Галерея призраков - Хичкок Альфред - Страница 42

• Предыдущая
• 42/50
• Следующая

От крыльца к углу дома протянулась веревка, на которую еще не успели вывесить для просушки выстиранное белье.

Я набросил на клетку покрывало и вслед за Джекки выскочил на кухню.

— Боже мой! — выдохнул я.

— Мы должны были попросить у них рекомендательные письма, — пробормотала она. — Это не наши квартиранты!

— Да, это совсем не те квартиранты, что у нас жили, — согласился я. — Точнее, не те, что жили у мистера Хенчарда. Ты видела этот мусорный ящик на крыльце?

— А бельевая веревка? — добавила Джекки. — Такая… такая неряшливая. — Она судорожно сглотнула. — Мистер Хенчард сказал, что они не вернутся.

— Да, но…

Она медленно кивнула, как будто начиная понимать, что происходит.

— Передумали? — предположил я.

— Не знаю. Только мистер Хенчард говорил, что маленький народец любит жить в спокойной и уважительной обстановке. А мы своим отношением вынудили их съехать. Мне кажется, что теперь у этой птичьей клетки — у этого района — плохая репутация. Добропорядочные эльфы здесь больше не поселятся. Теперь это… О господи! теперь это, наверное, что-то вроде трущоб.

— Ты с ума сошла, — проговорил я.

— Совсем нет. Точно, так и есть. Именно об этом и говорил мистер Хенчард. Он сказал, что ему придется строить новый домик. Уважаемые квартиранты не станут селиться в плохом районе. Мы заполучили неряшливых жильцов, только и всего.

Разинув рот, я молча смотрел на нее.

— Угу. Могу поспорить, что на кухне они держат миниатюрную козочку, — хмыкнула Джекки.

— Ну, — сказал я, — этого-то мы не потерпим. Я заставлю их убраться. Я… я налью воды им в трубу. Ну-ка, где чайник?

Джекки схватила меня за руку.

— Нет, ты этого не сделаешь! Мы не можем их выселить, Эдди. Не имеем права. Они заплатили нам вперед, — сказала она.

И тут я вспомнил.

— Станок…

— Именно, — подтвердила Джекки, продолжая крепко держать меня за руку. — Ты бы погиб сегодня, если бы тебе не сопутствовало немножко дополнительной удачи. Может, эти эльфы и неряхи, но за жилье они заплатили.

До меня стало доходить.

— Удача мистера Хенчарда проявлялась несколько иначе. Помнишь, как он столкнул булыжник на лестнице и тот провалился в гнилую ступеньку? Со мной получилось по-другому. Да, я упал на раму, а болванка перелетела через меня и остановила станок, но я теперь буду без работы, пока его не отремонтируют. С мистером Хенчардом не могло случиться ничего подобного.

— Его квартиранты были другого уровня, — сказала Джекки, печально покивав головой. — Если бы мистер Хенчард упал на раму, готова спорить, что просто полетели бы предохранители. У нас неряшливые жильцы, а потому и удача наша неряшливая.

— Ладно, пусть живут, — сказал я. — Лучше уж неряхи, чем совсем никого. Пойдем, что ли, к Терри?

Мы надели плащи и вышли из дома в холодный и сырой вечер. Буря бушевала как никогда. Я забыл взять фонарик, но мне не хотелось возвращаться за ним. Мы пошли вниз по улице, ориентируясь на слабые огоньки ресторана.

Тьма стояла кромешная. Ветер швырял в лицо струи дождя, заставляя щуриться и прятать глаза. Наверное, именно поэтому мы не заметили вовремя автобус, ехавший со светомаскировкой, и спохватились, только когда услышали прямо за спиной натужный рев его двигателя.

Я схватил Джекки за руку и потащил в сторону, но поскользнулся на мокром асфальте и нырнул головой вперед. Почувствовал, как на меня упала Джекки, и в следующее мгновение мы уже валялись в придорожном кювете, слушая, как мимо проезжает автобус.

Выбравшись из канавы и кое-как отряхнувшись, мы побрели к Терри.

— Да… — протянул он, окинув нас заинтересованным взглядом.

— Только что мы чудом избежали смерти, — сказал я.

— Точно, — согласилась Джекки, вытирая рукавом грязь с лица. — Но с мистером Хенчардом никогда не случилось бы ничего подобного.

Терри покачал головой.

— В канаву, что ли, упал, Эдди? И ты тоже? Да, не повезло!

— Не то чтобы не повезло, — тихо ответила Джекки. — Повезло. Но неряшливо. — Она подняла стакан и печально посмотрела на меня. Я поднял свой и чокнулся с ней.

— Ну что, — сказал я, — за удачу?

Мой дядюшка Отис был самым упрямым человеком в Вермонте. Если у вас есть знакомые вермонтцы, то вы понимаете, что я имею в виду. Это значит, что мой дядюшка был самым упрямым человеком в мире. Скажу больше — из-за своего упрямства дядюшка Отис был опаснее водородной бомбы.

Вам трудно в это поверить. И я вас понимаю. Так что я расскажу, почему мой дядюшка Отис был так опасен — опасен не только для всего человечества, но и для солнечной системы. Да и для всей вселенной, пожалуй.

Фамилия у него была, как и у меня, Моркс, то есть полностью его звали Отис Моркс. Жил он в Вермонте, и некоторое время мы с ним не виделись. И вот однажды утром я получил срочную телеграмму от тетушки Эдит, его сестры. В ней говорилось: «ОТИСА УДАРИЛА МОЛНИЯ. СИТУАЦИЯ СЕРЬЕЗНАЯ. СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙ».

Я выехал ближайшим поездом. Причина спешки была не только в том, что меня заботило здоровье дядюшки Отиса. В этих семи простых словах мне определенно послышался некий тревожный подтекст, заставивший поторопиться.

Ближе к вечеру того же дня я вышел в Хиллпорте, штат Вермонт. Единственное такси в городке, старенький побитый грузовичок, принадлежало местному жителю по имени Джад Перкинс. По совместительству Джад служил констеблем, и, забравшись в его помятый рыдван, я заметил кобуру с револьвером, пристегнутую к поясу блюстителя порядка.

Кроме того, на привокзальной площади я заметил небольшую толпу горожан, разглядывавших что-то с неподдельным любопытством. Потом я сообразил, что они смотрят на пустой гранитный пьедестал, на котором обычно стояла большая бронзовая статуя местного политического деятеля по фамилии Огилби — человека, к которому дядюшка Отис всегда относился в высшей степени презрительно.

Со свойственным ему упрямством дядюшка Отис категорически отказывался верить, что кому-нибудь могло прийти в голову воздвигнуть памятник Огилби, и потому всегда настойчиво отрицал, что таковой памятник вообще существует. И вот теперь посреди площади стоял пустой пьедестал без памятника.

Старенький грузовичок кое-как завелся и тронулся в путь. Я наклонился к Джаду Перкинсу и спросил, куда подевалась статуя. Констебль бросил на меня косой взгляд.

— Украли, — сообщил он. — Вчера вечером, около пяти. Из-под самого носа увели. Именно так, представьте себе. Мы и глазом моргнуть не успели. Мы все сидели в магазинчике у Симпкинса: я, сам Симпкинс, ваш дядя Отис Моркс, ваша тетя Эдит, ну, еще кое-кто. Кто-то сказал, что неплохо бы помыть памятник Огилби, а то его за последнюю пару лет уже и не видно стало под голубиным пометом. И тогда ваш дядя Отис так и подскочил на месте.

«Какой такой памятник? — воскликнул он и воинственно распушил седые брови. — В нашем городке в жизни не было памятника этому расфуфыренному губошлепу!»

Я-то, конечно, знал, что ваш дядя не поверит в то, что памятник стоит на площади, даже если наткнется на него лбом и расшибет голову. Никогда не встречал настолько упрямого человека, как Отис Моркс, который просто отрицает все, что ему не нравится. Так вот, все это я знал, но все же развернулся, чтобы показать вашему дяде на памятник. А его уже и не было! Только минуту назад стоял на месте — и как ветром сдуло! Увели буквально из-под самого носа.

Джад Перкинс сплюнул в окно и снова повернулся ко мне.

— Если хотите знать, кто это сделал, так я вам точно скажу — это пятая колонна. — Дело, кстати говоря, происходило во время второй мировой. — Они стащили Огилби, потому что он бронзовый, понимаете? Чтобы делать снаряды, нужны медь и бронза. Так что они его украли и теперь на подводной лодке переправят через океан. Но пусть только попробуют еще раз сюда сунуться. Пистолет у меня всегда при себе, так что я им спуску не дам.

• Предыдущая
• 42/50
• Следующая