Пять рассерженных мужей - Милевская Людмила Ивановна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/58
• Следующая

Бедная моя Роза! Этот Пупс ни под бок ни под голову, куда ни сунется, от него одни долги, а Роза ведь не лёгким трудом зарабатывает, одно название «гинеколог» любому о многом говорит. И после этого ещё Пупс недоволен, что Роза его ругает. Он же хуже проститутки! Проститутку хоть собственный орган кормит, а Пупса чужие.

«Эх, выйти бы сейчас, — подумала я, — да объяснить ему, что он настоящий сутенёр, раз мою добрую Розу костерит. Розу, которая столько лет его, непутёвого, кормит.»

От мысли этой я тут же и отказалась, потому что весьма интересно заговорил и Тасик. Он жаловался на свою Тосю. Оказывается уже и она куском хлеба его попрекает. Кто бы мог подумать?

Эта Тося всю жизнь от работы увиливала, потому что всю жизнь ждала, что её Тася вот-вот начнёт на неё работать, а он все не начинал и не начинал. Так они и жили, перебивались с хлеба на воду, пока не случилась Перестройка. Тут Тасик ожил и научился из закромов Родины в кооператив таскать, который он наспех сколотил благодаря связям в горисполкоме. Некоторое время неплохо шли его дела, и Тося процветала, все радовалась, что сбылась её мечта, но…

Тасик прогорел, да ещё и остался должен. Тося подкатила к Тамарке, та ей немного подмогла…

Здесь не могу не похвалить нашу Тосю — талантлива она оказалась и в короткий срок её бизнес так в гору попёр, что Тамарка уже задумалась не слишком ли она перестаралась. Ещё немного и Тося той конкуренткой станет, которую Тамарка своими руками себе и выпестовала. Но речь здесь не о Тамарке, а о Тасике. Теперь оказывается, что ему тоже живётся нелегко, причём выясняется это с душещипательными подробностями.

Ну, про Архангельского не буду и поминать, ему, после ссоры с Марусей, жаловаться сам Бог велел.

В общем, разошлись мужики, один Женька мой в тряпочку помалкивал, что злило меня невероятно. Не скрою, хотелось мне, чтобы и он Юльку свою поругал. Уверена, уже есть за что, но Женька лишь вздыхал и помалкивал.

Наконец Архангельскому надоело Марусю ругать и он сказал:

— Так вот, мужики, теперь мы свой бизнес наладим и нашим бабам носы утрём.

— Утрём, утрём, — загудели мужики, — покажем им на что мы способны. Мы им не коврики, чтобы ноги об нас вытирать.

Я думала, что они начнут говорить о «капусте», уж очень нетерпелось о ней мне узнать, однако о делах рассуждать они не спешили — вместо этого предались мечтам.

— Э-эх, — воскликнул Архангельский, — «бабки» пойдут, Маруське норковую шубу куплю, такую, чтобы до пят. Ей очень хочется!

«Боже мой!» — ужаснулась я, вспоминая габариты Маруси.

Сердце моё зашлось от жалости к тем стадам норок, которые должны погибнуть в связи с мечтами Архангельского и Маруси.

— А я сразу же покупаю своей Тосеньке пылесос, — сообщил рациональный и прижимистый Тасик.

— А я даже не знаю, что своей Томе и купить, — закручинился Даня. — Уж всего у неё полно и не в одном экземпляре.

— Купи хорошие духи, — посоветовал Архангельский. — Духам бабы всегда рады.

— А я сразу же повезу свою Розу на море, — размечтался Пупс. — Замоталась она, бедняжка, отдыха ей не хватает, потому и злая такая.

Тут и Женька мой в обмен мечтами вступил.

— Я тоже Юльку отдыхать повезу, — сказал он, а я сразу подумала:

«Что, уже есть повод? Тоже замоталась и потому тоже злая?»

Жаль, нельзя это было вслух сказать, однако Женька продолжил:

— Юлька о кругосветном путешествии мечтает, вот туда путёвки и возьму.

Пупс отнёсся к такой мечте скептически.

— Крутовато, — сказал он, — с первого раза может и не хватить.

— Значит повезу со второго раза, — ответил Евгений и добавил: — Все равно мне деваться некуда.

Фраза эта лишила меня равновесия и покоя. Передать не могу, как я разволновалась.

«Почему это ему деваться некуда? — распереживалась я. — На что это он намекает? Не на то ли, что Юлька беременна? Господи, если она ему родит, тогда конец! Мне их не развести!»

Горе испытала, сидя под дверью кухни, невероятное. Уж не знаю, как и пережила бы, когда бы Архангельский не свернул этот пошлый разговор и не перешёл к делу.

— Все, мужики, — сказал он, — хватит мечтать, пора считать «капусту».

Я бросила горевать и превратилась в уши.

Неожиданно для меня инициативу перехватил Тосин Тасик, из чего я поняла, что в деле, которое мужики замыслили, зачинщик он.

— Значит так, — пытаясь придать своему писклявому голосу басовитость и деловитость, начал Тасик. — Я тут все обмозговал и разработал стратегический план. Ну, вы сами в курсе…

Я думала он о деле говорить начнёт, но он продолжил довольно-таки неожиданно.

— Вы сами в курсе, у меня опыт и организаторские способности, — закончил он, с чем мужики тут же не согласились.

— Ага, — съязвил мой Евгений, — способности по организации отъезда твоей Тоськи к месту службы. И то, исключительно в целях минимизации продалбывания мозгов. Вот я в бизнесе…

Но хвастануть ему не удалось.

— Да что ты в бизнесе понимаешь?! — возмутился Тасик. — Ты всего лишь бережёшь чужое добро, а у меня целая фирма… — Тут он запнулся: — Хм. Была, но зато какие доходы, какие проекты, коллектив.

— Тоже были, — на мой взгляд, очень к месту вставил Пупс.

— Я людей сплотил! — затравленно взвизгнул Тасик, на что тут же последовал ответ.

— Значит ты хороший плотник. Вот теперь и будешь лесом заниматься, — хохотнул Архангельский, решительно перехватывая инициативу.

Остальные дружным смехом его намерения одобрили и поддержали.

— Значит так, — дипломатично заявил Архангельский, — Тасик… То бишь, Станислав, не обижайся, ты, значит, у нас молоток и все тут правильно говорил, только так дела не делаются.

Я сразу потерялась в догадках какие там у них не делаются дела. Хоть убейте меня, от этого придурковатого Станислава я ничего о делах пока не услышала, как уши в сторону кухни не направляла — что-то плёл про стратегический план и про свои способности. Если это и есть дела, так какую же они собрались считать «капусту»?

Однако, Архангельский продолжил и сразу свет пролил.

— Раз уж мы решили заниматься деревообработкой в России, — важно изрёк он, — то и действовать нужно по-русски. Виктор, ты смотрел, что там с экономикой вырисовывается у Тасика?

— Вырисовывается рентабельность сто пятьдесят четыре процента, — тоном доки отозвался Пупс, зашуршав бумагами.

— И это все? — разочарованно вопросил Архангельский.

Я с трудом под дверью усидела. Что за лохи? Куда они лезут? Пролетят, как обычно, а платить будут их несчастные жены.

И Женька, дурак, туда же, за этими простофилями тянется, вместе с ними и пролетит…

Эх, как чешутся мои кулаки!

Но с другой стороны, если он пролетит, то платить будет Юлька, а она очень платить не любит, пожалуй, ещё больше Тамарки. Значит с Женькой развод. Ха! И ещё какой!

«Ох и погонит она его!» — размечталась я.

— Совсем же неплохо, Иван, — вступил в разговор мой Женька.

Лёгкий на помине, будто слышал, что о нем подумала. Хотя, в последнее время, с тех пор как мы расстались, о нем думаю постоянно.

— Совсем неплохо? Конечно, — пренебрежительно подтвердил Архангельский. — После всех раздач как раз на сигареты без фильтра хватит. И то не всем.

Мужики загудели, а он начал считать, зная его привычки, уверена, обязательно загибая пальцы.

— Налоговой дать нужно? — спросил он.

— Нужно, — нехотя подтвердили мужики.

— Это раз, — открыл счёт Архангельский. — Природоохране нужно?

Все примолкли, но опытный Пупс подтвердил:

— Нужно.

— Это два, — продолжил счёт Архангельский. — Санэпидемстанции нужно?

— Ну это грабёж! — возмутился Даня. — Санэпидемам-то зачем?

— Нужно-нужно, — заверил Пупс, и Даня умолк, а Архангельский продолжил:

— Это три. Ментам ещё, пожарным… Скажите спасибо, что рэкет отпадает. В общем, семеро с ложкой ждут не дождутся, и рентабельностью в сто пятьдесят процентов никак не обойтись. Нужно процентов четыреста, на худой конец триста пятьдесят, не меньше. И это я берусь обеспечить.

• Предыдущая
• 10/58
• Следующая