Здравствуй, сосед! - Лихоталь Тамара Васильевна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/39
• Следующая

Но дослушать, что говорил Фома, ему не пришлось. Из дому выбежала Алёна. Борис уже ждал их.

— А мне что купили! — закричал он, увидев ребят, и поднял над головой маленький кожаный мячик.

— В лапту! Давайте в лапту! — закричал Вишена.

Новенький тугой мячик, будто птица, летал над головами, а упав, весело прыгал по бревенчатой мостовой. Ребята, наверное, играли бы до ночи, но пришёл Борисов холоп и сказал, что боярыня велит сыну идти домой. Да и остальным уже было пора по домам.

Отца дома всё ещё не было. Он вернулся, когда уже совсем стемнело. Устало опустил на пол корзину.

— Никак, всё опять назад принёс? — всполошилась мать.

— Не всё, — отвечал отец устало. — Кой-чего продал. Две пары поршней. Да ещё Ратиборов управитель забрал за полцены маленькие сапожки. «Нашему боярчонку, говорит, пригодятся!» А ещё сказал: «И за то благодари. Задолжал, а не платишь. Вот и пойдут сапожки в зачёт. Остальное донесёшь на той неделе».

Сразу же за забором открывалась яма. Лена не поверила бы, что можно выкопать такую яму, если бы не увидела её собственными глазами. Ну и ямища! Огромная! Широченная! А в глубину… Да в неё преспокойно можно опустить дом, и не такой маленький, в каком живёт Лена, а вроде Наткиного — самого большого дома на Добрынинской улице! К яме вела раскатанная машинами колея и уходила вниз по пологому спуску. Лена подошла поближе. Стояла и думала: «Нет, пожалуй, вместе с крышей дом, в котором живёт Натка, в яму не поместится. Крыша, наверное, останется сверху вместе с Наткиным балконом, который находится на третьем этаже. Но два этажа Наткиного дома очень даже просто влезут. И для чего вырыли такую яму?»

Внизу возились женщины в цветных косынках, ребята, наверное, старшеклассники, как и Серёжа. Лена смотрела, смотрела и никак не могла понять, что они делают. Кто сидел на каких-то ящиках, кто на корточках, кто просто на коленках опустился на землю, и — вот чудеса — взрослые люди, словно малыши в песочнице в Наткином дворе, брали горстями землю и, потерев её в ладонях, сыпали тоненькими струйками в большие ящики. Иногда кто-нибудь поднимался и шёл в угол ямы. Там прямо на земле стоял маленький столик. Возле него на табуретке сидела женщина в тёмных брюках и красном свитере. В руках у неё была большая, похожая на классный журнал, книга.

«Может, спуститься вниз? Да, а та надпись на заборе: «Посторонним вход воспрещён!»? — вспомнила Лена.

И вдруг внизу, в яме, женщина в красном свитере поднялась со своей табуретки и громко закричала:

— Дима! Дмитрий Николаевич! Идите сюда! Посмотрите, что Синькова нашла!

И тут Лена увидела Дмитрия Николаевича. Он шёл быстрыми шагами к столику, где сидела женщина в красном свитере. Наверное, другим тоже стало интересно, что нашла эта Синькова, потому что многие повскакивали со своих мест. Лена мигом забыла про надпись и побежала вниз.

Возле столика стоял уже плотный кружок. Все что-то разглядывали, передавали из рук в руки. Что это было? Какая-нибудь редкая монета? Драгоценности? Клад? Наверное, что-нибудь в этом роде. Потому что все вокруг радовались и говорили, что это большая удача. Не совсем понятно, правда, было, почему поздравляют Дмитрия Николаевича, как будто нашёл всё он, а не Синькова. Сама же Синькова, немолодая, загорелая, худенькая женщина, стояла тут же и рассказывала:

— Когда попалась первая планка, я даже не сообразила, что это такое, да она и была-то не целая — обломок. Хотела отнести Наталье Ивановне, чтобы записала в журнал. Глянула, а её нет на месте, отлучилась куда-то. «Ну, думаю, посею пока ещё немного. Уровень известен. Только недавно замеряли». Взяла горсть, другую, смотрю: опять дерево. Тоже планочка вроде первой, только целая. Пригляделась: по бокам ложбинки, вроде бы пазы. И тут мне стрельнуло: «Батюшки! Да ведь это, наверное, плахи от зольника, в котором кожи обрабатывали!»

И опять все шумно радовались и говорили, что здорово повезло. Мог вместе с домом сгореть и этот зольник. И просто чудо, что он уцелел.

В конце концов, Лене всё же удалось увидеть, что нашла Синькова и из-за чего все шумели и радовались. Получилось всё очень просто. Пока Лена вертелась, стараясь разглядеть ходившую по рукам находку, кто-то тронул её за плечо. Она испуганно оглянулась. Но, на её счастье, это был не кто-то чужой, а Дмитрий Николаевич.

— Это вы? — спросила Лена, будто сама не видела, что перед ней — Дима собственной персоной.

— Как будто я, — весело ответил Дмитрий Николаевич. Он даже не спросил, хочет ли она посмотреть их находку. А сразу сказал, будто Лена просила его об этом: — Сейчас покажу. — И крикнул: — Ребята, передайте, пожалуйста, сюда, на минуту!

Ребята передали, и на Диминой ладони оказались… две перемазанные землёй деревяшки: одна длинненькая с желобками по бокам, а другая и вовсе ерунда из ерунды — дощечка, похожая на крышку пенала.

— Видишь? — торжественным голосом спросил Дмитрий Николаевич.

— Вижу, — сказала Лена вежливо, а сама подумала… Подумала она не очень вежливо — про дурня с писаной торбой. Так говорила бабушка: «Носишься, как тот дурень с писаной торбой», когда хотела сказать, что человек хвалится пустячным делом. Но про дурня с торбой Лена вспомнила зря. Потому что дальше произошло вот что: Дмитрий Николаевич, наверное, не заметил, что деревяшки, найденные Синьковой, не вызвали у Лены никакого восторга. Сам он по-прежнему сиял как именинник.

— Наталь Иванна, — обратился он к женщине в красном свитере (наверное, она была тут начальником. Ведь это она записывала в журнал, кто что нашёл), — Наталь Иванна, я минут на десять в лабораторию. Хочу кое-что показать нашей гостье. — И тут он чуточку подтолкнул Лену вперёд.

Хорошо, что Наталья Ивановна только теперь увидела Лену. Она хоть и не сказала «посторонняя», а просто сказала «девочка», «откуда взялась эта девочка?», но голос у неё был очень строгий.

— Это я её пригласил, — отвечал Дмитрий Николаевич, подмигнул Лене и сказал: — Ну, пошли.

Идти пришлось недалеко. Здесь же в котловане — так, оказывается, называлась эта огромная яма — стоял наскоро сколоченный сарайчик, или сторожка, с двумя маленькими окошками. Дмитрий Николаевич толкнул дверь. Когда глаза немного привыкли к полумраку, Лена огляделась. Посреди стол, несколько табуреток. А вдоль одной из стен тянутся полки. Дмитрий Николаевич снял с полки картонную коробку, в каких обычно продают туфли или ботинки, и поставил её на стол. Лена взобралась на табуретку с коленками, чтобы получше разглядеть, что находится в коробке. Дмитрий Николаевич открыл крышку и вытащил… одну, потом другую, потом третью… Это и в самом деле были туфли, вернее, не туфли — тапки. Но какие! До того старые! До того драные! У одной нет подошвы, у другой — пятки, от третьей всего и осталось — дырявый носок да полбока.

— Ну как, нравится обувь? — спросил Дмитрий Николаевич. Лицо у него было очень довольное. Бережно, будто и в самом деле какое сокровище, он перебирал в руках тапки — и ту что без подошвы, и другую — без носка, и третью — без пятки.

Лена поинтересовалась вежливо:

— Дима, вы их нашли на помойке?

— В некотором роде — да, — сказал Дмитрий Николаевич. — Но это нисколько не умаляет ценности находки. Напрасно ты с таким презрением сказала «на помойке». Ты, по-видимому, имела в виду мусорную яму, куда обычно выбрасывают ненужные, отслужившие свой срок вещи. Должен тебе сказать, что я, впрочем, как и другие археологи, отношусь с большим почтением к мусорным ямам. Ибо мусорная яма — великая хранительница тех крупиц, которые мы добываем в поте лица своего.

Говорил Дмитрий Николаевич торжественно — то ли в шутку, то ли всерьёз, Лена не поняла. Вообще с тех пор, как Дмитрий Николаевич немного обжился на Серёжином чердаке и перестал стесняться, он оказался человеком весёлым. Иногда они с Серёжей так хохотали у себя наверху, что во всём доме было слышно. И тогда Лена обижалась. Совсем недавно говорил: «Это очень приятно — в новом городе встретить хороших людей». И вот сам сидит и хохочет весь вечер на чердаке, а позвать туда этих людей не догадывается. Но сейчас она не могла обижаться на Дмитрия Николаевича. Он поступил по-дружески.

• Предыдущая
• 16/39
• Следующая