Опасная игра - Миллз Анита - Страница 10

• Предыдущая
• 10/78
• Следующая

Дважды ему не пришлось повторять. Ухватившись за его левую руку, она, сжавшись в комок и стараясь казаться как можно более незаметной, спряталась у него за плечом. Но было уже слишком поздно. Пьяный ковбой, дойдя до их сиденья, резко повернулся и перегнулся к ней, игнорируя присутствие ее соседа. Его огромная мускулистая рука схватила ее за волосы, рывком он попытался оторвать ее от сиденья. Но она не давалась, крепко держась за Маккриди.

— Ах ты, малявка несчастная! — прорычал в бешенстве ковбой. — Ты думаешь, я позволю какой-то там дамочке выпендриваться передо мной? Да я тебя…

Внезапно слова так и застыли у него на губах, и он словно вмиг протрезвел. Рука, держащая Верену за волосы, разжалась, а вожделение во взгляде сменилось недоумением и замешательством. В конце концов к нему вернулся дар речи:

— Ты кто такой, черт возьми?

— Ее муж.

Когда значение этих слов дошло до Томпсона, вид у него стал еще более трезвым. Он перевел взгляд на Верену:

— Это правда? Ты что, принадлежишь ему?

— Да, — выдавила она с трудом.

Взгляд ее опустился, и она увидела в руке игрока револьвер, нацеленный в грудь Эла Томпсона. Держа палец на курке, Маккриди готов был в любую секунду выстрелить.

— Или отпустишь ее, или читай прощальную молитву, — ровным голосом произнес игрок и для убедительности ткнул дулом револьвера в живот ковбоя. — Выбирай — и поживее!

— Я ничего такого не имел в виду, мистер, ей-богу! Я просто считал, что она…

— Я бы на твоем месте сто раз подумал, прежде чем продолжать дальше, — предупредил его Маккриди. — Учти, она страшно вспыльчива.

На лбу Томпсона выступили капельки пота, он отступил назад и вытянул перед собой руки ладонями к игроку:

— Эй, послушай, я ничего такого не хотел. Я просто не знал — ей-богу. Я думал, она одна. Чтоб я сдох.

— Что-то я не чувствую настоящего раскаяния, — негромко проговорил игрок.

Верзила провел языком по сухим губам и удрученно произнес:

— Ей-богу, не вру. У меня и в мыслях ничего не было.

— Ты пока еще даже не извинился перед моей женой.

— Виноват, мэм, простите меня, — торопливо проговорил Томпсон. — Я действительно не знал…

— Ну, почему замолчал? Продолжай.

— Сколько можно извиняться?! — вскипел было ковбой, но быстро осекся, почувствовав, как ему в живот снова уперся револьвер; он сделал глотательное движение и с понурым видом произнес: — Но мне правда больше нечего сказать. Я уже попросил прощения. Чего еще вам от меня нужно?

— Раскаяния, вот чего.

— Но, черт подери!.. — И Томпсон, с трудом подбирая слова, сделал еще одну попытку выразить раскаяние: — Мэм, будь я проклят, если это еще раз повторится!

— Громче. Не уверен, что она услышала.

С отчаянием взглянув на Верену, ковбой прокашлялся и гораздо громче сказал:

— Я говорю, этого больше никогда не повторится. Я ведь подумал, что вы, мэм, просто…

— Стоп! — прервал его Маккриди. — Опять не то говоришь. Ты что, хочешь окончательно вывести ее из себя?

Слегка наклонив к Верене голову, он с ироничной улыбкой проговорил:

— Не образец красноречия, но, думаю, большего от него не добьешься. Однако, если тебя это устраивает, я его отпущу. Если же нет, я вынужден буду спустить курок, а на следующей остановке мы выйдем и купим себе чистую одежду.

К этому времени почти все пассажиры повернулись в их сторону и с интересом наблюдали за происходящим. Верена готова была провалиться сквозь землю, но от гнусных улыбок и горящих нездоровым любопытством взглядов деваться было некуда.

— Прошу тебя, — сказала она устало, — я не хочу никаких неприятностей. Скажи ему, чтобы он уходил отсюда и больше здесь не появлялся.

— Что ж, ковбой, считай, что тебе на этот раз повезло. Слышал, что тебе сказали — проваливай отсюда.

Дважды повторять эти слова не пришлось. Несмотря на битком набитый проход, Томпсон проворно отступил и, внедрившись в толпу, молниеносно исчез из виду. Вскоре стало слышно, как в другом конце вагона друзья ковбоя, не стесняясь в выражениях, высмеивали его, а затем между ними завязалась пьяная драка. Дело кончилось тем, что в потасовку вмешалась другая группа головорезов, которые принялись обрушивать на головы дерущихся удары рукоятками револьверов, и это продолжалось до тех пор, пока банда Томпсона не успокоилась.

Маккриди держал взведенным курок своего «кольта» до тех пор, пока драка полностью не прекратилась. После этого он повернул барабан в положение, в котором ударник затвора оказался напротив пустой камеры, и только тогда возвратил револьвер в кобуру. Верена Хауард облегченно вздохнула и, отпустив руку своего спасителя, прошептала:

— Благодарю вас.

Бросив взгляд на стоящую в проходе публику, она покачала головой и добавила:

— Эти люди омерзительны — настоящие варвары.

— Вы слишком к ним строги. Просто они не часто попадают в город, но уж зато, когда это случается, они так кутят и гуляют, что дым идет столбом. Мне приходилось знавать подобного рода публику.

Все еще не полностью придя в себя после пережитого, Верена судорожно глотнула и заметила:

— Должна сказать, что вы вели себя с удивительным хладнокровием.

— То, что произошло, не было для меня неожиданностью. Это должно было случиться.

— Я вас не совсем понимаю.

— Видите ли, если в этих краях на глаза какой-нибудь пьяной своре, состоящей из подобного рода личностей, попадается не сопровождаемая мужчиной женщина в возрасте от пятнадцати до пятидесяти лет, особенно если она хороша собой, то можно ставить десять против одного, что ее ждут большие неприятности. Это вам, знаете ли, не Филадельфия — здесь действуют свои законы и правила, непохожие на те, к которым вы привыкли.

— Погодите-ка, не хотите же вы сказать, что я в какой-то мере поощряла этого подонка?

— Правило номер один, — отчеканил он, будто и не слышал ее вопроса, — держитесь подальше от всех тех, от кого несет смесью виски и коровьего навоза. Увидев любое живое существо в юбке, эти молодцы начинают чувствовать в себе такие игривые побуждения, о самой возможности существования которых ваша мама никогда бы не решилась при вас даже упомянуть. Одного лишь запаха ваших духов достаточно, чтобы пробудить в каждом из них инстинкт спаривания столь же сильный, как у самца бизона в брачный сезон.

— Мистер Маккриди, я не думаю, что это подходящий предмет для разговора. Смею вас уверить, что…

— Погодите, я еще не закончил, — неумолимо продолжал он. — Правило номер два: если вы решились путешествовать в одиночку, вам понадобится нечто более весомое, чем обручальное кольцо на пальце. Типы вроде Томпсона на такие мелочи вообще не обращают внимания. На первой же станции, где поезд остановится на обед, советую вам купить себе шляпную булавку длиной не менее двенадцати-пятнадцати сантиметров. Поверьте мне, от нее вам будет гораздо больше пользы, чем от этого вашего надменно-испепеляющего взгляда.

— У меня есть булавка, — холодно ответила она, — просто я не успела ее достать.

— А еще лучше — приобретите оружие и научитесь им пользоваться. Несколько граммов свинца вполне достаточно, чтобы утихомирить самого ретивого ухажера.

— Но вы ведь, кажется, говорили, что являетесь противником убийства людей.

— Вы не очень внимательно меня слушали. Я только сказал, что быть игроком намного приятнее, чем убийцей.

— Ну а я абсолютно уверена, что не способна убить человека — каковы бы ни были обстоятельства.

— Только не говорите мне, что вы последовательница квакеров[10], — пробормотал он, воздевая глаза к небу.

— Еще чего не хватало — разумеется, я не квакер! — возмутилась Верена.

— Слава богу! — с ироническим облегчением отозвался он. — Взгляды квакеров на отношения с команчами не пользуются здесь большой популярностью; я бы даже сказал, совсем наоборот.

— Если хотите знать, я тоже считаю, что мы поступаем с индейцами не лучшим образом.

• Предыдущая
• 10/78
• Следующая