Творцы миров (СИ) - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 50

селении Мию, что раскинулось в двух часах езды от альдекского города Элторена.

Приехав в селение, я застал его жителей за приятными хлопотами – они готовились к празднику Урожая. Но не веселье ожидало их – страшная беда внезапно омрачила жизнь обитателей Мию. Душераздирающие вопли нарушили безмолвие предпраздничной ночи. Почти все миюйцы сбежались на окраину к дому молодого Трига Кэдрина и замерли в растерянности – стоны и крики разносились из наглухо запертого дома, ставшего неприступной крепостью. Самые сильные мужчины Мию не смогли взломать его дубовые двери и ставни. Крики продолжались почти до рассвета, но не лучи солнца – всполохи пожара первыми озарили окрестности. Дом Кэдрина вспыхнул, как сноп сухой соломы. Вдруг чердачное оконце распахнулось, в его проеме появилась странная, едва похожая на человеческую, фигура – окровавленная, в полыхающей одежде и, чуть задержавшись на скате крыши, скатилась со стоном на землю, под ноги односельчан. Соседи с трудом признали в уцелевшем человеке Диолентию – юную жену Трига Кэдрина. Дом тем временем догорал, и всем стало ясно – Кэдрин, уже никогда не переступит его порога, не встретит рассвета.

Женщина потеряла сознание, лишь завершив свой скорбный рассказ. Мало кто надеялся, что Диолентия выживет,

но, говорят, свершилось чудо – она исцелилась после долгой мучительной болезни, длившейся около полугода. Впрочем, я не могу говорить об этом со всей достоверностью, ибо к тому времени я давно покинул западные земли Альдекции. Со слов несчастной женщины мы и узнали правду о том, что же произошло в ту роковую ночь.

Все началось ровно год назад. Тогда Диолентия только-только вышла замуж за Трига, и счастье их не знало предела. Раз погожим денечком отправились супруги в дальнюю прогулку на левый берег Урмэли. Туда, в старую дубовую рощу, с незапамятных времен приходили молодожены собирать тяжелые золотистые желуди, дабы с помощью их волшебной силы укрепить брак и защитить от бед свое потомство. Все дети в Мию испокон века носили такие талисманы из волшебных желудей. Долго бродили Триг и Диолентия по заветной роще и не заметили, как начало смеркаться, а небо заволокли тяжелые грозовые тучи. Первые крупные капли ударили по резным листьям вековых дубов, разорвала небесный свод первая молния… Молодые люди поняли – им не успеть вернуться до начала грозы в Мию и задумались, где им лучше уберечься от ливня. Триг вспомнил – неподалеку от рощи, на развилке трех дорог, стоит заброшенный одинокий дом, пустовавший уже более четверти века. Там и решил Триг укрыться от грозы. Но Диолентия возразила мужу, сказав:

— Милый, разве ты не помнишь, какие страшные истории рассказывали об этом брошенном доме в Мию? Говорили, будто шайка Елло Ардегса ворвалась под его кров и вырезала всех, кто находился там: хозяина дома, его беременную жену… Говорили, что с тех пор духи убиенных не знают покоя, что они завидуют счастью других.

Но Триг не прислушался к словам жены и устремился вперед, подгоняемый порывами холодного ветра, в надежде укрыться от них за стенами брошенного дома. Безропотно последовала за ним кроткая Диолентия. Едва переступили они порог жилища, как шумный ливень ударил по его обветшалой крыше. Стемнело. Испуганно озиралась Диолентия по сторонам, разглядывая источенные жучком балки, прогнившие ступени, завесы пыльной паутины. Чудилось ей, что взгляды невидимых существ пронзают их, как раскаленные иглы. Триг же ничего не замечал. Уверенной рукой разбил он старую скамью, затеплил огонь, расстелил свой плащ прямо на полу, поближе к очагу. Усадил на плащ Диолентию. Время шло. Ласки возлюбленного успокоили женщину, и только порой казалось ей, что кто-то наблюдает за ними. Дождь стучал по крыше, холодный свет молний врывался в затянутые паутиной окошки, озаряя позабывших обо всем влюбленных.

Внезапно Диолентия подняла глаза к потолку и увидела – не дождевая вода, а капли густой крови просачиваются сквозь

щели между досками… Не прошло и пары мгновений, как дом преобразился. Зашевелились балки потолка, превращаясь в гигантские посиневшее руки с набухшими жилами и корявыми ногтями, каменная кладка пола стала вязкой трясиной, а огонь в очаге запылал мертвенным серым светом.

В ужасе метались по дому Триг и Диолентия. Но повсюду преследовали их глухие нечеловеческие голоса, липкая паутина обволакивала ноги, а струи черной крови заливали глаза. Триг Кэдрин сам не понял, как сумел выбраться из логова призраков. Очнулся он на залитой потоками дождя развилке дорог. Едва придя в себя, Триг бросился назад, к проклятому дому, спасать жену. Но ему не пришлось торопиться – навстречу Тригу по узкой заросшей тропинке брела заплаканная Диолентия… Женщина так и не рассказала мужу, что произошло с ней в ту ночь в заброшенном доме. Даже после гибели Трига стыдливо опускала она глаза, вспоминая о минувшем.

Гроза прекратилась. На рассвете измученные супруги вернулись в родной Мию. Не медля Диолентия поведала о случившемся старейшинам. Но когда самые мудрые и уважаемые жители поселка пришли к проклятому дому и осмотрели его, то не заметили ничего странного, а сельская колдунья, совершив магический обряд, клятвенно заверила всех, что дом абсолютно чист и никакие злые силы не таятся в

нем. Она сочла, что ночной кошмар был всего лишь злым наваждением духов грозы – неприятной, но безвредной шуткой волшебных сил над людьми. Колдунья не посчитала произошедшее важным событием, и о нем вскоре забыли все, кроме, конечно, молодых супругов, надолго лишившихся спокойного сна.

Прошло не так уж много времени, когда Диолентия узнала, что она беременна. С нетерпением ожидал рождения первенца Триг, и с непонятным страхом ждала этого события его жена. Подошел положенный срок родов, а ребенок так и не появился на свет. Испуганная Диолентия не находила себе места.

Однажды, когда над Мию вновь разразилось ненастье, в полночь, на месяц позже отведенного Велики силами срока, женщина родила ребенка. Роды были очень тяжелыми и Диолентия впала в беспамятство, прежде чем могла бы увидеть появившегося на свет младенца. Вид новорожденной девочки был ужасен – синюшная сморщенная кожа, выкатившиеся, размером с куриное яйцо глаза без зрачков, острые оскаленные зубы, и самое страшное – маленькая скрюченная третья рука, росшая у нее из груди. Увидев первенца Триг долго не медлил, сунул похрюкивающие создание в мешок и, прихватив лопату, опрометью бросился из дому. За околицей Мию вырыл он неглубокую яму, с отвращением и ужасом швырнул туда мешок

и наскоро забросал комьями рыхлой земли. Воротившись домой, он сказал Диолентии, что ее ребенок появился на свет мертвым, и никто, кроме Тига и старой бабки, принимавшей роды, так и не узнал о страшном первенце Диолентии Кэдрин.

Старуха вскоре умерла от неведомой болезни, Диолентия оправилась от неизведанного до конца горя, со временем стала такой как прежде безмятежной, смешливой, а Триг страдал. Бремя тяжкого знания потачивало его силы.

Минул год со времени страшной грозы. Вечером, ни о чем не подозревающие супруги, мирно отправились на ночлег. Но тихое царапанье в дверь прервало сон Диолентии.

— Кто там? — спросила она.

— Я вернулась, мамочка… — раздалось в ответ.

Удивленная женщина широко распахнула дверь. Крошечный уродец, только что выбравшийся из могилы, проскользнул в дом. Диолентия выкрикнула. Пробудившийся ото сна Триг схватился за кочергу.

— Не убивайте меня снова! Я же ваш ребенок! Я хочу к маме! Зачем вы зарыли меня в землю? Моего неродившегося братика убил злодей Ардегс, а вы – добрые, пожалейте меня! — молвило жуткое создание, протягивая все три свои ручки к родителям.

Триг был неумолим, оттолкнув жену, пытавшуюся удержать его, он замахнулся на уродца кочергой… Тогда маленькое чудовище взвизгнуло омерзительным голоском, прыгнуло и зубами вцепилось в запястье Трига. Послышался скрежет раздробленных костей…

То, что случилось дальше, трудно даже вообразить и мой язык цепенеет, едва приходит на ум рассказ Диолентии. Разгневанный ребенок неотступно преследовал супругов, в панике метавшихся по дому. В неравной схватке Триг сумел-таки проломить нежити череп, выбить омерзительно выпученный глаз, но ребенок Диолентии Кэдрин продолжал преследовать своих жертв, ибо невозможно убить мертвеца и не в человеческих силах остановить существо из потустороннего мира, одержимо жаждой отмщения.