Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 79
- Предыдущая
- 79/150
- Следующая
Колесо шевельнулось под боком:
«А что, может, возьмешь котеночка? Маму можно уговорить, если пообещаешь учиться на одни пятерки».
«А когда пятерок не будет, куда его? Брысь из дома?»
«Мама его к тому времени полюбит…»
«Нет уж, — вздохнул Вася. — Нельзя рисковать… Да и зачем мне котенок, если у меня есть ты?» — И он погладил шину.
«М-м… — отозвалось Колесо, стараясь, кажется, скрыть удовольствие. — Вообще-то мне казалось, что я гожусь на что-то большее, чем на роль котенка…»
«Конечно… Но ведь и гладить тебя тоже можно, правда, Мару?» — слегка подлизался Вася.
«М-м…» — И стало ясно, что если бы Колесо и вправду было котенком, то сейчас оно свернулось бы в клубок, уткнуло нос и замурлыкало.
— А ты что делал на каникулах? — спросила Мика. — Ездил куда-нибудь?
— Ездил, конечно! Вот на нем…
— И не надоело?
— Надоело? Да ты что! Знаешь, какие были приключения!..
И Вася стал рассказывать. Про Водопроводную площадь, про цирковое выступление в башне, про коварных Переверзю, Штыря и Цыпу, про Акимыча и Филиппа и про то, как нашел Олю. Ну, правда, он не стал чересчур описывать Незнакомый город, чтобы Мика не решила, будто сочиняет напропалую…
Мика распахивала глаза-бабочки, словно смотрела любимый всеми девчонками бразильский телесериал «Исабель и Жоао».
— Значит, они помирились?
— Ну само собой!.. И теперь у Филиппа начнется… это… расцвет творческого периода. И, наверно, он возьмется за картину про меня…
— Про тебя?!
— Ну… почти про меня. — И Вася подробно описал задуманное Филиппом полотно «Мальчик и музыка».
— По-моему, это будет замечательная картина, — почему-то с ноткой печали заметила Мика. — Наверно, она очень понравилась бы дедушке… Хотя кто знает…
— Почему «кто знает»? — слегка обиделся Вася, уверенный, что картины Филиппа должны нравиться всем.
— Потому что… может быть, он загрустил бы. Он в детстве хотел стать скрипачом, и все говорили, что у него замечательный талант…
— А… почему не стал? — осторожно спросил Вася, вспомнив свой экзамен у музыкального профессора. — Слуху не хватило?
— Да что ты! У него абсолютный слух… Просто один случай… Вась! А ноги-то как? Им не легче?
Ногам было гораздо легче. Прохладные мягкие лопухи высасывали из них усталость, как промокашка высасывает с бумаги кляксу.
— Скоро будут как новенькие!
— Тогда знаешь что? Надо ими поболтать еще в прохладной воде! В саду у нас бочка для полива, там вода чистая, дождевая…
Вася размотал лопухи, и пошли в сад. За домом он был не виден, а когда повернули за угол, Вася ахнул. Столько здесь было всяких громадных цветов. Многих Вася до этого дня и не видел.
— Как в тропических джунглях! Сплошные орхидеи!
— Это дедушка разводит. Он цветовод высшего класса. И селекционер. Ну, ученый-ботаник. До пенсии учил в институте студентов…
Бочка была врыта в землю почти по кромку. Рядом с ней была тоже низкая лавочка, причем не простая, а буквой Г. Сидеть на такой вдвоем было самое замечательное дело. Мика сбросила сандалетки и первая уселась, опустив ноги в бочку. Вася бодро дрыгнул ногами, кроссовки улетели в траву, и он тоже сел, сунул ноги в воду. Не вода, а лекарство! Наверно, от самых лучших, чистых, переплетенных радугами дождиков!
Посидели тихонько, подождали, когда вода станет совсем гладкой, глянули в нее, нагнувшись. Увидели себя. Неожиданно смутились. Вася вдруг вспомнил отпечатки двух ступней на бетоне, но сказать о них вслух почему-то не решился. А Мика сердито бултыхнула ногой.
— Не люблю зеркала!
— Почему?
— Потому что… все девчонки любят в них смотреться, а я не хочу.
Вася хотел сказать, что смотреться любят лишь красивые и что ей-то, Мике, это в самый раз. Но понял, что никогда не решится выговорить такие слова… Ну или когда-нибудь потом… А она бултыхнула уже двумя ногами. Брызги выше головы!
— Эй, ты что! Тебе хорошо в купальнике, а я в рубашке!
— Ну и что! Закрой глаза…
— Зачем?
— Закрой, закрой. Узнаешь…
Вася с замиранием закрыл. И, конечно же, получил в живот и грудь такой водяной залп, что с воплем кувыркнулся назад.
— Ах, ты так! Без объявления войны! Ну, берегись! — Он присел на корточки, ладонями послал в Мику несколько могучих всплесков.
— Мама-а!! — Она радостно помчалась вокруг бочки. Вася с водой в пригоршнях за ней.
— Это что за праздник Нептуна? — Голос был «пожилой», но бодрый. Рядом с бочкой появился сутулый дядя с профессорской бородкой и в блестящих очках. В старомодной жилетке поверх полосатой рубахи.
— Дедушка! Ура!.. Дедушка, это Вася! Он приехал в гости! Ну, тот Вася, про которого я говорила!..
— Здравствуйте, Вася… — Пожилой господин протянул руку с очень длинными худыми пальцами. Темные, как у Мики, глаза искристо щурились за очками. — А я Сергей Сергеевич, дед вот этой неугомонной особы, которая подвергла вас водным процедурам…
— Он меня тоже!.. Дедушка, ты уже починил качели?
— Да… Надеюсь, вы будете пользоваться ими с полным соблюдением техники безопасности…
— С полным, с полным!.. Вася, идем покачаемся!
Вася сбросил промокшую рубашку, подхватил из травы Колесо (а то опять обидится).
— Минуточку… — Сергей Сергеевич поправил очки и наклонился. — Вася, вы один приехали в наше отдаленное поместье?
— Один.
— И каким путем?
Вася хотел соврать, что на электричке. Но Мика тут же выдала его с головой:
— Дедушка, он на колесе! Вот на этом! Правда-правда! Он знаешь как на нем гоняет! Будто в цирке! Вася, покажи!
Васе куда деваться? В гостях упрямиться неприлично. Встал на педали, сделал две петли вокруг бочки.
— Поразительно! — изумился Микин дед. — Но это, наверно, не безопасно?
— Да ну, я осторожно…
— Дедушка, у него очень устали ноги. Давай отвезем его обратно на машине! Ты ведь все равно собирался в город.
Сергей Сергеевич сообщил, что сделает это с удовольствием.
— А когда вы, Вася, собираетесь назад? Сегодня? Или погостите у нас несколько дней?
— Я бы погостил. Но дома начнется такой тарарам… — Вася, качаясь на педалях, грустно развел руками.
— Но, надеюсь, часом или двумя вы еще располагаете? Я приготовлю окрошку. Сегодня я сам хозяйничаю, Микина бабушка в гостях у подруги… Как вы относитесь к окрошке, молодой человек?
Вася сказал, что к окрошке он относится с восторгом. Дедушка у Мики был замечательный, Вася его совсем не стеснялся.
Потом Вася и Мика покачались на доске, подвешенной к перекладине между крыльцом и березой. Доска была большая, сидеть рядышком было удобно, и даже для Колеса нашлось место у Васи под боком.
«Хорошо, что обратно на машине, — подало голос Колесо. — А то у меня, признаться, спицы гудят…»
«Устало? — встревожился Вася. — А говорило, что никогда не устаешь».
«Мало ли что говорило. Дорога вон какая длинная, а я не железное… То есть железное, но не от большого же велосипеда, а от детского…»
Вася погладил его по шине. А Мике сказал, не удержался:
— Значит, у вас машина. Небось не раз в город приезжали. Могла бы заглянуть ко мне…
— Мы не приезжали! Машина все лето была сломана, дедушка ее чинил. Он ее медленно чинил, потому что рука у него в последнее время опять часто болит. Он говорит: «Эхо розового детства»…
— А что случилось в детстве? — осторожно сказал Вася.
Мика сильно оттолкнулась от земли сандалеткой.
— Несчастный случай случился… Они с мальчишками пошли на стройплощадку, набрали там больших стекол, расставили среди кирпичей и давай стрелять по ним из рогаток. Сторож увидел, заорал, они — бежать. И прямо через стекла, потому что назад пути не было, сторож загораживал. Дедушка поскользнулся и рукой прямо на осколок стекла. Ему сухожилие перерезало, и всякие там еще другие повреждения были… Лечили, лечили, а до конца не смогли вылечить. Пальцы потом всю жизнь плохо слушались… Ты, наверно, заметил у него старый шрам вот здесь, выше ладони.
- Предыдущая
- 79/150
- Следующая
