Большая и грязная любовь - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 54

• Предыдущая
• 54/64
• Следующая

Щелчок замка тихий, почти беззвучный – это потому что я поворачиваю ручку очень-очень медленно. А парень, который подпирает стенку рядом с дверью, весь какой-то потрепанный, дерганный и… родной?

– Привет, – шепчет он, хватая за руку и, как улитку из ракушки, выдергивает из квартиры. – Молчи.

Я подчиняюсь, потому что другого варианта нет.

Наблюдаю, как парень осторожно прикрывает дверь. Снова щелчок, но в этот раз чуть громче – я была аккуратнее. Потом покорно иду… не к лифту, нет, к лестнице.

Она спрятана за отдельной дверью, ступени каменные и через пару пролетов холод пробивает до костей.

– Не дрожи, – шепчет парень. – Тебе тепло.

И мне действительно становится тепло. Странно? Ну да, есть немного. Зато идти стало на порядок удобнее и приятнее.

Лестница упирается в железную решетку – последний пролет закрыт. Но у парня есть ключ, и мы без проблем минуем злополучную преграду. Еще с десяток каменных ступеней и новая лестница, в этот раз железная и очень короткая.

Парень отпускает мою руку и говорит:

– Стой тихо.

Ну… я и так тихая, разве нет?

Осторожно, словно кто-то действительно может услышать, поднимается по железной лестнице и открывает люк. Порыв ледяного ветра, запах дождя и сырости заставляют поморщиться, но я по-прежнему молчу. Я не могу и не хочу ослушаться.

– Иди за мной, – шепчет этот… этот почти родной человек.

Я иду. Холод все-таки чувствую, но мне тепло. Парадокс? Черт, да эта встреча один сплошной парадокс. Загадка. Головоломка. Ребус.

На крышу выбираюсь сама. Но не потому, что хочется, просто руки никто не подал. И едва не падаю, потому что металл покатый и скользкий. С неба падают иголочки меленького дождя. Противные очень.

Тот, кто должен был подарить покой, унять то неправильное, непонятное чувство, выманившее из объятий Морфея, закрывает люк и командует:

– За мной.

Очень хочется послать его подальше – мне, несмотря на убеждение, холодно! А еще мокро и страшно. Особенно от того, что огни города где-то далеко внизу. Но я не могу сказать «нет». Я иду, отчаянно стараясь не поскользнуться на мокром металле крыши.

– Стой.

Стою.

– Видишь вон ту крышу? – парень указывает рукой.

Я не могу оценить расстояние, но в душе начинает шевелиться… нет, не страх. Паника! Где-то на грани сознания пойманным зверем мечется мысль – невозможно! Разобьешься.

– Сейчас разбегаешься и прыгаешь на ту крышу, – сообщает… да кто он вообще такой?! – Не бойся, у тебя получится.

Я… нет. Я не могу подчиниться. Меня трясет.

– Крис, сейчас разбегаешься и прыгаешь! – шепот переходит в тихий рык.

Я киваю.

Вдох. Выдох. Бегу. Я не вижу ничего, кроме края этой крыши с выломанным ограждением, не помню ни о чем, кроме той, другой, до которой должна добраться. Она чуть ниже, но слишком далеко.

Прыжок. Внезапный порыв ветра бьет в спину. Холода нет. Страха тоже – просто не успеваю испугаться. Прыжок обращается падением. Удар. Я приземлилась на все четыре… лапы? Черт, у меня не лапы, а… а почему я думаю, что лапы?

Откатываюсь в сторону и замираю. Чистый инстинкт.

Мгновение, и новый удар. Металл крыши дрожит. Грохот стоит ужасный. Тот, второй, который вроде как родной, а вроде и нет… тоже замирает, вставать не спешит.

Лежим.

Минуту, две, три. Потом он все-таки приподнимается, шепчет:

– Ползи за мной.

Я ползу, но… но мне уже не хочется. Нет, мне совсем не хочется подчиняться. Я хочу… плакать, выть и драться. Последнее – особенно сильно. Да какого черта он вытащил меня под дождь? Какого дьявола заставляет ползти по холодной скользкой крыше? Кто он вообще такой?!

– Крис, не скули. Надо!

Надо. Ненавижу это слово. Всегда его ненавидела, а сейчас особенно.

Люк. Еще один люк, но приоткрытый. А рядом с ним, на корточках, кто-то большой и дурно пахнущий.

– Ну как? – спрашивает этот кто-то.

– Не знаю. Реакции нормальные, но после такого выброса адреналина ослабнут точно. Вяжи на всякий случай.

Меня вяжут.

Веревки больно впиваются в запястья и щиколотки. А кляп так вообще – фу! Но терплю, а что делать? Уж с чем-чем, а с кляпом не поспоришь точно.

Огромный и дурнопахнущий закидывает на плечо, и без особой осторожности впихивает нас в люк. Я ударяюсь головой сперва о кромку люка, потом о ступеньку.

– Вал, осторожней! – шипит тот, который точно не родной. Которому в морду вцеплюсь, когда развяжут!

– Да ладно, – отвечает Вал. – Если под инкубом не сдо…

– Вал!

Дурманящая пелена спадает. Страх, таившийся на задворках души, превращается в ужас, а мысли… мат. Сплошной, заковыристый, но невысказанный.

Кажется, теперь я действительно допрыгалась. По полной.

А вот в машине было тепло, потому что Шас (я не вспомнила его имя, я услышала) заставил Вала включить обогрев. Но меня все равно колотило, и не только от холода. Этот чертов прыжок не прошел даром – я что-то потянула, что-то надорвала плюс выброс не то адреналина, не то чего-то иного, что, схлынув, вызывает дичайшую боль в мышцах.

Как мне удалось перепрыгнуть бездну? Нет, не знаю. И знать не хочу, потому что при малейшем воспоминании о заполненной городскими огнями пропасти подкатывает истерика. Лучше думать, будто этого не было. Будто сон, кошмар, от которого уже проснулась. Не думать! Не вспоминать!

Еще болели ладони, колени и лоб. На лбу, кажется, шишка вздувалась, но в сравнении со всем остальным это мелочь.

Вал крутил руль, а дерганый сидел рядом со мной и тупо таращился в одну точку. За окном мелькали фонари – несколько минут назад мы покинули город, выехали на трассу.

Когда тишина стала поистине невыносимой, Шас повернулся ко мне, окинул пристальным взглядом, спросил:

– Крис, вот зачем ты так? – В голосе парня звучала горечь. Не наигранная, настоящая.

Я не ответила. Не потому, что не хотела, просто кляп разговорам не способствует. И не удивилась, уже поняла – в этой, настоящей, реальности мы с Шасом в самом деле общались.

Нет, он не мог меня зацепить, не мог понравиться. Дать ему повод думать, что между нами возможно нечто большее, нежели дружба, – тоже не вариант, парень не в моем вкусе, совсем. Но… но что-то между нами произошло. И именно за это что-то я сейчас расплачиваюсь.

– Это из-за того, что я тебя укусил, да? – вновь подал голос оборотень.

Меня и раньше трясло, а тут совсем сильно тряхнуло. Укусил? Он меня укусил? Когда?! Зачем?!

– Что? – не унимался Шас. – Что ты так смотришь? Ну… не удержался. Что теперь? Удавиться?

Да. Удавись. Желательно прямо сейчас.

– Глеб ей память подчистил, – подал голос водитель.

– Думаешь? – встрепенулся дерганый.

– Уверен, – сказал Вал. – Я бы на его месте подчистил.

О да! Аргумент! Причем железный!

Шас вперился взглядом в мое лицо, а спустя пару минут кивнул:

– Да, возможно. Хотя следов воздействия не вижу.

– Конечно, не видишь. Это же Глеб. – Вал не на магическую силу инкуба намекал, на подлость.

Дерганый скривился, спросил напрямик:

– Крис, ты помнишь меня?

Я помотала головой – нет, впервые вижу. Ну а что? Почти правда.

– Давай так, – сказал вконец посмурневший оборотень, – я вынимаю кляп, а ты ведешь себя тише мыши?

Я, разумеется, кивнула. Этот чертов кляп… он ведь не только горло дерет, он еще и дышать мешает. А если учесть подступающую простуду, скоро совсем тяжело станет.

Желания грызануть оборотня или разораться не возникло, зато пить захотелось раз в сто сильней, чем раньше. Я прокашлялась, сглотнула набежавшую слюну в попытке хоть как-то увлажнить горло – не помогло. Сообразительный Шас стребовал с Вала бутылку воды и помог сделать пару глотков.

– Как ты?

Черт, какой хороший вопрос. Вот только беспокоиться о моем состоянии несколько поздновато. Однако вслух сказала другое:

– Холодно очень. И все болит.

Дерганый кивнул, достал из кармана складной нож и принялся срезать веревки.

• Предыдущая
• 54/64
• Следующая