся в самый неподходящий момент: ко мне как раз пришли будущие родственнички Жанны.

Роза ахнула и, думаю, схватилась за сердце.

— Не волнуйся, все обошлось, — успокоила я ее. — Наша свекровь уже почти нас любит, насколько это возможно вообще в подобных обстоятельствах.

Сейчас я переживаю о другом: как заполучить своего Астрова обратно.

— Ну, Мама, об этом не переживай. Сейчас пойду в ванную и сменю теплую воду на ледяную, он вмиг очнется. Потом дам понюхать нашатырь и отправлю к тебе. Кстати, зачем он приезжал?

Вспомнив чайный сервиз и вазу, я не решилась на чистосердечное признание.

— Убей — не знаю, — сказала я. — Но зачем бы он ни приезжал, гони его обратно.

Она и сама не горела желанием задерживать у себя столь неугомонного гостя.

— Да, да, — горячо подтвердила она. — Мой Пупс сам отвезет его.

— Неплохо бы, — ответила я, вешая трубку, и мысленно добавила: «А то он еще кого-нибудь изнасилует по пути».

Переодетая в халат Жанна управлялась на кухне. Ее ловкие руки механически мыли тарелки, а полные мольбы глаза с ожиданием смотрели на меня.

— Все обошлось, — решительно сказала я. — Свекровь наша, конечно, не подарок, но портретом мы ее добили. Она сдалась.

— Думаешь? — дрожащим голоском спросила Жанна.

— Уверена. Да и кто не захочет иметь невесткой дворянку? Здесь можешь не сомневаться: твое дворянское прошлое ее впечатлило.

— Это плохо, — вздохнула крошка. Выглядела она неважно. «Дотянет ли она до собственной свадьбы?» — грешным делом подумала я и окончательно расстроилась. Однако вида не подала и продолжала демонстрировать оптимизм.

— Почему плохо? — радостно изумилась я. — Хорошо, очень хорошо.

— Что ж хорошего? Я не дворянка, и это быстро вскроется. Елизавета Павловна спросит у твоей подруги, с которой она дружна. Я обрадовалась еще больше.

— У Тамары? Пусть спросит. Она скажет ей все, что надо нам с тобой.

— Ты заставишь врать Тамару? — испугалась Жанна.

Ах, святая простота.

— Зачем же врать? Хотя, сколько себя помню, Тамара только этим и занимается, иначе не пошел бы в гору ее бизнес. Но в нашем деле все обстоит как нельзя лучше, потому что бабуля моя, обладая даром предвидения, распустила слух о своем дворянстве задолго до того, как это вошло в моду. Тамара, как и покойная бабуля, уверена, что в моем роду одни дворяне. Сама я такой уверенностью похвастаться не могу, но это и не важно.

Жанна задумалась. Я видела, как ей все это не по душе. Все больше и больше она запутывается в сетях вранья и измышлений. Теперь каждый ее шаг потребует тщательного анализа, ей придется постоянно играть. А как же она хотела? Вся жизнь — путы. Лично я в них чувствую себя как рыба в воде. Я представить себе не могу, что можно прожить больше часа, не солгав.

Согласна: ложь вредна для души. Но правда невероятно вредна для моего тела. Приходится выбирать, и очевиден выбор: без тела нет души. Во всяком случае, на этом свете.

— Жанна, прекрати хандрить, — строго сказала я. — У тебя нет для этого причин. Миша тебя любит, свекровь терпит, я помогаю. Ты должна быть счастлива и скоро будешь богата. Все умрут от зависти.

— Я как вспомню… — всхлипнула она.

— А ты не вспоминай, — прервала я ее. — Лучше возьми «Комет» и помой раковину. Ты забросила мое хозяйство, вот это горе. А как вспомню, что скоро со всем этим придется справляться одной, да еще Санька в придачу — повеситься хочется. Твой Миша женится на тебе уже хотя бы потому, что мне это очень невыгодно!

Возможно, мой последний аргумент показался Жанне весомым. Она перестала плакать и страдать и всю свою энергию направила на мое хозяйство. Я же отправилась на поиски своего беспризорного сына и нашла его под столом. Он крепко спал. Рядом лежал робот. Из его металлического рта торчало пирожное.

Я осторожно подняла сына с пола и понесла его в Красную комнату.

— Мама, что такое чпок-модель? — сквозь сон поинтересовался ребенок.

Я не стала делиться своими соображениями на сей счет, а с нежностью прошептала:

— Спи-ии, родной, спи-ии.

Уложив его в кроватку, я вернулась на кухню.

— Ребенок уснул голодный, — с укором сказала я.

— Почему? Я его покормила.

— Все равно меня мучает совесть. Как-то не так проходит моя жизнь. Я плохая мать.

Жанна принялась меня успокаивать, приводя очень лестные доводы. «Ах, — подумала я, — ведь я достойна лучшего, так почему же в последние дни сваливаются на меня такие беды?» И в это время раздался звонок.

— Это Евгений! — крикнула я и пошла открывать дверь.

Я не ошиблась. На пороге стоял Астров. Он опирался на Пупса. Бедный Пупс!

Было очевидно: Роза не стала дожидаться полного вытрезвления и отправила Астрова в том виде, в каком он очнулся.

— Это я! — торжественно сообщил он и громко икнул.

— Я пойду? — уже с порога запросился домой Пупс. — Там машина осталась открытая.

— Хоть в прихожую его заведи, нам же с Жанной этого не осилить.

Пупс, изнемогая под тяжестью Евгения, сделал один только шаг, и вся эта конструкция завалилась в мою прихожую. Старая Дева мгновенно распахнула свою дверь. Вот же… Никогда не покидает своего поста.

Пупс, войдя в мое положение, выбрался из-под Астрова и помог мне закрыть дверь. После этого он тут же взмолился:

— Я пойду? Там машина…

— Иди, иди, — согласилась я, — на сегодня с тебя хватит. К тому же мне не терпится побыть наедине с любимым.

И он ушел.

— Жанна! — крикнула я, воинственно водружая кулаки на бедра. — Ты домыла посуду?

Она выглянула из кухни и робко ответила:

— Да, и прибрала в гостиной.

• Предыдущая
• 25/58
• Следующая