Пешие прогулки - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович - Страница 19
- Предыдущая
- 19/67
- Следующая
Видимо, Амирхан Даутович в своём предположении не ошибся, Садыков вдруг нервно сказал:
– Подождите две минуты, не кладите трубку. – Прикрыв микрофон, он, вероятно, совещался с набежавшими родственниками.
Через несколько минут он ответил прокурору:
– Я буду у вас через два часа, нам необходимо переговорить с глазу на глаз.
Амирхан Даутович посмотрел на часы, и в этот момент городские куранты отбили десять; значит, ровно в полночь в коттедж на Лахути должен был прибыть Акрам Садыков, родной дядя убийцы его жены.
Прокурор прошёл на кухню и поставил на газовую плитку чайник – за весь день он не выпил и пиалушки чая, такой суматошной выдалась суббота.
«Полгода им не хватило, ещё два часа понадобилось», – подумал зло прокурор о Бекходжаевых. В том, что у них поубавился аппетит за столом, Азларханов не сомневался.
«Для чего им понадобились эти два часа?» – думал он, но сколько ни перебирал варианты, к единственному выводу не пришёл. Но в том, что им действительно необходимы эти два часа, Амирхан Даутович не сомневался – все их поступки до сих пор оказывались точно выверены, просчитаны, и чувствовалось, что мозговой трест клана работает чётко и оперативно.
«Один придёт Акрам Садыков или вместе с братом, Суюном Бекходжаевым, а может, заявится вся мужская половина рода?» – продолжал размышлять Амирхан Даутович. И опять ни в чем уверенности не было – все ходы этого семейства для него оказались непредсказуемы, не стоило и голову ломать. Один ли приедет Акрам Садыков или заявится сам Суюн Бекходжаев, прокурор был готов к разговору и действию – чаша терпения переполнилась. Конечно, не мешало бы, чтобы сейчас в его квартире оказался Эркин Джураев, единственный свидетель, на чью помощь мог рассчитывать теперь прокурор. Но в эти же самые минуты в доме Акрама Садыкова, словно читая мысли прокурора, тоже говорили о капитане Джураеве, зная, что тот упрямец, не убоявшийся арестовать Анвара Бекходжаева в доме его отца, всесильного Суюна Бекходжаева, – единственная надежда Азларханова.
Так в бесплодных размышлениях и пролетели два часа…
Едва городские куранты начали отбивать полночь, по сонной Лахути тихо прошуршала чёрная «Волга» с выключенными огнями и остановилась у ворот дома прокурора. Хлопнула дверца машины, и по слабо освещённой дорожке сада к дому двинулся человек. Один…
На бетонных плитах дорожки от калитки к веранде чётко отдавались уверенные шаги. Ритм шагов, уверенная поступь сразу подсказали Амирхану Даутовичу, что это не Акрам Садыков и уж тем более не Суюн Бекходжаев – братья были в теле, каждый за сто килограммов, и при ходьбе от ожирения шумно дышали.
Амирхан Даутович поднялся навстречу полуночному визитёру. В ярко освещённой прихожей стоял подтянутый молодой мужчина, лет тридцати пяти – тридцати семи, хорошо одетый, можно даже сказать, элегантно, в правой руке он держал новенький кожаный «дипломат» с цифровым кодом. Встреть прокурор ночного гостя на улице пять часов назад среди празднично одетой вечерней толпы, принял бы его если не за иноземца, так за москвича, настолько он не вписывался в улицы их провинциального областного города.
– Добрый вечер, – сказал незнакомец и нервным жестом поправил свой безукоризненный пробор – на его крепком запястье сверкнули золотом не то «Картье», не то «Роллекс», дорогие и редкие швейцарские часы, особо престижные, – прокурор это знал.
Амирхан Даутович ничего не ответил и только жестом пригласил пройти в дом. Незнакомец сделал шаг и задержался в дверях, пропуская вперёд прокурора. «Осторожный», – отметил Амирхан Даутович.
В кабинете, не дожидаясь приглашения, незнакомец занял кресло, ближнее к входной двери, тем самым оставляя хозяину место у письменного стола.
Люстра свисала как раз над креслом, где расположился ночной гость, и прокурор хорошо видел его. Гость чувствовал это, но не отодвигал кресло, потому что оттуда просматривался и коридор. Внешне гость был спокоен, сдержан, не суетлив, но Азларханов чувствовал в нем собранность, готовность к любой неожиданности.
– Считайте, что я Акрам Садыков или Суюн Бекходжаев, все равно, как вам будет удобнее, – у меня самые широкие полномочия от семьи, – заговорил пришелец, усаживаясь поудобнее в кресле, и попросил разрешения закурить. – Разговор нам, товарищ прокурор, наверняка предстоит долгий, – добавил он, но тут же, погасив зажигалку, неожиданно попросил: – Ради Бога, простите мне моё любопытство, но прежде чем мы начнём разговор, я хотел бы одним глазом взглянуть на вашу коллекцию – много наслышан. Вряд ли у меня будет ещё возможность появиться в гостях у областного прокурора, да и вообще в Средней Азии. Признаюсь, я не люблю Восток, здесь люди непредсказуемо коварны, и не все поступки объяснимы даже изощрённому европейскому уму. – Гость поднялся…
Амирхан Даутович расценил его просьбу как возможность проверить соседнюю комнату: нет ли там какой-нибудь приготовленной для него опасности, засады. И чтобы гость успокоился – а Амирхану Даутовичу побольше хотелось выведать у него, и, похоже, можно было рассчитывать на удачу, потому что человек явно принадлежал к породе упивающихся собственным красноречием, – прокурор пригласил его в зал.
Керамика, видимо, нисколько не интересовала гостя – в комнатах он задержался не более двух-трех минут. Вернулся он в кабинет более спокойный и сказал разочарованно:
– И эти черепки оценили в сто пятьдесят тысяч?! Впрочем, хорошо, что остановились на этой сумме, потому что на лондонском аукционе в последние годы продано несколько известных коллекций керамики, и гораздо дороже, чем коллекции из Анкары и Порт-Саида. Эти коллекции, доложу вам, также сравнивались с коллекцией вашей жены, особенно с той, что выставлялась в последний раз в Цюрихе, и некоторые искусствоведы отдавали предпочтение вашей. Что и говорить, хорошо поработали люди в Москве, горы газет перелопатили, копии со статей в зарубежных журналах и газетах поснимали, они-то и подали идею исходить из оценки лондонских аукционов. Все статьи, где указывалась достаточно высокая предполагаемая цена коллекции или отдельного экспоната, были высококачественно отсняты на японской копировальной машине и тут же, рядом, давался перевод на русский язык.
Эти документы, а их набралось немало, прилагались к каждой анонимной жалобе на вас. Так что бедным экспертам ничего не оставалось, как следовать по указанному нами пути и видеть коллекцию глазами восторженных западных журналистов, иначе бы их заподозрили в симпатиях к вам, необъективности, некомпетентности. Хотя я убеждён, надумай какой наш музей приобрести у вас эти черепки, вряд ли предложил бы более тысячи рублей. Но тысяча нас не устраивала – какой от тысячи резонанс, что она для общественного мнения – нуль! Вот сто пятьдесят тысяч – это масштаб! Сто пятьдесят – это хапуга, за сто пятьдесят во всех смертных грехах можно любого обвинить… Но в то же время, оцените, и не миллионы – цифра должна быть реальной.
Амирхан Даутович внимательно слушал ночного пришельца: тот явно хотел дать понять, что он в курсе всех неприятностей прокурора, и даже больше – он выдавал себя за одного из стратегов, организующих эти неприятности.
Амирхан Даутович пытался вспомнить, где-то он видел это жёсткое, волевое лицо, характерный прищур пугающих холодом глаз, высокий лоб с едва заметными залысинами – то ли в картотеке особо опасных преступников, то ли встречал фотографию в документах, когда просматривал личные дела, инспектируя колонии на территории области. И вдруг, то ли желая сбить с него спесь, то ли проверяя, все ли он знает, Амирхан Даутович спросил:
– Не вы ли вскрыли у меня в прокуратуре сейф?
Для незваного гостя вопрос не оказался неожиданным – он сделал презрительную гримасу:
– Не мой профиль, шеф. Берите выше, я работаю не отмычкой, а головой.
– И опять он поправил свою безукоризненную причёску. – А что касается вашего сейфа, то, конечно, открыл его человек, отбывающий тут срок, но он о нашем деле, то есть о вашем, ни гугу. Ему сказали, что областной прокурор потерял ключи и его надо выручить. В сейфе нас прежде всего интересовали ваши амбарные книги по каждому району. В обмен на информацию из этих книг мы хотели получить содействие должностных лиц против вас. И, как видите, план вполне удался. Суд в районе, где случилось преступление, прошёл без сучка и задоринки, и в Сардобском районе, где расположена Балан-мечеть, тоже оказали всяческую поддержку, судя по заключению комиссии полковника Иргашева. А за то, что повредили альбом, вы уж извините – у нас другого выхода не было. В вашей дыре нет копировальной машины, передающей цвет, а Духовное управление могла тронуть, вызвать праведный гнев только подлинная фотография.
- Предыдущая
- 19/67
- Следующая
