Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 46
- Предыдущая
- 46/150
- Следующая
У Матильды тоже появилось дитя — рыжая ласковая телочка Виолетта. Авка очень полюбил ее и даже пустил слезу, когда мама сказала, что Виолетту пора продавать. Здесь на выручку пришла соседка тетя Анилина Дых. Она решила, что купит Виолетту для себя и для Гуськи.
Видите, как всё хорошо кончается!
Да, надо еще объяснить, почему черепаха Мукка-Вукка в последние дни перед сближением континентов была такая сонная и не желала помогать Авке. Скоро выяснилось, что в развилке шеи у нее набухает болезненный бугорок. И в конце концов стало ясно: это растет третья голова!
Двухголовые черепахи — они хотя и редкость, но явление, известное науке. А вот про трехголовых до той поры никто не слыхал! Про небывалое событие стало известно Всемирной Черепахе, которая держала на себе слонов и вместе с ними — Звенкин материк. Всемирная Черепаха официально назначила Мукку-Вукку своей советницей, и теперь они целыми днями вели беседы на своих биомагнитных волнах.
А что касается стоявших на черепахе слонов, то их звали вовсе не Пузо, Грузо и Бутузо, а Митя, Андрюша и Шурик. И они… Но нет! Про слонов — это совершенно другая повесть. Впрочем, и она кончилась благополучно.
2000 г.
КОЛЕСО ПЕРЕПЁЛКИНА
Почти сказочная история
Первая часть
НЕ ТА ЛЕСТНИЦА
СОКРОВИЩЕ
Вася рыдал.
Он лежал на постели поверх смятого одеяла, бил мокрым лицом скомканную подушку и вскрикивал:
— Отдай!.. Отдай!.. Отдай!..
— Прекрати истерику! — вскрикивала в ответ мама. — Сию же минуту! Или я…
— Отдай!..
— Прекрати, я сказала!.. Стыд какой! Парню почти девять лет, а он….
— Не почти! Не девять! Отдай!.. Ну куда ты его девала!
— Спрятала в кладовку… Утром получишь, а теперь спать!
— Не утром! Сейчас!.. Сейчас же! — Вася заколотил ногами, выгнулся, ударил кулаками по одеялу, зарылся в подушку лицом. Промычал измученно: — Ну отдай же…
— Чтобы ты опять засунул эту ржавую дрянь под подушку?!
— Не буду под подушку! Рядом положу, на пол! Только отдай!!
— Перестань скандалить! Или я немедленно позвоню отцу! А утром… мы отправим тебя в интернат, вот!
— Хоть на каторгу! Только отдай! — Рыдание тряхнуло Васю короткой судорогой. Он выговорил измученными толчками: — Отдай… Ну, по-жа-луй-ста…
В последнем слове была такая тоска, что мама беспомощно заоглядывалась. И тогда забренчал в прихожей звонок.
— Вот видишь! Кажется, ты разбудил своими воплями соседей… — Мама поспешно пошла из комнаты, а в спину ей с новой силой ударило отчаянное «отдай!».
За дверью и правда оказалась соседка. Пожилая и грузная тетя Тома.
— Яночка, извини, что поздно. Я к тебе за… О-о! А что это с Василием? — Она будто лишь сейчас услыхала неудержимый плач и вскрики.
— Я не знаю! — Мама уже сама чуть не рыдала. — Он сегодня будто с ума сошел! Днем учинил скандал с завучем, убежал с уроков, всполошил всю школу… А потом притащил с помойки грязную железяку и, когда улегся спать, сунул ее под подушку. На этой ржавчине миллиарды микробов… Я отобрала, а он устроил скандал и рев!.. — Мама судорожно оглянулась на дверь. «От-дай!..» — опять слышалось из комнаты.
Тетя Тома покачала головой.
— Яночка, но если уж так ему это надо… Ты послушай, какое в нем горе… Верни игрушку. Может, для него она сейчас важней важного, бывает такое…
Мама прижала кулачки к вискам.
— Господи, да если бы я знала… Сказала ему, что спрятала этот утиль в чулан, а на самом деле кинула в мусоропровод. Думала, к утру забудет… А сейчас разве найдешь? Контейнер наверняка уже увезли…
Мама думала, что ее сдавленный голос Васе не слышен за его шумными слезами. Но Вася как раз притих в тот миг — бывают в долгих рыданиях такие судорожные перерывы.
Контейнер!.. Его, конечно же, не увезли! Машина за мусором приходит лишь рано утром!
Камнем, пущенным из рогатки, метнулся Вася через прихожую. Мимо мамы, между косяком и отшатнувшейся тетей Томой. Холодные бетонные ступени заколотили по голым пяткам. С четвертого этажа до подъезда — две секунды! Грудью — о наружную дверь…
Сизые майские сумерки были зябкими. Наплевать! Зато контейнер — рядом. Лишь бы не случилось, что оно застряло в трубе мусоропровода! Лишь бы…
От контейнера пахло ржавым, согревшимся за день железом. Всхлипывая, Вася напряг все жиденькие мускулы, отвалил похожую на люк подводной лодки крышку. В умытое слезами лицо ударил помойный запах. Вася подпрыгнул, лег животом на режущий край, расцарапал сквозь майку живот.
От светившей у подъезда лампочки падали слабые лучи. Контейнер был полон на две трети, и Вася сразу увидел то, что искал. Оно лежало поверх тряпья, пустых бутылок и жестянок.
Вася всхлипнул еще раз и схватил маленькое старое колесо от трехколесного велосипеда. Толчком прыгнул назад, на асфальт. Прижал колесо (вернее, Колесо) к груди. Втулка твердо и радостно впечаталась под сердце. От нее вливалось в тело острое тепло.
«Я тебя нашел!»
«Дзын-нь….» — внутренним неслышным звоном отозвались твердые спицы.
«Больше я тебя никогда… никуда…» — пообещал Вася с еще одним, «остаточным» всхлипом.
«Дзын-нь, да…»
То тепло, которое вливалось в Васю от колеса, было не просто тепло. Оно было счастье. И это счастье заполнило Васю, как заполняет резиновую грелку вливаемая через воронку горячая вода. Вася готов был теперь забыть все беды, простить всем свои обиды. Он любил в этот миг всех и всё на свете. И поздние неуютные сумерки, и подслеповатую лампочку над дверью, и грязный контейнер, и черные железные столбы с веревками для белья, и желтые окна девятиэтажного дома, что громадной буквой «П» огораживал вытоптанный квадратный двор, и столпившиеся в дальнем краю двора гаражи…
— Вы хорошие… — шепотом сказал он всему, что было вокруг. — … И ты хороший, — сказал он бесшумно пришедшему из-за контейнера тощему коту. Кот-бродяга учуял идущую от мальчишки доброту, потерся боком о его ногу, тихо муркнул. Вася присел на корточки, уперся нижним краем Колеса в колени, а на верхний положил подбородок. И стал гладить кота по свалявшейся шерсти. И даже не кота, а весь окружающий мир… Но от подъезда уже спешили к нему мама и тетя Тома.
Дело в том, что, кинувшись за Васей, они решили догнать его на лифте и там на минуту застряли. И теперь были перепуганы: вдруг не найдут! Вдруг он пропал навсегда!
— Яночка, да вот он!
— Сумасшедший мальчишка! Ты сведешь меня в гроб!
Кот, конечно, сиганул во мрак. Вася вскочил, вновь прижал Колесо.
— Не дам!
— Да оставь ты себе свое сокровище! Господи, помчался раздетый… Схватишь чахотку!
Васю привезли на лифте к дверям. Тетя Тома шумно вздыхала и покачивала головой. Мама беспомощно опустила руки.
— Ну вот, добегались. Дверь я захлопнула, а ключи-то не взяла…
— Идемте ко мне. — Тетя Тома обрела решительность. —
Я поищу ключи. Помнишь, зимой вы оставляли мне запасные, когда мастер проверял газовые плиты…
Все оказались в передней у тети Томы, где пахло лекарствами от заставленного склянками подзеркального столика. Тетя Тома стала шарить в выдвинутом ящике. Вася переступал на сплетенном из тряпиц половике и по-прежнему притискивал Колесо к груди. Мокрыми глазами поглядывал исподлобья на маму. А она смотрела на свое тощее всклокоченное чадо — босое, с чешуйками ржавчины на коленях и на обвисшей, как платьице, майке, с грязными полосками на треугольном зареванном лице (словно и не мылся недавно!). Чтобы не зареветь самой, она собрала последние «педагогические» силы:
- Предыдущая
- 46/150
- Следующая
