Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 67
- Предыдущая
- 67/150
- Следующая
— А поленьев здесь много! — сказал им издалека Вася.
— А и пусть много, — решил Переверзя. — Небось когда-нибудь кончатся. И поленница станет ни-изенькая. И Барсик тебя стащит оттуда за ж…
Волкодав с ласковым именем Барсик утвердительно гавкнул.
— Молодец, Барсик. Ты притащишь его нам, — радостно дополнил Цыпа. — И мы ему сперва пооткручиваем ноги…
— Против часовой стрелки, — уточнил Штырь. — Если против, то больнее.
— Да… А потом мы… — начал добавлять подробности Цыпа и наговорил такое, что слушать было стыдно и противно.
— А после этого отвинтим голову, — подвел итог Переверзя.
Штырь опять уточнил:
— Против часовой стрелки. Так больнее…
Вася не выдержал. Набрал воздуха и громко сказал, кто они и какие. Такими словами сказал, которых до этого момента не говорил ни при ком на свете и даже один на один с собой (и краснел, если слышал от других). Но сейчас ярость была сильнее стыда. И нужна она была, чтобы поддержать в душе боевой дух, потому что он понемножку уже угасал.
Переверзя, Штырь и Цыпа, сидя в траве, одинаково раскинули ноги и приоткрыли рты.
— Братва, а он не совсем лох, — задумчиво произнес Цыпа.
Переверзя поскреб пухлую щеку и спросил:
— А чё, Перепёлкин, хочешь домой?
Вася подумал и честно сказал:
— Да. Хочу.
— Тогда давай так. Спустишься, отдашь нам колесо и покажешь, как с ним обращаться. А мы тебя отпустим. Честно!
— И колесо отдадим. Через неделю, — пообещал Штырь. — Вот гад буду, отдадим!
— Ага. Обязательно, — кивнул Вася.
— Согласен?! — Переверзя подскочил, как надутая резиновая шина.
— Сейчас! Только надену новые тапочки и возьму разбег с Потёмкинской лестницы! — Так любил выражаться один лаборант в Керамическом институте, одессит Сеня Трускин.
Почему-то эти слова ужасно оскорбили Переверзю. Что он такое в них усмотрел! Даже взвыл тихонько. Вскочил, пригнулся и пошел к поленнице.
— Ты чё сказал, гнида! Ты это мне сказал, да? Я тебя, сяв-ка, за это… щас… — Он шел, скрючив руки, словно готов был растерзать ими Васю, поленницу и весь белый свет.
Тут Вася впервые по-настоящему испугался. Но стиснул зубы. Для прочности встал на дрова коленками, взял еще один деревянный снаряд, а зажатым в левой ладони Колесом уперся в плоское полено. Ладонь была горячая, и ее что-то сильно щекотало. Что?.. И Вася наконец понял, что ему в кожу, в нервы, в голову бьется неслышный вопль Колеса:
«Да слушай же ты, наконец! Ты слышишь или нет?! Балда глухая! Я с кем говорю! Очнись, дубина!» — Наверно, Колесо давно уже пыталось вот так «докричаться» до Васи.
«Что?!» — встрепенулся он.
«Проснулся, тетеря! Делай, что велю!»
«Что?!»
«Сними с меня шину!»
«Зачем?»
«Делай, не болтай! Сними и надень на шею! Быстро!»
Вася метнул в Переверзю полено (опять удачно) и, ломая ногти, начал сдирать тугую резину с обода. Та никак не хотела сниматься. Будто приклеилась!
«Ну что ты такой слабосильный!»
Это было как пинок! Вася выстрелил сквозь зубы воздух и рванул изо всех сил! Резиновое кольцо вырвалось из цепкой железной канавки. Вася накинул его на шею.
«Ну?»
«Поставь меня на проволоку!»
Вася понял сразу. Проволока для собачьей цепи проходила над самой поленницей. И была намотана концом на вбитый в кирпичи железный костыль. А дальний ее конец тянулся к верхней кромке забора за конурой.
Вася поставил обод-желобок на проволоку. Она затряслась.
«Теперь прыгай на педали!»
Вася давно уже умел прыгать на педали сразу двумя ступнями. Но это если на земле. А здесь-то…
«Я же обязательно сорвусь!»
«Я тебе сорвусь! Прыгай немедленно!» — Колесо сердито закачало педалями. Вася знал: у Колеса характер гораздо крепче, чем у него, железный. Раз велит — надо. Зажмурился на миг и скакнул…
И дальше все случилось в две секунды. Колесо пронесло его по гудящей проволоке над зеленью двора, воздух засвистел в ушах. Вася не успел бы упасть, если бы даже захотел. Звякнуло под ободом кольцо собачьей цепи, тявкнул изумленный Барсик, мелькнули три раскрытых рта… Колесо ударилось о край забора, и Вася полетел на улицу, в жесткую и упругую акацию.
Колесо врезалось в листья рядом с ним.
Вася первым делом вцепился в Колесо. И тут же мысленно ощупал себя: цел?.. Да, цел! Кусты — они всегда смягчают удар. Только локоть саднило да на коленях через втертую берестой белизну проступал алый бисер (мельком вспомнились Максимкины наколенники, вот пригодились бы!). Вася сплюнул прилипшие к губам листики.
«Надевай шину! — нетерпеливо зудело Колесо. — Надо бежать!»
Но Вася понял, что надеть шину не успеет.
Три злодея оправились от изумления очень быстро! Перемахнули через забор следом за Васей! Шарили глазами по кустам! Увидели! И оставалось одно — уносить ноги, рванув, как с низкого старта.
Они мчались по пятам!
— Ну, гнида!
— Ну, Недопёлкин!
— Стой, зараза, а то убью!
И хоть бы кто-нибудь умный и сильный попался навстречу, крикнул бы: «Что пристали трое к одному! А ну прочь!» Но только тетушки с тяжелыми сумками шарахались в стороны и орали вслед всем четверым: «Милиции на вас нет! Шпана проклятая!»
Вообще-то Вася бегать умел — легонький, длинноногий. Но сейчас враги почему-то не отставали, хотя и грузные, особенно Переверзя. У Васи уже кололо в боку. Да еще Колесо мешало. Его приходилось держать на отлете, чтобы педаль не била по колену.
Выиграть хотя бы десять секунд! Чтобы надеть шину!
Не было ни секунды. Тяжкий топот бил в спину.
— Не уйдешь… Недопупкин… Недописькин…
Беспомощно трепыхался за плечом оторванный погон.
Ведущим под уклон переулком Вася выскочил на заросший берег. Мелькнула совсем уж безумная надежда: вдруг у воды какая-нибудь лодка! Вскочить, оттолкнуться.
Но никаких лодок не было. Тем более что здесь не река, а старица. Когда-то Таволга двумя руслами огибала узкий песчаный остров, но потом левое русло перекрыли дамбами — чтобы при половодье в него не входила вода, не заливала прибрежные улицы. И получился очень длинный пруд. Постепенно он зарос камышом, в котором по вечерам весело орали лягушки. А о прежней речной жизни напоминал только ветхий колесный пароход, приткнувшийся к той земле, что раньше была островом. Такой старый, что сквозь него проросла береза.
И все же это был не беспризорный пароход. Говорили, что на нем до сих пор служит сторож — хмурый старик с берданкой. Не пускает к себе ни рыбаков, ни купальщиков… Ну пусть хмурый, пусть сердитый! Но не зверь же! Бывают сердитые, но справедливые! Вот вышел бы на палубу да увидел бы, как гонят ни в чем не виноватого Перепёлкина, да как шарахнул бы из берданки!..
Вася бежал у самой воды, по заросшей тропке. Он поравнялся с пароходом. От борта над водой тянулся к этому берегу тонкий проволочный трос. Был примотан к торчащему у тропинки столбику.
— Давай! — приказало Колесо.
Вася и сам видел — это единственное спасение. Поставил Колесо желобком на трос. Прыгнул на педали. Его пронесло над водой в пять секунд. Колесо стукнуло в ограждение борта. Вася полетел на щелястую носовую палубу. Колесо уткнулось ему в бок, Вася схватил его…
А дальше было как он мечтал! Появился обросший серебристой щетиной старик. Не рассердился. Глянул на берег, на Васю, поднял его. От полосатой вязаной кофты крепко пахло табаком. Старик сипло сказал:
— Что, загоняли журавлика?
— Да… — с первой слезинкой выдохнул Вася.
Трое озадаченно переминались на берегу.
— А постой-ка… — Старик ушел в каютную надстройку и тут же вернулся с ружьем небывалой длины. Опять глянул на берег. — А ну, брысь от водного объекта!! — гаркнул он уже без всякой сиплости, так что пригнулись камыши. Вскинул ружье одной рукой и грохнул вверх из похожего на черную трубу ствола.
… Когда Вася открыл глаза, над палубой клубился синий дым, а на берегу никого не было. Вася потрогал уши. Глянул вопросительно. Старик улыбнулся заросшим ртом с редкими желтыми зубами. В этот миг в дверном проеме возник низенький рыжебородый дядька в перемазанной красками тужурке.
- Предыдущая
- 67/150
- Следующая
