Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 29

• Предыдущая
• 29/150
• Следующая

И не успел Авка оглянуться, как оказался снаружи дома, на аллее среди густых лип.

— Счастливого пути, друг мой. Возможно, еще увидимся

— Но, ваша высокоученость! Там, с привратником, остался Лучик! То есть Лучезар Окрыленный! Мой друг! Он не знает…

— Не волнуйся, он тебя скоро догонит! На то и «окрыленный». Шагай!

Авка зашагал. Оглядывался: «Догонит ли?»

Зря он тревожился. Очень скоро из-за цветущей между липами желтой акации выбрался встрепанный Лучик.

— Авка! Хорошо, что ты здесь! Бежим, пока не догнал!

— Кто?

— Ну, этот тип! Привратник! Я от него еле ушел! Он хотел оторвать и намагнитить мне уши!

— За что?!

— За стихи…

Конечно, этот разговор был уже на бегу. Но бежать в тесных башмаках было больно, и Авка скоро захромал.

— Подожди… Наверно, уже не догонит. А догонит — мы ему каблуками по носу! На… — Он скинул туфли и одну дал Лучику, а вторую сжал, как оружие. Дальше двинулись шагом.

— Ну, как там с китами-то? — часто дыша, спросил Лучик.

— Нормально. Уже поехали…

— Не может быть!

— Правда поехали. Ты, что ли, не заметил, как толкнулась земля?

— До того ли мне было? Еле спасся от этого придурка!

— А что за стихи-то?

— Он пристал: сочини да сочини!. У меня лопнуло терпение! Я ему и прочитал:

Мы знаем, что Двуполовинусу Уко

Подвластна любая на свете наука.

Но все ж один раз изготовил он брак:

Привратник его получился дурак!

Он ка-ак завопит, как заскрежещет! Хвать меня за шиворот, за подол! Чуть медаль не оторвал… Я бежать! Он за мной! У меня две ноги, а у него… Хорошо, что рядом кусты, он застрял…

— Теперь уж не догонит, — опять успокоил Авка. Но все же оглянулся.

Они дошли до конца аллеи. Вывеска на розовом столбе указывала, что именно здесь улица Всеобщего Восхищения. Улица была красивая, с розовыми, узорчатыми, как пряники, домами, но никакого восхищения вокруг не наблюдалось. Видимо, население Глубинной столицы устало ликовать и разошлось по домам. Только пушистое солнышко по-прежнему сияло в зените. Оно освещало на тротуарах сломанные вертушки, лопнувшие шарики, обертки от конфет и прочий праздничный мусор.

— Да, повеселились, — высказался Лучик. Почему-то без удовольствия.

— А где остановка-то? — забеспокоился Авка.

— По-моему, вон там…

У края мостовой виднелась площадка под черепичной крышей. Подошли. К витому столбику навеса была приколочена доска с неаккуратной надписью:

ОСТ. ТР.

А пониже непонятное добавление:

(хи-хи!)

— Странное дело, — озабоченно сказал Лучик.

— А чего странного?

— Не знаю… Ладно, подождем. Может, появится извозчик?

— Разве на извозчике можно уехать в Верхний мир?

— Смотря на каком…

И Авке представилась железная колесница со множеством фонарей, запряженная механическими существами вроде привратника Пустобрехуса.

Но ничего похожего не появлялось. Ничего и никого. «Не нравится мне это», — подумалось Авке. Ему очень хотелось домой. Даже сильнее, чем к Звенке.

Наконец к площадке подковыляло странное создание (Авка уже ничему не удивлялся). Это был черный кожаный мешок ростом с мальчишек, с большими коровьими глазами в верхней части и с короткими отростками — видимо, руки-ноги, только без пальцев. А еще у мешка был короткий хобот с воронкой. Воронка со свистом и хлюпаньем втягивала мусор.

Лучик смотрел на незнакомца с опаской, Авка же… ему почудилось в черном мешке что-то знакомое.

Мешок ласково помахал длинными ресницами.

— Здравствуйте, — сипло донеслось из воронки. — Август, вы меня не узнаете?

— М-м… — уклончиво сказал Авка.

— Я бывшая БЧП! Которая вас чуть-чуть не растворила… Теперь я понимаю, что была не права. Надеюсь, вы не очень обижены на меня?

— Н-нет. Но, по-моему, вы сильно изменились…

— Конечно! И внешне, и внутренне! Многократно уменьшилась в объеме, свалилась сюда и не знала, чем заниматься дальше! Спасибо господину Квадратусу! Он выяснил, что я могу теперь всасывать и растворять лишь всякие мелочи, разную ненужную чепуху, и назначил меня уборщицей мусора. Самая подходящая для меня должность! Всегда хватает работы, а сегодня — особенно! Всего хорошего… Ох, сколько сора! До чего неаккуратные граждане… — И бывшая БЧП, сопя и булькая, заковыляла дальше.

— Ну вот, теперь от нее только польза, — с удовольствием сказал Авка. — А то хотела царить во всем мире.

— Царить она не будет, — сумрачно сказал Лучик. — Но и наверх тебя не отвезет… Кстати, а зачем тебе туда? Здесь ты прославленный герой и… А-а-а!

Авка подпрыгнул и оглянулся. К ним, как воздушный шар, тихо подплывал двухсаженный шароглот. Он аппетитно облизывал толстые губы.

— Иди отсюда! — заорал Лучик.

— Убирайся! Пошел вон! — завопил Авка.

Оба замахали башмаками, которые все еще держали в руках (у каждого по одному).

— Махай — не махай, а песенка твоя спета, Лучезар Окрыленный, — густым довольным голосом заявил шароглот.

— Почему?! Чего я плохого сделал-то?! — взвыл несчастный стихотворец.

— А чего хорошего? Надо к переэкзаменовке готовиться, математику учить, а ты болтаешься неизвестно где! Мать с отцом себе места не находят… Ну-ка…

— А-а! Не надо!..

Но было поздно. Пузырчатый язык шароглота сделался узким и длинным. Дотянулся, опоясал бедного Лучика поперек живота и рывком унес в распахнувшуюся пасть. Хлоп! — красные губы сомкнулись. Шар сделал глотательное движение. Улыбнулся и поплыл прочь.

Да что же это! Будто и не было на свете Лучезара Окрыленного! Авка окаменел.

— Эй! Пора, — басовито сказали у него за спиной. Авка деревянно обернулся.

Другой шароглот колыхался в двух шагах.

— Ну-ка… — Он деловито вытянул язык.

— Я… не…

Но упругая сила сняла Авку с тротуара и унесла… куда унесла? Он не понял. В какой-то пахнущий зубным порошком сумрак. Показалось Авке, что его скрутили в длинный жгут, завязали множеством узлов и швырнули вверх. Он летел, летел и… шлепнулся.

Посидел, раскинув ноги, открыл глаза. И увидел, что он — под сухим осокорем. На Щетинистом острове.

САМЫЙ НАДЕЖНЫЙ ДРУГ

Первая мысль была о Лучике. Радостная. «Если жив я, значит, и он — тоже!»

Вторая мысль: «Ох, а башмак-то у меня!» Потому что Авка все еще сжимал в руке белую атласную туфлю. Небось влетит Лучезару, когда явится домой изжеванный да еще наполовину разутый. Родители не поглядят, что Окрыленный…

«Да ведь и мне влетит! Мои-то башмаки тоже тю-тю…»

Однако сам страдай, а друга спасай. Авка, постанывая от ушибов, добрался по осокорю до дупла. Оттуда по-прежнему пахло гнилым деревом и грибами. Авка опустил в темноту руку с башмаком и разжал пальцы. Может быть, по хитрым путям Глубинного мира башмак доберется как-нибудь до хозяина…

Потом Авка сел в развилке. Тыквогонская столица синела за болотом — башни, крыши, купола. Шпили императорского дворца. Солнце было желтым, предвечерним. «Сколько же времени-то прошло?»

Надо было возвращаться. Авка посмотрел вниз.

Внизу, у могучего подножия ствола, спал в колючей траве Гуська.

Он спал, устроив из необъятных белых брюк постель — одну штанину подстелил под себя, другой накрылся. Съежился, как буква Z. Мелко двигал ногами в розовых бугорках от укусов пауков-мохнаток.

«Значит, все же не пошел один через болото! Ну, я тебя…»

Авка скатился вниз. Не очень-то ласково шевельнул хлястика ногой. Честно говоря, дал пинка.

— Хорошо устроился! Как на маминой кровати!

• Предыдущая
• 29/150
• Следующая