Рыцари - Миллер Линда Лаел - Страница 7
- Предыдущая
- 7/71
- Следующая
Гарет подошел к Дэйну и похлопал его по плечу:
— Не стоит беспокоиться об этом сейчас, — сказал он. — После долгой отлучки ты наконец вернулся домой. Завтра наш младший брат станет рыцарем. У тебя еще будет достаточно времени, чтобы все как следует обдумать и прийти к верному решению.
Помолчав, Дэйн тяжело вздохнул и кивнул головой.
— Пошли в таверну, — сказал он.
Гарет ухмыльнулся и направился к двери. Задержавшись только на мгновение, за ним последовал Дэйн.
Оставшись одна в своей комнате, Глориана принялась обдумывать сложившуюся ситуацию. Она деликатно отклонила предложение Эдварда, напомнив ему, что, несмотря на все свои недостатки, лорд Кенбрук до сих пор является ее законным мужем. Она же, как любая христианка, не могла выйти замуж, не получив развода. Глориана скрыла от юноши правду, которая заключалась в том, что она не может предложить ему нечто большее, чем любовь сестры к брату.
Эдвард вздохнул, нежно поцеловал ее в лоб и, не говоря ни слова, покинул ее покои.
Час спустя, облаченная в платье из светло-зеленой шерсти, со все еще мокрыми, но аккуратно расчесанными и уложенными волосами, Глориана сидела и смотрелась в зеркало, сделанное из тонкого полированного серебряного листа. Ее возмущение до сих пор не улеглось. Кенбрук привез в Хэдлей свою любовницу — невероятно! И если бы возмущение не пересилило боль, Глориана кинулась бы на кровать и зарыдала. Но ярость придала ей сил.
Нет, не такая уж она наивная. Глориана понимала, что у мужчин могут быть любовницы. Например, ее приемный отец, Сайрус, был любящим мужем Эдвенны, а все же их домашние слуги в Лондоне болтали о какой-то женщине из Фландэрса. Ее собственный деверь Гарет Сент-Грегор, которого Глориана считала одним из достойнейших мужей Англии, обожал свою дорогую Элейну. Но тем не менее у него была любовница — темноволосая красавица-ирландка Аннабель. Они встречались в небольшом доме, стоящем на берегу озера.
Глориана считала, что нужно свято чтить узы брака, но реальность была такова, что мужчины по каким-то причинам зачастую изменяли своим женам. Никогда, даже в самые сентиментальные минуты, Глориана не тешила себя надеждой, что Дэйн останется девственником, путешествуя по всему свету и ожидая, пока подрастет его семилетняя нареченная. Но девушка полагала, что муж не откажет ей в возможности проявить свою заботу и ласку и доказать, что она может стать ему достойной, преданной женой и пылкой любовницей.
Глориана считала, что Дэйн поступил несправедливо по отношению к ней. Она рывком открыла ящик с нарядами и стала перебирать платки, накидки и вуали. Женщинам не разрешалось появляться на людях с непокрытой головой, но Глориане все эти чепцы казались неудобными и нелепыми, поэтому она старалась носить их как можно реже. Закусив губу, Глориана захлопнула крышку сундука, так ничего и не выбрав, затем решительными шагами направилась к двери.
Было время ужина, и Глориана порядком проголодалась.
В большом зале были постелены свежие тростниковые циновки, а в воздухе разлился легкий запах ароматических трав, разбросанных по влажному каменному полу: лаванды, шалфея, душицы, мяты и руты. Масляные светильники, на длинных железных цепях подвешенные к крестовинам на потолке, давали неяркий, но ровный свет. За длинным столом, устеленным скатертью, сидели уже собравшиеся гости и солдаты. На столе подносы с жареной олениной, каплунами и кроликами перемежались блюдами с вареной репой и свеклой. В конце зала на возвышении был накрыт другой стол для почетных гостей. За ним обыкновенно ужинал Гарет вместе с Элейной во время ее редких непродолжительных визитов. За этим столом отводились также места для управляющего, шотландца по имени Гамильтон Эгт, и преподобного отца Крадока. Вместе с хозяевами здесь сидели почетные гости и Эдвард с Глорианой.
Когда Глориана вошла в зал, за небольшим столом на помосте она увидела только Эгга и Крадока. Гарет, как правило, приходил позже, а сегодня, несомненно, и Дэйн составит ему компанию. Глориана ничего не имела против компании своего мужа, но делить трапезу с его любовницей было бы уж слишком.
Глориана замерла посреди зала, размышляя, то ли уйти, то ли остаться, как вдруг послышались шаги, и в зал вошел Эдвард. Он взял ее за локоть и повел к столу.
— Не бойся, — прошептал он, угадав ее мысли. — Братья в деревне, наслаждаются вкусом превосходного эля, они вряд ли присоединятся к нам сегодня. А у той женщины болит голова, как мне сообщили, и она будет ужинать в своей комнате. Чтобы немного утешить тебя, могу сказать, что ее разместили довольно далеко от апартаментов Кенбрука.
Глориана облегченно вздохнула. По крайней мере, на сегодняшний вечер она избавлена от унижения быть публично представленной любовнице собственного мужа. Конечно, это всего лишь временная отсрочка, но Глориана была и этому рада.
— Интересно, ты сумел узнать ее имя? — шепотом спросила она у Эдварда, когда они взошли на помост.
— Ее зовут Мариетта, — так же шепотом ответил Эдвард.
Управляющий и священник поднялись навстречу Глориане. Она слабо улыбнулась им и села на скамью.
— Вы забыли надеть свой головной убор, леди Кенбрук, — мягко заметил Крадок, оторвавшись от тушеного мяса с приправами. Святой отец был приятным человеком средних лет. В его волосах, обрамлявших тонзуру, уже поблескивала седина, а под правым глазом красовался длинный кривой шрам.
Глориана склонила голову, наскоро пробормотала молитву и маленьким кинжальчиком отрезала себе дымящейся репы и оленины. Она редко вспоминала тот, другой мир, про который Элейна ей говорила, что это только ее фантазии. Но порой у нее в голове возникали различные образы. Вот и сейчас она вспомнила об одном заостренном инструменте, который назывался «вилка», и пожалела, что не может воспользоваться им.
— Она не забыла про свой головной убор, святой отец, — усмехнулся Эгг, отламывая кусок хлеба. Эгг был довольно красивым мужчиной лет на десять моложе Крадока. Он был черноволос, темноглаз и умел прекрасно обращаться с цифрами. — Просто миледи, как обычно, игнорирует религиозные обычаи.
Обычно Глориана не обижалась на безобидное поддразнивание управляющего и даже подыгрывала ему. Но этим вечером она не была настроена на шутливый лад.
— Своими разговорами вы добьетесь того, что меня сожгут на костре как еретичку, — сказала она сухо. — Позвольте напомнить вам, сэр, что я каждое утро посещаю мессу вместе с остальными.
— Если вы непременно хотите найти грешника, — отозвался Эдвард, склоняясь к Эггу, — отвратите свой взор от миледи и обратите его на ее мужа.
Эгг методично собирал куском хлеба остатки жаркого на своей тарелке. Крадок тем временем успел подхватить жареного голубя с подноса, который нес проходящий слуга.
— Неужели, — проговорил монах с набитым ртом, — молодой Эдвард Сент-Грегори, самый благочестивый юноша отсюда до Лондона, стал наконец-то на путь добродетели?
Краешком глаза Глориана заметила, как покраснел Эдвард, и невольно улыбнулась. Эдвард был известен как самый несносный проказник в округе, и монах лучше других знал это, так как в свое время был наставником и воспитателем Эдварда и, чуть позже, Глорианы.
Прежде чем юный Сент-Грегори сумел отпарировать колкость святого отца, со стороны входа послышались шаги, и вся веселость разом покинула Глориану.
Так, значит, Гарет все-таки пришел на ужин, а вместе с ним явился и Дэйн.
Глориана вскочила на ноги, едва справившись с постыдным желанием убежать из зала. Предупредительный Эгг удержал ее за руку.
— Вы сами все упростите для своего супруга, если уйдете, — сказал он тихо, так, чтобы его слова могла расслышать только Глориана. — Останьтесь, леди Кенбрук, вы по праву занимаете свое место за этим столом.
Муж Глорианы прошел через весь зал, обняв старшего брата за плечо, раскрасневшись от выпитого эля. За ними следовали солдаты Кёнбрука. Нестройными голосами они орали какую-то непристойную кабацкую песенку, которую тут же подхватили за нижним столом.
- Предыдущая
- 7/71
- Следующая
