От Путивля до Карпат - Ковпак Сидор Артемьевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/35
• Следующая

По следам разведчиков отправили минёров. Возвращаются, докладывают, что обнаружили минное поле, оставленное при отступлении Красной Армии. Вот это подарок нам! Немцы ещё не успели разминировать его, надо это сделать раньше их, немедленно же. Но как? Наши минёры говорят, что мины там какой-то незнакомой системы, они не знают, как к этим минам подступиться. Тогда за эти мины взялся начальник штаба Николай Михайлович Курс, — перед уходом в лес он участвовал в нескольких занятиях по минному делу, организованных в Сумах обкомом партии.

До войны Николай Михайлович был директором средней школы. В лесу этот директор оказался очень подвижным, сноровистым, вёртким, как вьюн, и к тому же бесстрашным [14] минёром. Рядом с минным полем — дорога, по которой непрерывно шныряют немецкие машины, мотоциклисты. Ночью отрывать и изучать незнакомые мины невозможно — ночи осенние, тьма непроглядная. Курс решил работать днём. Он ползком пробрался через дорогу на минное поле, замаскировался там и работал под носом у проезжающих мимо немцев, пока не раскрыл секрет минного механизма. Потом принёс одну из мин в Лес и объяснил, как надо с ней обращаться. Под его руководством за работу взялись все минёры. Теперь у нас было достаточно взрывчатки для изготовления дорожных мин, которое мы и начали устанавливать на основных путях движения противника.

Старшим минёром был Георгий Михайлович Юхновец, до войны работник обкома партии. Каждую ночь этот несколько тяжёлый на подъём, мешковатый человек выходил со своими людьми из леса, а днём взрывы, доносившиеся то с одной, то с другой стороны, извещали нас о результатах его смелой работы.

Поднятый минёрами шум неважно подействовал на некоторых наших партизан. В отряде кое-кто начал поговаривать, что мы, пожалуй, действуем слишком дерзко, что надо бы поосторожнее, что шум этих взрывов, следующих один за другим, серьёзно всполошит немцев, очень обозлит их, что у немцев в Путивле большие силы, много техники, они могут устроить сплошное прочёсывание леса, и тогда мы погибли. Я посоветовался с товарищами, на которых можно было твёрдо положиться, и мы решили, что с этими разговорами надо сейчас же покончить раз и навсегда, Собрал отряд, приказал выстроиться и спросил:

— Кажется, есть желающие вернуться домой? Кто? Выходи — сейчас же отправлю.

Ни один не вышел. Тогда я предупредил, что если кто пришёл в лес, надеясь отсидеться здесь и его нервы не выдерживают шума, кто хочет жить тихо, мирно, пчелу думает разводить в лесу, грибы и орехи собирать — так он не в тот лес пришёл. Пусть лучше скорее уходит, ему у нас нечего делать. Я напомнил о задачах, поставленных партизанам товарищем Сталиным в его выступлении по радио 3 июля, и сказал, что шум, поднятый минёрами, это только начало, что нас услышат далеко от Спадщины и что не мы будем дрожать от этого шума, а немцы.

В эти же дни в лесу появился какой-то неизвестный человек. Разведчики несколько раз слышали чьи-то осторожные [15] шаги, видели даже как-то мелькнувшую вдали фигуру, но поймать этого человека не могли — он исчезал в лесной чаще, как призрак. Пришлось посадить в засаду несколько бойцов, и вскоре они схватили повадившегося в лес таинственного незнакомца, привели его в штаб. На допросе, он быстро сознался, что подослан немецким командованием, чтобы установить месторасположение нашего отряда и его силы. Шпиона расстреляли.

Прошло две недели, как немцы вступили в город, но они всё ещё не предпринимали никаких серьезных попыток проникнуть в Спадщанский лес. Между тем мы не переставали давать знать о своём существовании, хозяйничали уже не только ночью на дорогах, но и днём в деревнях, далеко отстоящих от леса.

Следующий день после расстрела шпиона, 29 сентября, ознаменовался первым открытым нападением на врага. Узнав, что немцы начали заготовку продуктов в соседних с Путивлем селениях, мы выслали засаду в село Сафоновку. В полдень прикатила сюда из Путивля грузовая машина с немецкими заготовителями. Партизаны встретили их огнём. Убить никого не удалось, только двоих ранили, но этого оказалось достаточно, чтобы немцы бросили машины на дороге и кинулись врассыпную. Спустя два часа из Путивля на нескольких грузовиках прибыл отряд силой в 100 солдат. Застава отошла в лес. Немцы не осмелились даже приблизиться к нему.

Наши минёры работали уже и на правом и на левом берегах Сейма, выходили на дорогу Конотоп — Кролевец. В первых числах октября здесь взорвались на партизанских минах две легковые машины какого-то крупного немецкого штаба. Было уничтожено шесть немцев, в числе их два генерала. На левом южном берегу Сейма у хутора Хижки в тот же день взлетела в воздух грузовая машина. На правобережье на большаках, ведущих из Путивля в Глухов и Рыльск, редко проходил день, когда бы не раздавался грохот взрыва. К середине октября на этих дорогах было подорвано уже с десяток грузовиков с боеприпасами и живой силой. Мы взяли здесь за это время десять тысяч патронов.

Надо было ожидать, что немцы придут в ярость, двинутся на Спадщанский лес и, конечно, не с малыми силами. [16]

Нас была горсточка, не все имели винтовки, пулемёт был один, да и тот с учебного пункта, и никто не мог с уверенностью сказать, годен ли он для боя. Неудивительно, что некоторые чувствовали себя кисло, но, видя, что большинство не теряет смелости, и они старались преодолеть слабость духа, не показывать боязни.

Неподалеку от Спадшанского леса действовало ещё несколько небольших партизанских отрядов, но о них ничего не было слышно и связь с ними установить не удавалось. К нам должен был придти председатель Путивльского райисполкома Иван Иванович Высоцкий, оставшийся в районе на нелегальной партийной работе в качестве связного Сумского обкома партии, но на пути в Спадщанский лес он наступил на мину, тяжело раненый попал в руки немцев и был ими зверски убит. Из-за нелепой случайности мы потеряли прекрасного товарища и оказались оторванными от Большой земли. Мы не имели даже представления о том что происходит на фронте; рации у нас не было, а фронт отодвинулся уже далеко.

Решено было сделать попытку установить самим связь с командованием Красной Армии. Это дело поручили Алексею Ильичу. Заодно он должен был провести через фронт одну группу военнослужащих во главе с подполковником. Люди выходили из окружения, встретили нас в лесу и попросили помочь им выбраться с оккупированной немцами территории. Пробираться предстояло до самого Харькова, по пути движения к фронту немецких колонн. Тяжело было расставаться с Дедом Морозом — полюбился он всем за весёлый нрав, — но никто лучше его не знал местность, по которой надо было скрытно пройти: ещё в 1918 году Алексей Ильич был разведчиком у красных партизан, исходил все дороги и тропинки на Сумщине. Пришлось отправить старика проводником красноармейцев и одновременно нашим делегатом на Большую землю.

Мы знали; что в противоположной, юго-восточной части Путивльского района, в Новослободском лесу, должна была базироваться ещё одна небольшая партизанская группа, вышедшая из нашего города. Командовал ею Семён Васильевич Руднев, отправившийся в лес вместе со своим шестнадцатилетним сыном Радиком. В прошлом у него многолетняя [17] служба в Красной Армии, был комиссаром в пограничной части на Дальнем Востоке, участвовал в боях у озера Хасан, награждён орденом «Красная Звезда». В последние годы Семён Васильевич работал в Путивле председателем райсовета Осоавиахима, был душой военной подготовки путивльской молодёжи. Активнейшим помощником его в этом деле по общественной линии был Григорий Яковлевич Базима, прапорщик старой русской армии, лучший учитель в нашем районе, старик, пользующийся большим авторитетом в народе, делегат первого всесоюзного съезда учителей. Во всех селах района Григорий Яковлевич свой человек. В одном его помнят семилетним пастушком, пасшим общественный скот вместе со своим батькой, в другом он батрачил на помещика, в третьем учился, в четвёртом был одним из организаторов колхоза, а в скольких сёлах он учительствовал за годы советской жизни!

• Предыдущая
• 3/35
• Следующая