Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха - Минутко Игорь - Страница 116
- Предыдущая
- 116/133
- Следующая
А караван идет, экзотические картины пишутся — Николай Константинович неутомим, он — пример невероятной творческой работоспособности; коллекции пополняют новые экспонаты; ведутся раскопки, исследования в библиотеках монастырей; Юрий Николаевич погружен в изучение местных диалектов восточных языков, непревзойденным знатоком которых он является; Елена Ивановна в тяжких походных условиях продолжает писать очередной том «Живой этики». Все это и многое другое, что составляет «культурную работу» экспедиции, подробно, ярко, многословно описано в книгах обоих Рерихов, а обо всем, что составляет главный смысл и драму экспедиции, — только намеками, зашифрованно, «для себя» и посвященных. Простой читатель — и в годы, когда эти книги впервые были опубликованы, и тем более сейчас — не поймет главного: миссия Рериха в Гималаях поставила этот восточный регион нашей планеты на грань масштабной сокрушительной войны. До нее оставалось буквально несколько мгновений.
Если бы…
Меня, автора этого повествования, мучает вопрос: осознавал ли Николай Константинович Рерих, к чему ведет его «игра» с Лубянкой? Все говорит за то, что осознавал. Не мог не осознавать. Но… Может быть, это называется затмением разума? Он, скорее всего, не задумывался о возможных последствиях для судьбы человечества войны в Гималаях между Советским Союзом и Англией. Одна страсть снедала нашего великого соотечественника: достичь любыми средствами Шамбалы, встретиться с махатмами этой мифологической страны.
Зачем? На этот вопрос есть ответ. Немного терпения, дамы и господа!
Вечером восемнадцатого апреля 1928 года в штабе Восьмого британского пехотного полка, занявшего позиции на Каракорумском перевале, состоялась встреча министра по делам Индии Джона Хориса и резидента английской разведки в северо-западных провинциях колонии Фредерика Маршмана Бейли. Они говорили о многом. Но был в их беседе главный вопрос: когда? Когда британские силы нанесут первый удар по большевикам? Необходимо начать военные действия первыми. Фактор внезапности — решающий фактор. Но что послужит сигналом?
— Вчера появилась возможность…— Бейли подыскивал слова. — То, что пока было решено теоретически… Словом, так. От крепости Сага-дзонг Рерих с отрядом примерно в пятнадцать человек по никому неизвестной тропе идет в юго-западном направлении. Если провести прямую линию, то путь его — между озером Тенгри и Лхасой.
— И куда же он направляется? — нетерпеливо перебил Хорис.
— У него одна цель — Шамбала.
— Ему известно местонахождение… На этот раз министра перебил Бейли:
— Может быть. Но он никуда не дойдет! Мы согласовали со всеми штабами. Сигнал к началу военных действий — уничтожение отряда Рериха. Пора, наконец, вынуть эту занозу из тела Гималаев! И тем самым в определенном смысле обезглавить русских. Согласитесь: лучшего случая может не представиться. Основной караван движется по указанному маршруту — к Шекар-дзонгу. Они и раньше постоянно совершали небольшие автономные экспедиции, на несколько дней отклоняясь от главного пути. В горах все может случиться. Отряд Рериха просто исчезнет бесследно.
— И кто же это сделает? — спросил министр по делам Индии.
— По стопам отряда Рериха идет наше специальное подразделение «Кобра», восемьдесят бойцов. Ими командует… Я сообщаю вам только агентурное имя — Краб.
— И когда же это произойдет?
— Завтра. Или послезавтра. Мы будем знать через полсуток. Вы одобряете, господин министр, такой план?
— Да, одобряю.
Они крепко пожали друг другу руки.
К немедленному исполнению
Нами установлено, что истребительный отряд английской контрразведки, следующий, как и ваша группа, за экспедицией после того, как она начала движение с плато Чан-танг, получив на то разрешение тибетских властей, является спецподразделением «Кобра».
Вчера «Кобра», по нашим сведениям, получила приказ уничтожить отряд Николая Р. численностью около двадцати человек, который отделился от основного каравана и движется по направлению к озеру Тенгри.
Поскольку ваша постоянная задача — не спускать глаз с Р., безусловно, вы сейчас следуете за его отрядом и, возможно, имели уже соприкосновение с «Коброй» — по крайней мере, знаете о ней.
Ваша задача: не допустить гибели Р. В сложившейся ситуации мы будем действовать как союзники России. Смерть Р. в Гималаях сейчас — это усиление позиции Великобритании в регионе и, возможно, начало войны с Советами в выгодных для британцев обстоятельствах.
Лично для вас сообщаю: командир «Кобры» — некто Краб. Под этой агентурной кличкой скрывается ваш давнишний парламентский коллега подполковник (теперь полковник) Чарльз Мелл.
Выполните задание без промедления и решительно.
Ф.ф.О.
17.IV. 1928 г. Берлин
Рано утром девятнадцатого апреля 1928 года Рерих, выйдя из палатки, был поражен сказочным зрелищем: окружающий мир, материальная реальность исчезли, все поглотил розово-белый туман. Николай Константинович протянул руку и едва видел свои пальцы: туман был плотным, казалось, осязаемым, потому что кожа руки ощущала прохладную влагу.
Между тем лагерь просыпался: слышались негромкие голоса людей, пофыркивание лошадей, невидимых в тумане.
Легкое дуновение ветра коснулось лица.
Туман медленно, неуловимо медленно рассеивался: далеко над восточным горизонтом расплывчатым розово-желтым пятном обозначалось солнце, проступали треугольники палаток, в которых на ночлег разместился отряд; совсем рядом с собой художник увидел лошадь — она чуткими губами щупала траву, выбившуюся между влажными камнями.
Туман на глазах растекался в стороны, в нем образовались плотные белые сгустки, и было видно, как они невесомо движутся, распадаются на куски — то округлые, то вытянутые. «Похоже на размножение амеб», — подумал Рерих.
Туман исчез на глазах, и было такое впечатление, что он огромное живое существо, которое только и ждало появления живописца, чтобы молча с ним поздороваться и исчезнуть.
К Николаю Константиновичу подошел доктор Рябинин.
— Поторопите людей, — Рерих взглянул на часы: было без четверти шесть. — Завтрак, да побыстрее! Мы выступаем.
— Часовые утверждают: кто-то ночью прошел вперед нас. Монголы ничего не видели и не слышали, но волновались лошади. — Доктор был явно встревожен. — Надо бы проверить: если прошли люди, на земле, на траве остались следы. Но вот туман…
— Ничего проверять не будем! — раздраженно перебил художник. — Полно вам, Константин Николаевич! У страха глаза велики. Лошадей мог испугать шакал, горный медведь, любой зверь. Не будем терять времени…
Он прервал себя, потому что, посмотрев вперед, на юго-восток, увидел чарующую и волнующую картину: на горизонте возвышалась горная гряда с четырьмя вершинами-старцами, пока смутно видимая — туман над ней не развеялся окончательно.
«Какой знакомый туман! — подумал Николай Константинович. — Из тех моих снов. Но скоро он совсем исчезнет, и тогда в бинокль наверно, уже можно будет увидеть ту тропу… Тропу в Шамбалу. Скорее, скорее!»
Отряд Рериха тронулся в путь, когда стрелки часов показывали 6.20.
— Господин полковник, они в трех милях от нас!
— Что же, — полковник Чарльз Мелл, командир спецподразделения «Кобра», усмехнулся, — встретим. Мне жаль этого Рериха и его людей. Но приказ есть приказ, не так ли, сержант Стоун?
— Так точно, господин полковник! Осмелюсь заметить: они и пикнуть не успеют.
«Что верно, то верно, — подумал полковник Чарльз Мелл. — Не успеют. Место мы выбрали отменное».
Второй день, следуя по пятам Рериха, полковник высылал по ночам и ранними утрами вперед живописца бесшумную, неуловимую разведку. («Парни специально обучены превращаться в теней и невидимок, — не без самодовольства думал господин Мелл. — Моя школа».)
Конечно, можно было уничтожить отряд в открытом конном бою. Восемьдесят профессионалов-диверсантов, освоивших тактику внезапных ударов, и пеших, и в седле, приемы рукопашного боя, включая восточные методики уничтожения противника молниеносно и бесшумно, — что против них пятнадцать, пусть свирепых, монголов и трое штатских, не то американцев, не то русских? Но бой есть бой, в случае прямого столкновения сторон сопротивление будет оказано.
- Предыдущая
- 116/133
- Следующая
