Будни хирурга. Человек среди людей - Углов Федор Григорьевич - Страница 11

• Предыдущая
• 11/82
• Следующая

– Но ведь вы можете какие-то доходы утаить и какие-то расходы написать зря.

– Да, конечно, и мне поверят. Но мы этого никогда не делаем. Почему? Если инспектор вздумает проверить правильность моих записей не только за этот год, но и за предыдущие годы и установит, что я какую-то сумму скрыл от налога и преувеличил необлагаемый расход, то с меня: 1) взыщут эту сумму, 2) взыщут проценты за всё это время, 3) наложат на меня большой штраф и 4) обязательно посадят в тюрьму.

Или, например, у профессора Рандала, онколога из Нью-Йорка, у которого я был гостем, украли машину. Она была застрахована. Он позвонил в страховую компанию, заявил о пропаже, и ему в тот же день выдали новую. Я спросил его: «Но ведь вы же могли сказать неправду?!»

– У нас это исключено. Если страховая компания установит, что я сказал неправду, то с меня: 1) взыщут стоимость этой машины, 2) проценты с этой суммы за всё время, 3) наложат большой штраф и 4) обязательно посадят в тюрьму.

Такое строгое взыскание за ложь очень дисциплинирует людей и даёт возможность в обычной жизни и в деловых отношениях беспрекословно верить сказанному слову.

3

Рядом с правдивостью стоит другое красивое свойство человеческого характера – верность слову, умение выполнять обещание.

Во все века все народы с глубоким уважением относились к данному человеком слову. Нарушение его считалось самым низменным поступком, а человек, тот, кто изменил своему обещанию, считался ничтожным, достойным презрения.

Честерфильд в своих письмах к сыну об элементах нравственности ещё в XVIII веке писал: «Ты, несомненно, знаешь, что нарушить слово – безрассудство, бесчестье, преступление. Это безрассудство, потому что тебе никто потом не поверит, и это бесчестье, а равно и преступление, потому что правдивость – первое требование нравственности, и никто не подумает, что не выполняющий своё слово человек вообще может обладать каким-либо другим хорошим качеством. Поэтому он навлечёт на себя ненависть и от него отвернутся люди ». (Выделено мною. – Ф.У. )

Среди русских людей во все века считалось, что нарушивший слово покрывает себя и свою семью позором. Поэтому в среде порядочных людей считалось неприличным брать расписки или письменные обязательства.

А насколько русские люди ревностно к этому относились, показывает следующий факт, описанный Н.А. Некрасовым.

Один зажиточный крестьянин, Ермил Гирин, стремясь помешать купцу-живоглоту купить мельницу, что явилось бы несчастьем для всей округи, обратился на ярмарке к народу с просьбой одолжить ему тысячу рублей, которые он обещал вернуть в следующую пятницу. Так как ни у кого из присутствующих столько денег не оказалось, решили собрать со всех, кто сколько может. Крестьянин брал деньги, но ни списка не составил, ни расписок не давал. В следующую пятницу крестьянин принёс деньги и стал возвращать долги. Каждый подходил и говорил, сколько он одалживал. Столько он и получил. Ни один человек не спросил лишнего. Наоборот, кто-то не спросил свой рубль. И крестьянин долго ходил по ярмарке, призывая получить одолженные ему деньги.

Этот пример показывает, насколько правдив и честен русский народ в своей натуре, насколько обязателен он в выполнении данного слова. Чем воспитаннее человек, чем выше ставит он своё человеческое достоинство, чем благороднее он, тем строже относится к своему слову, независимо от того, кому оно дано.

К сожалению, встречаются ещё люди, которые мало ценят своё слово. А если такой человек окажется во главе государственного учреждения? Ведь в этом случае человек даёт слово не только от себя лично, но и как руководитель учреждения. Тем самым он как бы ручается не одной своей честью, но и честью своего учреждения, честью власти, которую он представляет. Вот почему слово, данное директором или начальником какого-то учреждения, должно быть не менее авторитетно, чем подписанный им документ.

В жизни очень трудно иметь дело с людьми, которые бесцеремонно относятся к своему слову.

Помню, как мы строили клинику. Четыре года напряженной работы всего коллектива – мы всеми силами старались помочь строителям, устраивая субботники и воскресники, – завершались созданием клиники, которая отвечала элементарным требованиям кардиологического хирургического учреждения. Оставались некоторые недоделки, которые хотя и были не очень значительными, но для персонала клиники служили непреодолимым препятствием к началу работы. Казалось бы, ещё месяц-два, и клинику можно принимать. К сожалению, недоделки оставались, а рабочие уже «перебрасывались» на другой объект.

Я – к начальнику строительства.

– Фёдор Григорьевич, не беспокойтесь. Мы вашу клинику сдадим в срок и в полном ажуре.

Однако срок прошёл, а недостатки остались. Приходят строители, прорабы.

– Фёдор Григорьевич, надо подписать акт о приёме здания.

– Но я не могу подписать и принять здание с такими недоделками!

– Фёдор Григорьевич, обещаю вам, что через месяц все недоделки будут устранены. Вы только подпишите, иначе план не выполним, ребята премии не получат. Они обидятся, не захотят хорошо работать. А примете, мы через месяц подготовим клинику и сделаем её как огурчик.

– Ну нет, товарищи, мы в таком помещении работать не сможем.

Начались звонки с разных сторон:

– Гарантируем: через месяц все недоделки будут устранены, клиника примет должный вид.

Я сдался и подписал акт приёма здания.

Вспомнил свою поездку в Бразилию. Страна очень бедная и отсталая. Там в моем присутствии в столице принимали больницу. Десятиэтажное здание было подготовлено так, что хоть сейчас начинай операцию в любой комнате. Все было в абсолютной чистоте и приведено в готовность. Выключатели вмонтированы так, что стены можно мыть, не боясь короткого замыкания, а чтобы в темноте их не надо было отыскивать, кнопка светилась, и её легко можно было увидеть. Мы спустились в подвальный этаж. Ни соринки. Ни одной обнажённой трубы. Все они покрыты жаронепроницаемым материалом и пропитаны лаком, а краны краской, так что их можно мыть. Пол всюду имеет закругленные углы. Стены и пол сделаны из такого материала, что легко моются с помощью шланга, и сток воды идеальный, почти не требует применения тряпок.

Мы пришли вместе с администраторами, принимавшими эту больницу. Осмотрев здание, поднялись наверх, который предназначался для жилья нескольких хирургов-аспирантов, прикомандированных на три года. Комнаты со всеми удобствами, с холодильниками, уже стоящими у стен, были готовы для жилья. Но мало этого. Один общий коридор со стеклянной стеной был предназначен для оранжереи. И там уже были посажены цветы.

Разумеется, я ни на минуту не забывал, что нахожусь в капиталистической стране, где все блага создаются для имущих. Может быть, и в этой клинике будут лечить только состоятельных. И хозяева больницы, создавая для них удобства, рассчитывали на свои выгоды. Но почему бы и нам не отделывать с такой тщательностью все новые больницы, школы, жилые дома?.. Взяв курс на высокие темпы, мы подчас забываем о качестве, о добротности, о красоте. В годы первых пятилеток у нас был лозунг: «Догнать и перегнать Америку». Мы тогда открыто говорили: учиться у капиталистов, все хорошее перенимать у них!.. Теперь же во многих областях мы догнали и перегнали Америку, другие передовые страны капиталистического мира. Может быть, потому и считаем зазорным учиться у капиталистов. А между тем это неверно. Я часто бываю за границей, вижу там много хорошего – особенно в сферах производственных, технических, научных. Почему бы нам не перенимать у них все их достижения?..

Но что с нашей клиникой?

Прошёл месяц. На объекте ни одного рабочего. Здание стоит, мы работаем в старом. Звоню.

– Да, Фёдор Григорьевич, виноват, немного задержались. Через месяц клиника будет готова.

Прошло ещё три месяца. В клинике за это время не побывало ни одного рабочего. Пошёл я к главному начальнику над всеми строителями.

• Предыдущая
• 11/82
• Следующая