Драгоценная кровь - Стадникова Екатерина - Страница 8

Трев обнажил меч. Ему выпал шанс одновременно показать доблесть и искупить вину. Тревор Вайнвуд не умел пасовать перед шайками оборванцев. Да и вообще перед кем-либо.

— В прятки с Сэмом сыграешь, — выдохнул парень. — Я силен в другом. Беги. Отвлеку их.

Кассия не успела и глазом моргнуть, как он ринулся с крыши вниз. Смелость этого парня граничила с безрассудством и глупостью. Вместе с черепицей Трев обрушился на головы врагов.

Лязг оружия и вопли привлекли внимание соседей: самые любопытные высыпали на улицу, прочие прильнули к окнам.

— Стойте! — крикнула Кас. — Это безумие. Проклятия никакого нет!

Она так верила в свои слова, что все вокруг замерли. Ленивое эхо медленно унесло голос, стучась в каждую дверь. Нет проклятия. Нет страха. Нет нужды спасаться бегством.

— Я спускаюсь, — объявила девушка.

Трев воткнул клинок в землю, поймал подругу и поставил ее на ноги. Кассия обвела взглядом перекошенные физиономии напуганных бандитов. Обычные мужчины, не молодые и не старые. Просто люди.

— Вы чудовища, — хрипло произнесла она. — Я вам… не шахта драгоценных камней. Я живая! И на ваше несчастье, за меня есть кому постоять. И еще. Проклятие снято.

В гробовой тишине никто не смел шелохнуться. Вдруг один из нападавших нырнул под руку Трева и сделал выпад: острая боль пронзила плечо Кассии. Она вскрикнула, и звонкие камешки посыпались из раны на землю.

— Собака брехливая, — усмехнулся бандит, а в следующую секунду уже хрипел, насаженный на меч, как на вертел.

Тревор разделался с ним, только что толку? Теперь даже те, кто не верил в проклятие, воочию убедились в существовании кровавых самоцветов. Это лишь вопрос времени, когда откроется сезон охоты, когда со всех концов Империи потянутся в Фальвик алчные твари, жаждущие разорвать Кас на куски, чтобы удовлетворить жажду наживы.

Труп лежал у ног Кас. Но сообщники убитого разбежались, а горожане ждали, когда Кассия отвернется, чтобы, как тетка, кинуться на четвереньки и успеть сгрести побольше блестяшек.

Девушка в ужасе бросилась куда глаза глядят. Туда, где, возможно, ждут новые головорезы, новые охотники за сокровищами.

«Возвращаться домой нельзя, — стучало в висках. — Оставаться в городе опасно. А в лесу одной тяжко придется».

Какими глазами посмотрит отец на провинившуюся дочь, если встретит в лесной чаще? Что скажет? Станет ли ругать или, наоборот, пожалеет? Кас боялась этой встречи. Она избегала дорог и путала след.

Кассия одинаково таилась от диких зверей и от путников. Все, чему учил Саймон, пригодилось разом. Она читала лес, как иные читают книги. Где примятая трава, где птичий гомон, где борозды от когтей на коре, — это все предупреждения и советы. В звонкой тишине слышалось даже, как мышата возятся в норе.

Добрый мудрый лес лечил любые раны. Заслонял от тревог густыми кронами. Кас, конечно, хотела наведаться к пепелищу дома Виллоу — колечко поискать, но добраться до дальней заимки Саймона и без того непросто, а тут еще такой крюк предстоит сделать.

Беглянка никогда столько не молчала, впору Сэму позавидовать. Сейчас Кассии казалось, будто у нее и голоса-то собственного нет.

Заимка распахнула объятия на закате. Просторный двор, ладный бревенчатый дом с резными окошками, запертый сарай, поленица под навесом — Саймон умел позаботиться о своем хозяйстве.

Никаких признаков жизни ни внутри, ни снаружи не наблюдалось. «Тем лучше», — решила Кас. Она нашарила ключ в привычном месте и вошла. Все та же строгая обстановка, памятная с детства, — ничего не поменялось. Кассия развела огонь в очаге, вскипятила воды и заварила целую горсть сушеных ягод и трав. Ругать за такую расточительность девушку было некому.

Скрипучая кровать приняла Кас. Запах можжевельника баюкал. Сон опустился непроницаемым занавесом, отсекая дневные проблемы. Здесь, вдали от людей и дорог, царил покой. Он обволакивал мягким одеялом, а с теми запасами, которые Саймон делал на всякий случай, можно было пережить не один год.

Оказалось, что проклятие ведьмы имеет одну положительную сторону: раны быстро затягивались.

Кассия вставала до рассвета. Она ставила силки и собирала ягоды, таскала воду ведрами от ручья. Чтобы не свихнуться от одиночества, девушка насвистывала или напевала глупые песенки.

«Если работы не бояться, везде благодать», — учил Саймон. Кас надеялась, что он или друзья станут искать ее и непременно найдут. Каждый день она ждала гостей. Но неделя миновала, началась другая, а никто не стучал в двери.

Кассия вдруг начала опасаться, что бандиты отыщут ее первыми. Страх обезоруживал, заставлял забиваться под кровать. Каждый шорох за окном болью отзывался в сердце. Чтобы избавиться от тягостного наваждения, девушка придумала себе занятие. Она наладила старый-престарый арбалет Саймона. Пусть пользы от него было немного, но выглядела конструкция внушительно. Кас держала арбалет заряженным. Особенно учитывая то, что перезарядить его достаточно быстро она все равно бы не смогла. А с ним девушка выглядела грозной, по крайней мере в собственных глазах.

Вечерами Кассия пыталась вырезать фигурки из дерева, но выходило отвратительно. Ей явно не хватало терпения и прилежания. Все изменилось внезапно. С улицы донеслись шаги. Кто-то бродил до двору, совершенно спокойно и бесстрашно. В холодных сумерках крупная фигура походила и на медвежью, и на человечью сразу. Кас распахнула дверь. Туман водой оседал на лице.

— Пристрелю! — пригрозила девушка.

Грустный окрик сокола вспорол молочно-белое марево.

— А не дуреха? — усмехнулся Саймон. — Ну, пристрелишь папку, дальше что?

— Нашлась? — Сэм неслышно выплыл из тумана.

Кассия, забыв обо всем, бросила арбалет и ринулась обнимать отца. Ветхий предохранитель сломался, и снаряд на целую ладонь впился в стену сарая.

— Дуреха. — Саймон ласково потрепал дочь по макушке. — Руки бы тебе оборвать, да не к спеху. Натерпелась, небось?

— Я справлялась, — отчаянно хлюпая носом, возразила девушка. — Перепелок ловила и зайцев.

— Тогда чего в дом не зовешь? Устали мы. — Он шершавыми пальцами стер слезы с лица Кас.

Саймон легко заполнял любую пустоту. Даже когда никто не слушал его, он все равно говорил сам с собой.

— Похозяйничала, смотрю, — заметив горку стружек у камина, сказал Саймон. — Как знал, что сюда подашься.

— Куда ж еще? — Кассия наполнила закопченный чайник водой.

— Наделала ты шума. — Он устроился за столом, швырнув походную котомку под лавку. — Всякой шушеры в город наползло. Вынюхивают, выискивают. Правильно поступила, что сбежала Инквизиторы тоже хотели с тобой потолковать, правда. Но мы с Сэром Седриком запросто разобъяснили им, что никакая ты не ведьма. Просто не в том месте не в то время оказалась.

— С Сэром Седриком? — изумилась девушка.

— А то! — Саймон пригладил бороду. — Помнит тебя и ко мне милостив. Благородный и мудрый он, хоть и молод. Обещал придумать, как помочь. А пока мы тебя спрячем.

Стоило разговору коснуться барона, как отца уже было не остановить. Он любил Седрика как сына, господина и святого в одном лице. Саймон мог без конца распевать свою песню о том, как хорош молодой барон. Никому в его присутствии не разрешалось и думать о Седрике непочтительно или дурно.

Старого барона Саймон тоже вспоминал с особенной теплотой. Тот покрыл себя славой и погиб в бою, как и подобает мужчине. Тут сын уступал отцу, но упаси всевышний заикнуться об этом.

Наболтавшись всласть, Саймон подвесил к потолку выцветший гамак и устроился там. Сэму было определено место на лавке, а Кас получала в свое распоряжение кровать. Только спать не хотелось.

— Как служба? — Девушка подсела к Другу у очага.

— Никак. — Самуэль разворошил поленья кочергой, поднимая тучу искорок.

— Тебя прогнали? — Кассия отхлебнула ягодный отвар.

— Нет. — Парень потер щеку. — У меня есть дела важнее.