Продается шкаф с любовником - Милевская Людмила Ивановна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/58
• Следующая

— Помчались? — удивилась Далила. — Почему вы спешили?

— Не знаю. Может, мне не понравился Машин голос. Она нервничала, так мне показалось.

— И вас торопила?

— Да, просила скорей приехать. Я на нее потом рассердился. Топтался с букетом под дверью, а Маша мне не открыла. Я расстроился и ушел. Уже после обеда узнал, что Маша убита. Это был шок.

— А за что вы себя вините?

Хренов исподлобья взглянул на Далилу и, сделав усилие, спокойно признался:

— Когда я цветы покупал, видел Андрея, старшего брата Маши.

После паузы он воскликнул:

— Ну почему я ему не сказал, что она мне звонила? Проклинаю себя!

Далила слушала молча.

Он отвернулся и вдруг тихо спросил:

— Могу я на вас положиться?

Она заверила:

— Конечно. Я психоаналитик, это почти как священник. Грехов я не отпускаю, но тайны храню. Если, конечно, в них нет ничего криминального.

Хренов потряс головой:

— Криминального нет. Я не стал бы доставлять вам неприятности.

— Тогда я внимательно слушаю.

Он снова взглянул ей в глаза:

— Понимаете, надоело мне малодушничать. Я хочу вам доверить тайну, которую носить в себе уже не могу. Я только что вам солгал. Я не ушел. Я долго звонил, а потом толкнул дверь. Дверь оказалась открытой. Я вошел и увидел Машу.

Хренов опять замолчал. Чтобы ему помочь, Далила осторожно спросила:

— Маша была убита?

— Да. Она в прихожей лежала. В луже крови.

— Вы испугались и сразу ушли?

— Нет. Я растерялся и долго стоял. Ноги словно вросли в пол. А может, я был там недолго, но мне показалось — вечность.

— Что вы увидели?

— В открытую дверь было видно гостиную, накрытый празднично стол, посуда, бокалы, мой любимый пирог. Это было ужасно. Она словно меня ждала.

Хотя нет, об этом я позже подумал, а в тот жуткий момент струсил и не думал о Маше. Я думал лишь о себе.

Да, еще вспомнил, в прихожей были рассыпаны белые лепестки. Их было много, рассыпаны, словно снег.

В первый миг я хотел позвонить в милицию, но испугался, что меня обвинят в убийстве, и убежал. Собрал с пола лепестки и убежал.

— Зачем собрали? — удивилась Далила.

— В прострации был, действовал неосознанно.

Видимо, хотел узнать, кто был у Маши. Я сам не очень-то в цветах разбираюсь, цветочнице лепестки показал, она сказала, что это хризантемы, даже вид назвала.

— Вам это о чем-то сказало?

Хренов задумчиво покачал головой:

— Не-ет.

Далила поняла, что он раздумывает, стоит ли говорить, и попросила:

— Пожалуйста, не скрывайте от меня ничего.

Он грустно кивнул:

— Хризантемы любит Наташа Верховская, теперь Замотаева: Машенька эти цветы не любила. Она подтрунивала над сестрой: «Хризантемы — цветы для покойников: искусственные на вид и без, запаха».

Хренов потряс головой и воскликнул:

— Ужас! Представляете, а я убежал! Мне очень стыдно. Даже Андрей об этом не знает.

Он жалобно взглянул на Далилу и с надеждой, что ему возразят, как ребенок спросил:

— Я, наверное, трус?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Вряд ли. В нашей стране так поступил бы любой. Во всяком случае, многие. Маше было уже все равно, а вы спасались от неприятностей.

— Да-да, я спасался. Меня и без того затаскали, допросы-расспросы. А скажи я, что был там…

Хренова передернуло. Далила поспешила заверить:

— Вы правильно поступили.

Он согласился:

— Да, с житейской точки зрения я правильно поступил. Менты разбираться не любят, кого схватят, того и сажают. Разум-то понимает: я не мог спасти Машу, а душа все равно болит.

Далила его пожалела: сменила тему и вскоре ушла.

А вернувшись домой, неудачу остро переживала: ходила по комнате, охала, вспоминая ход своих мыслей, удивлялась себе — с чего вдруг взяла, что способна раскрыть это старое запутанное преступление?

Племянник Далилу добил. Он позвонил тетушке и после обычного: «Бонд! Джеймс Бонд!» — спокойно ей сообщил:

— Наташа Замотаева сестричку пришила.

Нельзя сказать, что племянник Далилу потряс, но она удивилась: слишком быстро он сделал свое открытие. Выслушав его сенсационное сообщение, она скептически осведомилась:

— Как ты узнал?

Евгений поведал со смущенным смешком:

— Применил страшную пытку к Морковкиной.

— Надеюсь, пытал ее не в постели?

— Нет, на столе.

Далила вспылила:

— На каком еще столе?! Ты же мне обещал обойтись без секса!

Бонд рассмеялся:

— На столе пыток. Знаешь, есть такой стол, какой-то инквизитор придумал…

— Не пори ерунды, — раздраженно прервала его Далила. — Мне не до шуток. Ты где?

— Лежу у Морковкиной.

— Издеваешься?

— Да нет, уже просто лежу.

Она зло подумала: «Собачонок неисправим. Нашел время ерничать. Неужели не чувствует, в каком я состоянии?»

Досчитав до пяти, она ласково попросила:

— Женечка, приезжай, если можешь.

Бонд серьезно ответил:

— Конечно, могу. Немедленно буду, а ты загляни в холодильник.

— Зачем? — удивилась Далила.

Евгений снова не удержался от шутки:

— Чтобы узнать, нет ли там трупа.

— Ну, зараза! — рассмеялась она. — Приезжай, и труп там появится!

— Откуда?

— Я тебя прямо на пороге убью!

— Заметано. Мне сегодня клиент навороченной тачки нахамил беспредельно, в связи с этим жить абсолютно не хочется. Так что у тебя в холодильнике?

Шаром покати?

Далила проследовала на кухню и сообщила:

— Да нет, свертки лежат какие-то. Что-то я совсем замоталась. До чего дело дошло, уже Димка еды нам купил.

Бонд возразил:

— Димка питается исключительно протеинами.

Раз свертки лежат, значит, Матвей заходил.

— Быть не может! — поразилась Далила. — Он тебе что, звонил?

— Мы даже виделись.

— Ну надо же. Теперь Матвей и тебя возлюбил.

— Уж пришлось, — рассмеялся Евгений. — Ты же ему себя любить не даешь, он вот ко мне подъезжает.

Того и гляди, сексуальную ориентацию сменит.

Далила не способна была оценить его юмор, ответила с полной серьезностью:

— Не я наш брак поломала. Пусть любит свою Ирину. И что он тебе говорил?

— Жаловался, что ты слишком много работаешь.

Далила фыркнула:

— Кто бы на это жаловался! Будто у меня что-то осталось, кроме работы. Он меня веры в порядочность чуть не лишил. Он меня подкосил и разрушил.

Бонд удивился:

— Правда? Я бы так не сказал. После развода ты расцвела.

— А каких мне сил это стоило, счастливую изображать? Это я только знаю! Матвей предатель! Уж он-то знал, что, разрушая брак, он лишает меня сразу всего.

Я психоаналитик. Как я чужие души должна врачевать, если свою не вылечила?

Евгений уже пожалел, что завел рискованный разговор.

— Но ты же вылечила, — растерянно вставил он.

— Я поступила мудрей, я не позволила себе заболеть, но Матвей от этого лучше не стал. Он предатель, и не смей за моей спиной с ним встречаться, — с излишней горячностью приказала Далила и, совсем уже как девчонка, добавила:

— А продукты его я выброшу.

Прямо сейчас.

— Отлично. Я куплю тебе новые, — поспешно согласился Евгений.

Вообще-то он не считал, что тетка проиграла от развода с Матвеем. Матвей по-прежнему ее любит, это факт — не зря же он пытается установить с Далилой контакт. И сам Евгений к лучшему изменился. Раньше тетка интересовалась, что лежит в холодильнике у племянника, теперь эти вопросы он ей задает. И Димке развод родителей пошел на пользу. Раньше парень был эгоистом, признавал лишь свои интересы, а теперь он научился за собой убирать, нет-нет да и посуду помоет. К матери покровительственно относится, заботой ее окружил, а раньше был почти равнодушен к Далиле. Раньше отца больше любил.

Евгений знал почему. Он сам порой осуждал свою тетку за неугомонность. Удивлялся: чего ей не хватает? Получила высшее образование, стала психологом, и хватит. Работай потихоньку и занимайся семьей.

• Предыдущая
• 23/58
• Следующая