Сватовство по ошибке - Миллер Надин - Страница 24
- Предыдущая
- 24/55
- Следующая
Быть может… быть может, он не настолько холоден и черств, как кажется. Быть может, сердце его столь же уязвимо.
Мэдди снова вздохнула. А быть может, нет ничего глупее, чем предаваться подобным иллюзиям!
Легкие и печальные вздохи, доносившиеся из-за баррикады, говорили Тристану, что Мэдди тоже не может уснуть, как и он. Возможно, по той же самой причине.
Проклятый поцелуй!
Что на него нашло? Почему он это сделал? И почему этот поцелуй ошеломил его, как какого-нибудь юнца, впервые узнавшего, чем девочки отличаются от мальчиков? Конечно, запретный плод сладок… но это ничего не объясняло. Тристан не однажды срывал тайком столь же запретные плоды, и всякий раз уходил безнаказанным.
Нет, он больше не мог этого отрицать. Он желал женщину, которая вскоре станет женой его брата… желал ее со всей возможной страстью. Каждая клеточка его тела тянулась к ней. И это желание было куда сильнее, чем чисто физическое влечение, которое он испытывал в прошлом к куда более роскошным женщинам.
Видимо, все дело было в ее безукоризненной честности, в ее отваге и в том, что Мэдди постоянно удивляла его, всякий раз делая то, что он меньше всего ожидал. По правде говоря, Тристан решил бы, что влюбился в нее, если бы он вообще верил в такое чувство, как любовь. А, судя по тому, как страстно Мэдди ответила на его поцелуй, можно было предположить, что она питает к нему схожие чувства. Тристан поставил бы последний грош на то, что Мэдди способна проявлять подобную пылкость, не испытывая в действительности серьезных чувств.
Именно поэтому впредь нельзя было повторять эту глупость. Даже прикасаться к ней больше нельзя! Больше никаких ночевок под открытым небом, на сеновалах и на чердаках! Они будут гнать лошадей во весь опор от рассвета до ночи, пока не доберутся до Кале. А если понадобится, Тристан продаст и пистолет, который получил в подарок от лорда Каслри, и часы старого графа Рэнда. Он без малейшего сожаления расстанется с обоими вещами, лишь бы обеспечить для себя и Мадлен приличный ночлег.
Законы чести требовали от Тристана Тибальта сдержать клятвы, данные отцу Бертрану и Гарту, и доставить Мэдди ее отцу такой же невинной, какой он ее встретил.
Облегченно вздохнув при мысли, что, наконец, нашел решение проблемы, Тристан неслышно поднялся с мешков, спустился по лестнице в пруд и принял вторую ледяную ванну за этот вечер.
Мэдди проснулась на рассвете в твердой решимости с этого момента и впредь вести себя скромно и сдержанно, чтобы сгладить впечатление той наивной глупышки, которое накануне произвела на него. Задолго до того, как солнце выглянуло из-за горизонта, она уже лежала без сна, дрожа от холода и репетируя про себя слова, которые скажет Тристану, чтобы справиться со смущением, все еще обуревавшим ее после вчерашнего страстного объятия.
Но все ее приготовления была напрасны. Тристан даже не дал ей возможности заговорить с ним. Следующие три дня он так старательно держался от нее на расстоянии, что Мэдди пришла к неутешительному выводу. Она решила, что Тристан преисполнился к ней невыразимым отвращением после того, как она практически вытребовала у него поцелуй… и от одной этой мысли краска стыда бросалась ей в лицо.
Дело было не только в том, что все эти дни он был безупречно вежлив, но смертельно холоден. Он еще и тщательно заботился о том, чтобы снимать для ночлега комнаты в дальних концах коридоров придорожных гостиниц… несмотря на то, что утверждал, будто им едва-едва хватит денег на еду. И только после того, как Мэдди, ничего не подозревая, попыталась узнать у своего спутника, который час, выяснилось, что Тристан продал свои драгоценные часы, чтобы заплатить за эти комнаты в гостиницах.
Мэдди хотелось плакать от разочарования. Неужели этот чванливый нахал придерживается настолько высокого мнения о своих мужских достоинствах, что полагает, будто она бросится на него, как похотливая кошка, стоит ему приблизиться к ней на расстояние вытянутой руки? Никогда еще она не испытывала такого гнева и унижения!
Наутро четвертого дня ей настолько осточертела его безукоризненная вежливость, что Мэдди отреклась от своей клятвы смирения и решила вывести Тристана из себя, чтобы тот, наконец, вернулся к своим обычным грубостям.
– Нравится вам это или нет, но вам придется подсадить меня в седло! – заявила она, когда они остановились напоить лошадей у ручейка. – У меня болят все суставы от езды в мужском седле! Я не смогу забраться на лошадь без вашей помощи.
– Ни за что, – отрезал Тристан и отвернулся. Но Мэдди не сдавалась, и, в конце концов, он, с угрюмым выражением лица, наклонился и буквально подбросил ее в воздух. Мэдди не ожидала ничего подобного. Разумеется, она пролетела мимо седла, успев только схватиться за луку руками, и снова упала в объятия Тристана.
– Я же говорю вам: я стала совсем неуклюжей! – смеясь, воскликнула она.
Но Тристану было не до смеха. Несколько долгих секунд он молча прижимал ее к груди, и глаза его становились все темнее и выразительнее. Сердце Мэдди бешено заколотилось.
– Тристан? – прошептала она, замирая от блаженства.
Тристан хмуро сдвинул брови, черные, как вороново крыло.
– Черт побери! Мэдди! Сколько раз я должен вас предупреждать? Не делайте этой ошибки, иначе я зайду слишком далеко. Я изо всех сил стараюсь вести себя с вами как джентльмен, но это дается мне нелегко. И поверьте, вам придется не по нраву тот зверь, которого вы совершенно напрасно пытаетесь во мне раздразнить! – И с этими словами Тристан разжал объятия и направился к своему жеребцу, предоставив Мэдди забираться в седло самостоятельно.
Следующие несколько часов Мэдди следовала за ним как во сне. Голова ее кружилась от наплыва чувств. Значит, она все же не ошиблась! Тристана тянуло к ней с такой же колдовской силой, как и ее к нему. Просто он считал неприличным сообщать Мэдди о своих чувствах, пока они путешествуют вдвоем, да еще при столь двусмысленных обстоятельствах. Быть может, он намеревается ухаживать за ней, когда они приедут в Лондон? Мэдди даже задрожала, предвкушая это счастье. При одной мысли о том, что Тристан будет ухаживать за ней, у нее перехватило дыхание.
Ярко светило весеннее солнце; дорога бежала на запад, к Парижу; со стороны дороги расстилались пышные виноградники. Но Мэдди не замечала окружающей красоты. Она была полностью погружена в свои мечты о том, как в один прекрасный день Тристан, встав перед ней на одно колено, объявит, что получил разрешение ее отца просить ее руки.
Мэдди нахмурилась. Но на какие деньги может содержать жену человек, только недавно оставивший ремесло шпиона? Мэдди вгляделась в горделивую осанку Тристана, в надменно расправленные плечи и высоко поднятую голову… Едва ли такой человек захочет оказаться на содержании у тестя, сколь бы богатым ни был этот тесть.
Но, быть может, его брат, этот граф, подарит ему часть своих владений, когда Тристан сообщит ему о своем намерении жениться? Да, конечно. Вот и разгадка. По-видимому, его связывали с братом крепкие узы, несмотря на то, что Тристан был незаконнорожденным. И нет сомнений в том, что такой знатный лорд, как его брат, владеет множеством мелких поместий, где можно разводить овец… а Тристан, судя по всему, очень любил овец. Всякий раз, когда они проезжали мимо отары, пасшейся на лугу, в глазах Тристана вспыхивал огонек.
Внезапно Мэдди охватила настоящая радость. Она нашла человека, рядом с которым счастливо проведет всю свою жизнь. И этот человек отвечает ей взаимностью! И, по правде сказать, ей совершенно все равно, где они будут жить. Жизнь рядом с Тристаном нигде не будет скучной.
На щеку ей упала капля дождя… затем еще одна, и еще… Мэдди настолько углубилась в свои прекрасные мечты, что не заметила, как на горизонте сгустились черные тучи. Но теперь и ей стало ясно, что с минуты на минуту на них обрушится весенний ливень.
– Надо найти укрытие! – прокричал Тристан сквозь налетевший шквал ветра.
Прикрыв глаза от дождя, уже бившего ей в лицо, Мэдди огляделась по сторонам в поисках сарая или навеса, где можно было бы переждать бурю. Поначалу ничего подобного вокруг не обнаружилось. Но затем Мэдди разглядела слева от дороги, на холме, покрытом виноградными лозами, небольшую беседку, из тех, в которых в пору сбора урожая ночевали работники. Это крошечное каменное строение, похожее на пчелиный улей, не имело окон и едва могло вместить двух человек… но этого было вполне достаточно, чтобы защититься от ливня.
- Предыдущая
- 24/55
- Следующая
