Черные кипарисы - Мошковский Анатолий Иванович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/29
- Следующая
— Помоги подвязать помидоры!
— Отстань! Не до тебя мне!
«Еще бы», — подумал Феликс.
Голос матери Артем подавил решительно и быстро, как огневую точку противника. Игра продолжалась, но тут раздался сигнал, и во двор, покачиваясь, въехала большая грузовая машина с вещами и мебелью.
— Ломакины? — всполошилась Лида. — Уже? — И все стоявшие у стола повернулись к машине, а кое-кто побежал к ней.
Феликс ругнулся про себя и вспомнил, что к ним во двор должен приехать Валерий Михайлович Ломакин, новый хирург больницы. Вернее, не он сам, а его семья. Он уже неделю жил здесь, в освободившейся комнате, и было известно, что Лидина мама, уборщица той же больницы, дала ему старую, связанную проволокой раскладушку и тумбочку, и он спал в неуютной, пустой комнате с ободранными обоями и разбитым окном. И вообще, надо сказать, в их больших домах живет уймища разных людей, от дворников, парковых рабочих и продавцов до штурманов дальнего плавания, и вся жизнь на виду! Через минуту двор знает, кто какой купил телевизор, у кого на носу свадьба, а у кого — развод, кто получил в подарок урчащего плюшевого мишку, а кто — отцовского ремня. Из уст в уста передается, да и через распахнутые окна слышно…
Машина остановилась у подъезда.
Из кабины вылезли шофер и маленькая худенькая женщина с быстрыми глазами. Шофер стал открывать борта, и тут выяснилось, что в семейство Ломакиных входит еще мальчишка. Он сидел в кузове за шкафом и, когда машина остановилась, встал — крепенький, губастый, в синих выгоревших джинсах, в картузике, похожем на велосипедный, с прозрачным зеленым козырьком, отчего лицо его было в зеленоватых бликах, словно он плавал под водой.
— Ого, — сказала худенькая женщина, — сколько зелени! Добрый день, мальчики! — И через секунду: — Слезай, Ваня, прибыли…
Ваня задом полез с машины, долго ловил ногой двойной задний скат и не очень ловко спрыгнул на землю. «Ну, этот из семейства пресноводных! Увалень…»— сразу понял Феликс. У него было безошибочное чутье на таких, потому что присутствие у человека характера сразу видно — он каким-то образом выпирает на его лице, чувствуется в манере говорить, во взгляде и даже в походке. Глянув на этого Ваню, Феликс уже определил, какое место займет он в их компании: конечно же, поближе к хвосту…
У машины тотчас появился Валерий Михайлович, высокий, сутуловатый, с мягкими тихими глазами, — и не скажешь, что он хирург, делает операции и не боится крови. Потом Феликс заметил у машины Диму и нескольких малышей.
Ребята, стоявшие у стола, с любопытством поглядывали на разгрузку. Первым побежал на помощь Витька.
— Витя! — позвал Феликс, и тот вернулся.
— Мальчик, не надо! Мы сами!.. — донесся от машины голос Валерия Михайловича. — Маша, берись за тот конец.
«Кажется, в разгрузку ввязался Димка, — понял Феликс, — ну и пусть… Два сапога пара…»
— Ого, и это все книги? — воскликнул Дима.
— Это не все, — ответил мальчишка. — У нас еще тихой скоростью идут… Приходи читать.
— Спасибо. А «Библиотека приключений и фантастики» у вас есть?
— Не вся. Половину ребятам в Ярославле оставил — читают, почтой вернут.
— Мальчики, не надорвитесь! — испуганно вскрикнула Ванина мать, тетя Маша. — Тяжесть-то какая!
— Будь спокойна, мам…
— Ваня, не смей! — ахнул Валерий Михайлович. — Ты разобьешь магнитофон.
— Я и починю, — весело отозвался мальчишка.
— Уже чинил раз — хватит.
— Пошли, ребята, — сказал вдруг Аркаша. — Мы в два счета.
— Кончим — тогда, — оборвал его Феликс. Артем уже на последнем издыхании. И в трудном броске чуть не сшиб с ног подвернувшегося Захарку, но мяч отбил.
— Кончишь — тоже приходи, — сказал Аркаша и ушел.
Феликс не ответил. Он берег дыхание. Слух еще больше обострился.
— Осторожно, здесь стекло! Посуда и рюмки! — донеслось от машины. — Ваня, кому говорят?
— Черт с ними! — сказал все тот же Ваня. — Все равно пить из рюмок не даете.
— Уж это точно, — подтвердил отец.
— Так можно и разбить!
— Ну-ну, — весело пригрозил отец, — только попробуй!
Вдруг Феликс заметил, как со скамьи поднялась Аня и пошла к машине.
— Ань, ты куда?
— Надоел мне ваш турнир… Кончайте уж!
У машины раздался хохот. Феликс на миг повернул голову. Дима подавал с грузовика Аркаше… лыжи. Да, да, это были самые настоящие клееные эстонские лыжи. «Что он, дурачок, этот Ваня?» — подумал Феликс, отбивая мяч. И тотчас услышал за спиной звучный Анин голос:
— Ты зачем взял их? По воде решил кататься?
— А что, здесь совсем не бывает снега?
— Бывает, да быстро тает… Ой, я не могу! — Аня засмеялась, закинув голову, и желтый хвостик ее волос отвис. — Чудной ты какой-то… Лыжи привез! Ну давай отнесу — не выбрасывать же добро… И еще что-нибудь дай. Я сильная…
— Ого! — произнес Ваня. — А не скажешь… Ящик этот дотащишь?
— А он тяжелый?
— Легонький, в нем елочные игрушки.
— Тогда не дотащу…
И в это время отозвались молчавшие до того балконы:
— Слушай ее, она умеет заливать!
— Мясникова дочка!
Ваня внезапно побледнел и обернулся к балконам.
— На кого это они так? — тихо спросил он.
— На меня, — вроде бы даже гордясь, сказала Аня.
Ваня, видно, все еще не мог опомниться.
— А за что? Почему они так?
— Потому что больные, — громко, чтобы слышали балконы, сказала Аня. — Лечиться им надо… В больницу! И со «Скорой помощью»! А то поздно будет, психопатками станут…
Ваня с удивлением посмотрел на Аню и сказал:
— Ну и жизнь… Ничего себе…
— А что? Зато не скучно…
От стола отошел Витька и другие. Феликс не возвращал их. Остался один Захарка. Мяч заскакал более вяло, интерес к игре стал падать, а спортивный азарт пригасать.
— Игра, — сказал Феликс, не ощущая никакой радости, и поймал мяч. — В следующий раз проси форы, а то со второго места никогда не выползешь.
— Ребята, внимание! — ломким басом оповестил двор Артем. — Наш доблестный Феликс сохранил за собой звание короля пинг-понга!
«Остроумно, как и «мисс Скалистая», — подумал Феликс.
Вдруг он увидел Аню. Сильно согнувшись, она несла на плече большую картонную коробку. Кофточка выбилась из шорт, загорелая спина напряженно скривилась. Он бросился к ней и тут же остановился…
— Ну что ж ты? Иди, — с трудом дыша, сказала Аня и, скособоченная, потащилась наверх. И снова вышла из дверей, заправляя кофточку в шорты, опять взяла на плечо коробку.
Феликс не знал, что делать.
Он походил возле стола с брошенными ракетками. Артем, кинув ногу на ногу, развалился на скамейке, поглядывал на разгрузку и курил сигарету. Курить ему разрешал отец, работавший слесарем в доме отдыха, и нередко «стрелял» у него сигареты, и они вдвоем покуривали во дворе. Не боялся он и отца Феликса, потому что еще год назад за курение и вечную неуспеваемость был изгнан из их школы и учился в другой…
Наконец Феликс подошел к машине. Каждый из мальчишек, как муравей, что-то тащил в распахнутые двери.
Вот шофер стал ногой пододвигать к Ане из кузова громаднейшую — из-под телевизора, что ли — коробку.
— Отойди, — шепнул ей Феликс, вцепился правой рукой в веревку, рванул — ух и тяжела! — левой подхватил другую коробку и, посвистывая, пошел к дверям. А веревка все глубже и глубже врезалась в пальцы.
Потом Феликс сбежал вниз и крикнул Артему:
— Эй, вице-король пинг-понга, можно вас на минутку?
Артем выплюнул сигарету и подошел к нему.
— Помоги навьючить этот шкаф.
И втроем — он, Валерий Михайлович и Артем — с кряхтеньем и криками спустили из кузова старый громоздкий шкаф и потащили по узкой лестнице на второй этаж. Комнатка была тесненькая, с пыльным окном и клочьями обоев у плинтуса.
— У вас нет бутылок с этикетками? — спросил Артем, оглядываясь, — он уже год собирал винные этикетки, и у него была отменная коллекция их. Ему никто не ответил, и Артем ушел вниз, и, конечно же, опять развалился на той же скамейке.
- Предыдущая
- 4/29
- Следующая
