Рыцари - Миллер Линда Лаел - Страница 29

• Предыдущая
• 29/71
• Следующая

В удивлении и ужасе Глориана смотрела, как комната видоизменяется, превращаясь в странное свое подобие. Пол стал другим, а стены были увешаны множеством красочных картин. Странно одетые люди ходили кругом, разглядывая полотна, быстро разговаривая между собой на непонятном, но знакомом ей с детства языке. Глориана все еще сидела, но стол перед ней исчез, и ей казалось, что и стула под ней тоже нет. Маленький мальчик, единственный, кто обратил на нее внимание, был одет в точно такие же штаны, рубашку и ботинки, какие были спрятаны на чердаке в ее доме и деревне.

— Леди, — произнес он, указывая на нее.

Глориана испугалась, что судьба разлучит ее с Дэйном, возможно, даже навсегда. Она беззвучно, но пламенно молила Бога о возвращении в тринадцатый век, потому что там был ее настоящий дом.

Она не отдавала себе отчета в том, сколько прошло времени, прежде чем она снова оказалась в знакомой комнате, рядом с Дэйном. Он вылез из ванны и стоял рядом с ней. На нем была только наспех накинутая мокрая рубашка. Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Господи, Глориана, что здесь произошло? — спросил Дэйн страшным шепотом. Он был бледен, как полотно, его трясло с ног до головы.

— Я не знаю, — ответила она срывающимся голосом, когда смогла наконец говорить. — Что именно ты видел?

Дэйн подвинул стул и сел напротив Глорианы.

— Что это был за фокус? — спросил он, прищурившись. Он все еще слегка дрожал, этот храбрый солдат, воевавший со свирепыми турками. — Готов поклясться, Глориана, что в этом вине было не только снотворное. Ты исчезла на моих глазах. — Дэйн взял ее за руки. Они были холодными, как лед, и он стал растирать ей пальцы. — Либо я сошел с ума, либо ты волшебница и умеешь творить заклятия.

Глориана поежилась: с обвинениями в колдовстве не шутят. Многие несчастные, судимые как ведьмы и колдуны, исчезли навсегда, а наказания, выносимые за сношения с нечистой силой, были такими жестокими, что волосы вставали дыбом.

— Я не ведьма, — прошептала она испуганно. — Пожалуйста, даже не думай о таких вещах!

— Но я же видел, как ты исчезла! — настаивал Дэйн, положив руки ей на плечи.

Глориана опустила голову.

— Конечно же, дело в вине, — сказала она, — вот и все!

— Посмотри на меня! — приказал Дэйн. Силы оставили Глориану. Она подняла на него глаза.

— Я не могу тебе объяснить, — воскликнула она с отчаянием, — потому что и сама не все понимаю. Я была здесь, а потом… потом я все еще оставалась в этой комнате, но очутилась… в другом времени. Там были люди, но на них была странная одежда…

Такой ответ явно не удовлетворил Кенбрука. Он глядел на нее с удивлением и интересом, как какой-нибудь ученый на неизвестный ему вид букашки, найденный под заплесневелым листком.

— Такое уже случалось раньше? — спросил он резко.

— Только однажды, — призналась Глориана, с трудом выговаривая запретные слова. — Когда я была маленькой девочкой.

— Расскажи мне.

Глориана обхватила себя руками и наклонилась вперед. Она не могла спокойно усидеть на месте, ей не хотелось ничего рассказывать, не хотелось даже вспоминать о том, что случилось много лет назад в далеком детстве.

— С группой других детей из школы в Брайсбруке я… мы… мы пошли посмотреть на деревню, замок, и там были ворота… Меня отослали в эту школу, потому что мама с папой отказались от меня… и…

Дэйн поднял Глориану со стула, усадил к себе на колени и обнял ее за талию.

— Эдвенна? Отказалась от тебя? — переспросил он мягко и, чтобы успокоить Глориану, нежно погладил ее по голове. — Этого не может быть. Она обожала тебя, жила только ради тебя.

Глориана обвила руками шею Кенбрука.

— Эдвенна, — прошептала она едва слышно, вспоминая добрую женщину, потом повернулась к мужу и взглянула в его испуганные глаза. — Эдвенна была моей приемной матерью.

— Да, ты найденыш, — сказал Дэйн, — теперь я вспомнил.

— Это западня, и я в нее попалась, — прошептала про себя Глориана, а вслух сказала: — Мне очень хочется поделиться с кем-нибудь своими воспоминаниям, но я боюсь, милорд.

— Что же это за страшная тайна, что ты боишься рассказать ее даже своему мужу? — Дэйн говорил медленно, тихо, вкрадчиво. Стараясь успокоить Глориану, он и сам постепенно взял себя в руки.

— Мужу, который мечтает заточить меня в монастырь, чтобы иметь возможность жениться на другой, — напомнила ему Глориана. Сердце выпрыгивало у нее из груди, кровь бешено пульсировала, Глориане казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

— Я как раз хотел сказать тебе, перед тем как вино Гарета начало действовать… Во мне что-то изменилось, наш брак не будет расторгнут. Расскажи мне свой секрет, Глориана.

Она закусила нижнюю губу, а потом наконец сказала:

—  — Ты не поверишь мне. Не сразу, по крайней мере. Но я смогу подтвердить свои слова, как только мы вновь окажемся на свободе.

Кенбрук откинулся на спинку стула и, молча глядя ей в глаза, ждал продолжения.

Глориана вцепилась себе в волосы.

— Но когда ты увидишь мои доказательства, то сочтешь меня ведьмой…

— Для этого у меня уже есть причины, — перебил Дэйн и взял ее за руки. — В конце концов я только что видел, как ты исчезла прямо у меня на глазах.

Она в ужасе уставилась на него.

— Ты же знаешь, что со мной сделают! А во мне нет зла, клянусь тебе, нет!

— Никто не причинит тебе вреда, — продолжал Кенбрук. — Кроме того, я и не собираюсь никому рассказывать о том, что здесь произошло. У меня для этого есть весьма веские причины, и я не хочу, чтобы меня приняли за сумасшедшего!

Его слова были очень похожи на правду. В лучшем случае его примут за сумасшедшего, в худшем — обвинят, как и Глориану, в сношении с нечистой силой. Глориана знала, что может, не боясь, довериться ему, но все же не решалась заговорить, не могла подобрать слов, чтобы сделать признание. Она молчала, пытаясь собраться с мыслями. Кенбрук проявил необычайное терпение и не стал торопить ее.

Прошло долгое время, прежде чем она решилась наконец заговорить:

— Все не так просто, как может показаться. Время совсем не мгновение, сменяющее мгновение, и не год, сменяющий год. Мироздание, оно имеет много слоев, как… луковица или ствол дерева. Каждый из этих слоев — отдельный мир, но вместе они единое целое.

Кенбрук слегка нахмурился и кивнул, чтобы она продолжала.

— Мы с тобой из разных слоев. Кенбрук рассмеялся и встряхнул головой.

— Выражайтесь яснее, миледи, если хотите, чтобы вас понимали. Я солдат, а не ученый.

— Представь себе историю в виде ствола старого могучего дуба. У такого дерева много, очень много годовых колец. — Глориана задумалась на несколько мгновений. — Каждое кольцо представляет разное время.

— Продолжай.

— Я родилась в далеком будущем, — решившись, выпалила Глориана, закрыв глаза. — То время наступит еще очень не скоро.

— Значит ты хочешь сказать, что явилась сюда из будущего. — Эти слова прозвучали так, будто в этом не было ничего необычного. Голос Дэйна не выражал ни веры, ни недоверия.

Глориана уставилась на него, удивляясь его спокойствию и выдержке.

— Да.

— А из какого года?

— Тогда я была совсем маленькой, — сказала Глориана, всматриваясь в его лицо, пытаясь понять, верит он ей или нет. Но его лицо выражало только удивление и безмерный интерес. — Я не помню года, а может быть, я его даже и не знала. — Ей нужно было знать, что думает обо всем этом Дэйн. — Но ты же мне веришь, правда?

Кенбрук долго смотрел на нее, не говоря ни слова.

— Я склонен верить, что ты говоришь правду, — сказал он наконец. — Если ты могла исчезнуть — а я в полной мере верю своим глазам, и я отнюдь не склонен к фантазиям, — вполне возможно, что ты могла и совершить путешествие во времени. Честно скажу, одно ничуть не удивительнее другого.

Глориана так обрадовалась, что приникла к нему, опустила голову ему на плечо в облегченно вздохнула.

• Предыдущая
• 29/71
• Следующая