Субмарина «Голубой Кит» - Мирер Александр Исаакович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/46
- Следующая
Они ждали от капитана решительных действий – морская практика предписывает быстрые и решительные действия перед лицом опасности. Но капитан не торопился.
Прежде всего он потребовал доклада от «слухачей», сидящих с наушниками у своих гидрофонов. В море стояла мертвая тишина. Если вы помните, корабли французской эскадры в это время стояли вокруг батискафа. Эсминец и посыльное судно патрулировали далеко за горизонтом, едва доносился шум их винтов…
Капитан Солана шепотом обругал проклятого француза и его неожиданную предусмотрительность. Распорядился – поднять перископ, и снова выругался. Перископ не хотел подниматься из корпуса лодки в воду, на него давила морская толща – пятьдесят атмосфер! Обычно перископы поднимают у самой поверхности, чтобы, не всплывая, скрытно наблюдать за надводными кораблями.
– Нажать воздухом высокого давления! – приказал капитан.
Медленно-медленно полезла вверх толстая стальная колонна. По ее блестящей поверхности покатились капли воды, из шахты в полу вылезла нижняя часть перископа с мягкой резиновой рамкой для глаз. Капитан откинул рукоятки по бокам колонны и распорядился:
– Прожектор включить!
Теперь все смотрели на подволоку – потолок центрального поста. Там, наверху, над корпусом лодки, вспыхнул прожектор, освещая темную толщу воды.
Если там вода, а не ил… Так подумал каждый.
Солана решительно ухватил рукоятки перископа и прижался лицом к рамке. Все затаили дыхание. Капитан пытался при свете палубного прожектора осмотреть корпус субмарины. Его длинные белые пальцы шевелились на рукоятках, поворачивая вниз объектив перископа. Потом капитан стал с усилием поворачивать колонну, чтобы осмотреть самое опасное место – корму. Перископ снова не поддавался.
– Помогите мне, Ферри!
Вдвоем они едва-едва смогли развернуть перископ. И наконец капитан проговорил с облегчением:
– Корпус чист.
Все зашевелились в главном посту, вздохнули. Корпус чист, значит, ил не обрушился сверху на лодку, обвал прошел под ней. Опасность еще не миновала, правда – иногда ил засасывает корпус только до половины, а вырваться нельзя.
– Шум винтов на поверхности, – доложил «слухач».
– Наконец-то! – Солана опять бросился к перископу. – Подвсплыть на пять – десять футов, не больше!
Трюмные старшины переглянулись – командир требовал невозможного. Очень легко выбросить лодку прямо на поверхность (если она пойдет из ила, конечно). Труднее поднять ее на два десятка метров. Капитан требовал приподняться на три метра, не больше! Старшины шепотом совещались с командиром своего поста. Капитан от перископа зашипел:
– Вы что, заснули?
Лодку тряхнуло и поставило на ровный киль – трюмные сделали невозможное. По всем отсекам прокатился шепот:
– Подвсплыли…
Катя в своем заключении услышала толчок. Бигнапалли наставительно сказал, ни к кому не обращаясь:
– Аллах велик и всемогущ!
Перископ одним рывком опустился в шахту. Капитан стоял возле нее и презрительно улыбался.
– Старший офицер! Наведите порядок в команде!
«Проклятый сухарь!» – подумал Бен, послушно наклоняясь к микрофону. Пока он успокаивал команду, капитан жестом приказал: положить лодку на грунт.
– Под корпусом твердый грунт, месье Ферри, – пояснил он, глядя на Коротышку ледяными глазами. – Попрошу вас в мою каюту.
Бен Ферри удивился до крайности. Впервые за полгода капитан назвал его «месье Ферри» взамен обычного обращения – по фамилии без всякого «месье». Старик не церемонился со своими офицерами.
– Есть, сэр. Я должен сделать некоторые распоряжения, затем явлюсь в вашу каюту.
– Попрошу вас пойти немедля! – отрезал капитан, прикоснувшись к заднему карману.
Этот жест, скорее всего бессознательный, вывел Бена из равновесия. Зачем этот тип таскает при себе пистолет? Зачем он играет в солдатики? При наборе команды всем было объявлено: они нанимаются на частное исследовательское судно – отлично! Жалованье очень высокое и страховка тоже – замечательно! Но я вас спрашиваю, зачем у капитана частной субмарины пистолет? Зачем он пятые сутки лежит на дне? Дожидается вражеского корабля, чтобы угостить его торпедой? Старший помощник клокотал, как перегретый паровой котел. Вздыхая от злости, он проследовал за капитаном в его каюту. Как всегда, она была тщательно заперта – еще один штрих к капитанскому портрету!
Даже на атомных подводных лодках места маловато. Дверь в каюту командира находилась в офицерской кают-компании, за буфетной стойкой. Солана возился с замком каюты, а Коротышка ждал позади стойки. И здесь на него наскочил земляк Понсека. Жуликовато оглянувшись, он прошептал:
– В носовом отсеке был слышен второй голос.
– Вас понял, – прошептал Коротышка и решительно направился в каюту.
Повинуясь его жесту, Понсека удобно устроился за стойкой, на месте стюарда, который – о, святая простота! – не запер погребец с бутылками. Жан хватанул из первой попавшейся бутылочки, подышал округленным ртом и подмигнул надписи «Капитан» на двери каюты.
А за дверью начинался серьезный разговор.
Капитан торопился и потому не пригласил старшего офицера сесть. Они стояли в узком промежутке между койкой, вертящимся креслом и столиком и смотрели друг на друга, как боксеры перед схваткой. Капитан был выше на целую голову, он смотрел сверху вниз, наклонив длинное белое лицо. Старший офицер был румян, и его черные усы воинственно топорщились над красными губами. Вместе с тем в их внешности было и что-то общее, придаваемое людям одинаковой формой. Наглаженные брюки и тужурки, твердые воротнички крахмальных рубашек, аккуратные полоски манжет. И синие войлочные туфли, надетые поверх ботинок. Одинаковым жестом они приподняли манжеты, чтобы посмотреть на часы, – щегольские плоские у Коротышки и старинные золотые у капитана, – и разговор начался.
– Месье Ферри, откуда взялась девчонка?
– П-простите, сэр?
Бен прямо-таки зашатался от неожиданности. Ого! Русская девочка опять появилась на субмарине? Вот вам и голос в носовом отсеке… Нечего сказать, выбрала место!
– Месье Ферри, я был о вас лучшего мнения, – флегматично продолжал капитан. – Вы отвечаете за порядок в команде.
Бен уже взял себя в руки и решил, как он будет себя вести. Притворяться дурачком, пока дело не прояснится.
– Да, сэр, виноват. Девушек на «Кита» мы не приглашали, хо-хо!
– Балагурите? Напрасно, Ферри, напрасно… Она вас знает. Докладывайте: почему на корабле находится пассажирка?
«Прием второй, – подумал Бен. – Начали».
– Сэр, неужели вы… боже мой!.. неужели вы серьезно? Девушка?
– Девчонка! – рявкнул капитан громким шепотом, который после пятисуточной молчанки прозвучал полноценным криком. – Девчонка, девчонка, месье Ферри! И она знает вас!
– Но я не знаю никакой девчонки! Боюсь, что она вам приснилась, сэр.
Бен плохо владел английским языком. Он хотел сказать: «привиделась», а сказал: «приснилась». Это прозвучало нагло. Капитан Солана глядел на своего помощника, медленно краснея от ярости.
Коротышка отвечал ему серьезным, взволнованным взглядом. Прием второй: он делает вид, что принимает командира за сумасшедшего.
– «Приснилась»! – повторил капитан. – Хо-ороший сон! Приснилась, чтобы сказать мне, что знакома с вами?
– Командир, разрешите вызвать врача, – с наглостью отвечал Коротышка.
И Солана заколебался.
Старший офицер чересчур уверен в себе и непозволительно дерзок. Неужели он ничего не знает о девчонке?
– Сэр, вы нездоровы! – гнул свое Коротышка. – Это бывает у подводников. Я знаю, я служу двенадцать лет, сэр… Как это по-английски… галлюцинации? Люди появляются, потом исчезают. Моему другу приснился дьявол в оранжевых купальных трусиках.
– К дьяволу трусики! Девица в носовом отсеке, Ферри! Перестаньте паясничать и следуйте за мной!
Теперь Коротышка владел положением. Он сбил капитана с толку. Оставалось лишь протянуть время, пока девчонка не исчезнет с субмарины: он хорошо помнил, что позавчера русская девочка пробыла на «Ките» семнадцать минут, и ни секундой больше.
- Предыдущая
- 31/46
- Следующая
