Мерило истины - Злотников Роман Валерьевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/81
• Следующая

— Ну-у… — закивал сержант, давая понять, что принял это замечание к рассмотрению.

Вернувшись на место работы, рядовой тут же поднял очередной чурбак, водрузил его на плаху и, подхватив колун, ловко расколол чурбак надвое, причем так, что одна половина отлетела, а вторая осталась стоять на плахе. Еще один быстрый удар — и на плахе осталась четверть чурбака. Парень тюкнул колуном снова, на этот раз совсем не прилагая усилий, только направив лезвие колуна, влекомого вниз силой тяжести, — и с легким треском кувыркнулись по обе стороны от плахи два одинаковых полешка.

Сержант Неумоев свистнул.

— Завязывай! — крикнул он обернувшемуся рядовому. — Перекурим! Иди-ка сюда, стахановец…

Вонзив колун в плаху, парень подошел к Роме.

— Тебя как звать-то? — спросил сержант, уважительно протягивая рядовому сигарету.

— Гуманоид, — ответил тот.

— Чего?

Тот повторил.

— Ну, это понятно, — догадался Неумоев, — это погоняло. А настоящее-то имя какое? Которое по паспорту?

— Василий, — сказал рядовой. — Но предпочтительнее, чтобы именовали Гуманоидом.

Неумоев хмыкнул, во все натруженные глаза глядя на странного парня. На памяти Ромы было немало случаев, когда кто-нибудь охотнее откликался на прозвище, чем на имя. Но так и прозвища те были Кувалда, Сильвестр, Князь… или что-то в этом роде. А Гуманоид?.. Хотя служил с Неумоевым один паренек из далекой сибирской деревни, окрещенный родителями Феофилактием. Уж как над ним издевались, ломая себе языки и мозги, стараясь исковеркать диковинное имечко попричудливее… Тот Феофилактий до слез рад был, когда за ним закрепилось, наконец, прозвище Фифа… А этому чудику имя Василий, стало быть, по каким-то причинам не нравится. Ну и бес с ним. Гуманоид так Гуманоид… Да пусть хоть Параллелепипед. Зато как пашет-то, любо-дорого посмотреть!

— Бери курево-то, пока дают! — ткнул он под нос этому Гуманоиду сигарету.

— Благодарствую, — ответил тот. — Я не курю.

«Благодарствую»! Рома покрутил головой, попытавшись невольно повторить это громоздкое слово про себя — и не сумев. Действительно, Гуманоид…

За едой сержант Неумоев продолжал трепаться. Видно, давно уже у него не было собеседника.

— Раньше, еще до меня, — говорил он, шумно отхлебывая чай из чашки, — тут не только офицерская баня была. Тут Сам Самыч еще станцию техобслуживания организовал во дворе. Видал, там яма смотровая? Бабки он тогда с этой станции имел реальные. А что? Набрал из личного состава пацанов, которые более-менее соображают в автомобилях, они и ковырялись. Пацанам работа не пыльная, от занятий и строевой свободны, да еще и деньгу заколотить можно — все, что сверх оплаты клиенты давали, им в карман шло. А основной бабос Сам Самычу. И все довольны. Но в конце концов дело это похерилось. Пацаны-то, которые здесь работали, на дембель один за другим уходили, и на гражданке языками трепали, как им козырно жилось. Баек таких миллионы гуляют, но тут не свезло: какой-то журналюга решил на нашей СТО карьеру сделать. Приехал с понтом чиниться, а у самого скрытая камера… Правда, ничего у него не вышло, его в городе еще менты тормознули, смотрят — номера столичные, корочки он им сам сунул журналистские, когда они его крутить начали… Они и чухнули. И Сам Самычу отзвонились — у того все схвачено, весь Пантыков его знает. Ну, комполка по-быстрому и свернул лавочку. Журналюга приезжает — и огребает шиш с маслом. А потом в гостинице еще и кое-чего другого огреб. Чтоб нос свой не совал, куда не следует. Правда, потом он, обиженный, бумаги всякие строчить начал куда только можно, так что СТО Сам Самыч так и не разворачивал больше… А сейчас редко кто приезжает, из своих только. Я подкалымливаю немножко. Я ж автослесарь по образованию, технарь кончал…

Он допил чай и подмигнул собеседнику.

— Ладно, — сказал он. — Часок можешь покемарить наверху, а потом валяй опять на дрова. Раз уж ты такой сознательный. Твоими темпами ты к темноте управишься… А завтра… — он скользнул взглядом по маняще поблескивающему от света лампы монитору ноутбука, — еще тебе работку подыщем…

На следующий день Олегу выпало отскребать металлические части банной печи от копоти. Видно, сержант Роман Неумоев пришел к решению использовать трудолюбие своего подопечного на полную катушку.

— Чтоб блестело все, как у кота яйца! — обозначил он идеальный вариант результата предстоящей деятельности. — Песочком, водичкой, щеточкой, тряпочкой… Ничего «рожать» не надо, я тебе все дам. Начали!

Сам сержант сразу после этого краткого инструктажа резво ускакал к себе в каморку, откуда тотчас же загремели выстрелы, забабахали взрывы и понеслись истошные предсмертные вопли нещадно уничтожаемых виртуальных неприятелей.

Впрочем, игрушечной войнушкой Рома тешил себя недолго. Звонок на мобильный сорвал его с места и погнал к КПП. Вскоре Олег, старательно оттирающий печную заслонку, услышал скрежет открывающихся автоматических ворот и тарахтенье двигателя въезжающего на территорию бани автомобиля. А еще через несколько минут в зал заглянул сержант Неумоев.

— Гуманоид! — возбужденно окликнул Олега сержант. — Ну-ка, бросай щетку и ком цу мир! Дело есть! — проговорив это все, Рома скрылся так же быстро, как и появился.

Выйдя во двор, Олег увидел уже установленную над смотровой ямой «четырнадцатую», забрызганную грязью до такой степени, что определить цвет машины возможным не представлялось. А у «четырнадцатой» стояла, чуть ежась от сырого холода, девушка лет девятнадцати-двадцати, невысокая, в короткой серой курточке и простеньких джинсах; пепельно-русые волосы ее были заплетены в тугую косу, перекинутую на грудь. Неумоев, подняв крышку капота «четырнадцатой», глубокомысленно вглядывался в металлические внутренности автомобиля.

— Так, слушаем меня внимательно, боец! — обратился он к Олегу, как только тот подошел к смотровой яме. — Давай-ка, хватай ведро и тряпку и в темпе вальса отмывай мне машину! В темпе вальса, понял?

Все это Рома проговорил тоном нарочито развязным, явно рисуясь перед хозяйкой автомобиля.

— Сейчас твою ласточку искупают, — заговорил он с девушкой уже совсем другим голосом, в котором странным образом мешались нотки покровительственные и вкрадчиво-подобострастные, — искупают, а потом я ее… лечить начну. Думаю, завтра к обеду закончу. Как?

— Хорошо бы, — коротко и негромко ответила девушка и улыбнулась.

Олега вдруг невольно потянуло еще раз посмотреть на нее. И он посмотрел.

— Боец, не отвлекаемся! — моментально заметил его движение сержант Неумоев. — Задача ясна?

— Так точно, — сказал Трегрей.

— Вперед — за рабочим инструментом! Чего стоим? Я же тебе сказал: в темпе вальса! Раз-два, раз-два…

— Слушаюсь, — сказал Олег. — Разрешите обратиться?

— Разрешаю, — важно проговорил Рома. — Обращайся. Что конкретно тебе непонятно?

— Осмелюсь заметить, — сказал Олег, — что вальс характеризуется трехдольным размером. Посему верный ритм будет: раз-два-три, раз-два-три…

Неумоев крякнул. Девушка рассмеялась, опустив голову и прикрыв рот ладонью.

— Направо кру-угом! — рявкнул сержант. — Сильно умный, да? Выполнишь задачу — доложишь. Ясно, боец?

— Так точно! — отчеканил Олег и, круто развернувшись, направился обратно к бане.

У самой двери ему снова захотелось обернуться, посмотреть на девушку. Сержант Неумоев провожал ее до ворот. Олегу был слышен их разговор:

— Как же ты до города доберешься? Давай, я такси вызову?

— Здесь же автобусы ходят, я специально выясняла.

— Хо! Автобусы! До остановки идти полчаса!

— Минут десять, не больше…

— Да и ходят они, автобусы, раз в два часа. Давай, я все-таки вызову, а? Меня… то есть, баню эту знают, быстро приедут. Насчет оплаты даже не сомневайся, бесплатно довезут. У меня с ними свой расчет.

Девушка остановилась.

— Спасибо, — проговорила она. — Но я доеду на автобусе. Мне… немножко известно, какого пошиба девушек обычно привозят сюда и увозят отсюда…

• Предыдущая
• 32/81
• Следующая