Сила земли - Езерский Милий Викеньтевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/35
• Следующая

— Обо всём поговорим у Нумерия. Он опытнее меня и даст лучший совет, — сказал Аврелий.

Вскоре они подходили к небольшому домику, выглядывавшему из-за деревьев.

В полутёмном атриуме пахло зеленью и цветами, набросанными у ларария. Высокого роста человек, уже пожилой, с тёмными пытливыми глазами и длинными, до плеч, волосами, поднялся навстречу Аврелию и Сервию. Это был Нумерий.

— Привет тебе, отец! — воскликнул Аврелий. — Я из Италии. Побывал в Риме и вот познакомился с Сервием. Мы подружились…

Нумерий приветливо улыбнулся.

Сервий рассказал, кто он, зачем приплыл в Сицилию, сколько несчастий ему пришлось претерпеть. Слушая его, Нумерий задумчиво качал головой. Затем он вдруг сказал:

— Я, кажется, смогу тебе помочь. Неподалёку от нас живёт один цветовод с дочерью… Они прибыли сюда не очень давно. Плебей не нравится мне — мрачен, скуп на слова, неприветлив. Зато его дочь Тукция…

— Тукция? — вскричал Сервий, хватая Нумерия за тунику. — Тукция? О боги!.. Это они, они!

Он был как безумный: лицо пылало, глаза сверкали, руки тряслись.

— Подожди, — остановил его Нумерий: — спокойствие в беде — уже полбеды. Ты должен спросить себя: разве нет одинаковых имён? Мало ли Тукций на свете!..

— Отец, отец!..

— Успокойся, Сервий, а то — клянусь Юноной! — не пойду к ним с тобой.

— Я уже спокоен, отец!

— Ну, идём! — сжалился Нумерий и направился к двери.

Сервий шёл с сильно бьющимся сердцем, с затуманенной головой; мысли неслись так быстро, что он ни на чём не мог сосредоточиться. Полоска синего, как небо, моря, сияющая глубина вверху, буйная зелень, выбивающаяся из-за оград, кривые улички предместья, покосившиеся хижины, мягкая дорожная пыль и купающиеся в ней, как воробьи, полунагие, чёрные от грязи и загара дети… Встречный ветерок дышал запахом моря, смешанным с ароматом роз, левкоев и восточных цветов. Из-за изгороди доносилась ворчливая речь; в ответ звенел свежий девичий голос: «Говорю тебе, отец, что эта роза больна. Взгляни на лепестки… и запах уже не тот, даже колючки затупились». — «Ты ошибаешься, Тукция… Роза как роза. Чего ты от неё хочешь?»

— Слышите, это моя Тукция! — шептал Сервий, подходя к изгороди и раздвигая кусты. Но голоса уже стихли. — Идём, идём, — торопил он Нумерия, — это они!

Сад благоухал так сильно, что с непривычки кружилась голова. Сервий шёл по дорожке как пьяный — мыслей не было. Перед глазами стояла Тукция, такая, какой он помнил её в день разлуки, — юная, загорелая, смеющаяся; он слышал её звонкий голос, от неё пахло вспаханной землёй и тёплым полбяным хлебом.

«Земля!» — подумал Сервий, и в памяти возникли поля, тихая деревушка, небо Италии…

У розового куста стоял человек в тунике и что-то говорил девушке, которая опускала срезанные розы в корзинку. При звуке шагов они обернулись. Нож выпал из руки девушки, лицо стало бледным, потом вдруг зажглось горячим пламенем радости.

— Сервий!

— Тукция!

Она была такая же, как несколько лет назад, и не такая: выросла, пополнела, лицо округлилось, только глаза были те же — живые влажные виноградины; та же родинка на подбородке и те же ямочки на щеках, когда она улыбалась.

Они держали друг друга за руки, а глаза их говорили о любви, верности, о незабвенном прошлом, о днях тревог и радостей…

Деций подошёл к ним.

— Как ты нас нашёл? — обратился он к Сервию.

— Я повсюду искал вас… Почему вы не дали о себе знать в родные Цереаты?

Деций усмехнулся:

— Зачем? Чтобы какой-нибудь нобиль, друг Сципиона Назики, узнал о нас и сообщил этому оптимату? Ведь — я остался ему должен за семена и за работу раба, нанятого у него для обработки поля.

— Значит, ты скрываешься?

— Скрываюсь. Но я думаю так: время сотрёт мой долг из памяти Сципиона Назики, и я смогу вернуться на родину. — И, помолчав, Деций спросил: — Ну, а ты — тоже разорился?

Сервий рассказал о своей жизни. Не выпуская руки Тукции, он обратился к Децию:

— Теперь, когда я нашёл её, боги помогут нам соединиться. Не так ли, Деций?.. Но ты хмуришься…

— Зачем ты обнял её, держишь за руку? — рассердился Деций.

— Нельзя не тронуть, не удержишься, — ответил Сервий пословицей.

— У тебя нет ничего, ты — нищий. Как будешь жить с женой, чем кормить её и детей?

— Я найду себе работу.

— Какую? Работу подёнщика? Ха-ха-ха! Ты хочешь скитаться с женой и детьми по стране?

— Я разбогатею так же, как и ты.

— Разбогатей сперва. Обзаведись хозяйством, стань таким, как я!.. Видишь моё хозяйство? Я занялся садоводством, работаю как вол, зато добрая Флора[100] содействует моему благополучию. Видишь эти розы? Они не хуже пестумских. Я скрещиваю многие виды роз и получаю цветы разных окрасок и запахов. Хочешь, я покажу тебе…

Но Сервию было не до цветов. Отойдя с Тукцией в сторону, он изредка поглядывал на Деция, который хвастливо показывал Нумерию и Аврелию цветы. Он водил их по дорожкам и говорил, говорил…

А Сервий с грустью сказал Тукции:

— Опять нам приходится ждать и мучиться. Но теперь ждать для меня труднее — ведь ты рядом со мной. Я так искал тебя…

— Не печалься, — подавив вздох, ответила Тукция, — мы будем часто видеться. А отца я попытаюсь уговорить. Пусть возьмёт тебя помощником, и мы втроём заживём хорошо и счастливо.

— Увы! Он не захочет…

В это время до них донёсся голос Деция:

— Тукция, пора за работу! И так потерян целый час, а за это время можно было бы отнести цветы на рынок…

— На рынок уже поздно, отец…

— А почему поздно? Напрасно потеряла столько времени! А ты, Сервий, прости меня…

— Я полагал, Деций, что ты отпразднуешь день радостной встречи жениха и невесты, — сдержанно заметил Аврелий.

— Ты одержим злыми духами! — воскликнул Деций. — «Жених и невеста»!.. Кто тебе сказал эту глупость? Это могло бы быть лишь в том случае, если бы Сервий имел своё хозяйство…

— Какое тебе дело — порази меня Юпитер! — до молодых? Пусть живут как хотят, а ты не мешай им.

— Какое дело? Отец я ей или нет? Дочь она моя или нет?

— У тебя есть достаток — что жадничаешь? — вмешался Нумерий. — Живите все вместе, работайте, и боги помогут вам разбогатеть.

— Ха-ха-ха! — злобно рассмеялся Деций. — Думаешь, я работал для того, чтобы другой этим пользовался? Нет, пусть он сам станет хозяином!

— Ты скуп, Деций, бессердечен, — сурово сказал Нумерий. — Не мешай жить молодым. Сервий искал вас несколько лет, он любит девушку…

— Но он — нищий! В старину покупали себе жену, и это было правильно.

— Уж не хочешь ли ты возобновить этот обычай? — засмеялся Нумерий. — Мы плебеи и должны жить в мире между собой.

— Не уговаривай меня — это бесполезно! — рассердился Деций. — И не мешайте нам работать.

Последние слова относились ко всем. Нумерий с Аврелием молча направились к выходу, а Сервий, уходя вслед за ними, успел шепнуть Тукции:

— Вечером в саду.

— Нет, — возразила она, — на ночь отец спускает с цепи собак, обходит весь сад. Жди меня возле хижины Нумерия.

Сервий простился с Аврелием, который возвращался на своё судно.

Слова Аврелия не выходили у него из головы: «Деций скряга, деньги для него дороже счастья дочери. Будь я на твоём месте — увёл бы от него дочь. Это заставило бы его согласиться на ваш брак».

Встретившись вечером с девушкой, Сервий предложил Тукции уйти от отца, но она решительно сказала:

— Я ушла бы с тобой на край света, но боюсь, что отец проклянёт нас и счастья нам не будет.

Опечаленный, Сервий всю ночь просидел у хижины, думая, как поступить. И, когда на рассвете вышел Нумерий, Сервий попросил у него совета.

— Деций не проклянёт дочь, — твёрдо сказал Нумерий, садясь рядом с Сервием. — А не проклянёт потому, что он по-своему любит её. Она одна у него. Если Тукция уйдёт, кто будет помогать ему ухаживать за цветами? Нанять раба или рабыню? Это дорого. Одного раба мало для такого сада, придётся нанять двух. А пока рабы привыкнут ухаживать за цветами, Деций будет терпеть убытки. Рабов надо кормить, смотреть, чтобы они не воровали цветов и не продавали их на рынке. А как уследишь за ними? Да, Аврелий прав: пусть Тукция уйдёт от отца, если Деций не согласится на этот брак.

• Предыдущая
• 17/35
• Следующая