Экспедиция «Уллис» - Северин Тим - Страница 29
- Предыдущая
- 29/51
- Следующая
В полутора часах ходьбы от идиллической серповидной бухты, где бросил якорь «Арго», находятся в горах развалины дворца, образцово раскопанные со скрупулезным соблюдением правил «новой археологии», которая отнеслась к памяти Нестора куда милосерднее, чем «старые» археологи, так безжалостно разрушавшие саму Трою. Правда, и Пилос едва не постигла та же участь. Еще до того, как заняться Троей, Шлиман присматривался к местности вокруг песчаного залива, ища обитель Нестора, и четырнадцать лет спустя энергичный немец снова прибыл сюда, влекомый догадкой, что где-то здесь помещалась резиденция царя. Будь Шлиман малость удачливее или потрать он на поиск чуть больше дней, раскопать Пилос, пользуясь опустошительной методикой тех времен, возможно, довелось бы ему, а не спокойному, учтивому американскому профессору, чей отряд в конце концов так тонко и аккуратно выполнил эту работу.
Карл Блеген, замыкающий нашу троицу выдающихся археологов-гомероведов, весьма отличался от своих предшественников — Шлимана и Дерпфельда. Если первым двум был свойствен цветистый и назидательный стиль, то Блеген отличался сдержанностью и немногословием. Тем не менее он еще раз блестяще преуспел в исследовании изображенного Гомером исчезнувшего мира, когда открыл и описал жемчужину дворцовой архитектуры, предоставляющую уникальную возможность проверить точность — и неточности — текста «Одиссеи». Раскопанный Блегеном «дворец Нестора» позволяет нам сверить Гомеровы картины придворной жизни с физическими свидетельствами, добытыми лопатой археолога, и это сопоставление может сказать нам, в какой степени вообще следует доверять данным о странствии Улисса.
Блеген рос в небогатой американской семье и изучал античную литературу под руководством отца, преподававшего латынь и греческий язык в маленьком лютеранском колледже. Став профессором Цинциннатского университета, Карл Блеген, опираясь на финансовую поддержку богатого семейства Тафтов, возглавил третье основательное исследование развалин Трои. Продолжая труд обоих немцев, он применил новую систематическую методику, чтобы разгадать загадку — который из слоев Трои представляет город, опустошенный, по преданию, греками. К тому времени, когда Блеген прибыл на место, объект исследований был так разворочен предыдущими раскопками, что ему пришлось старательно разбирать обломки, критически анализировать объемистые немецкие полевые дневники и подтверждать собственные выводы кропотливым изучением немногих клочков, не тронутых кирками, лопатами и драглайнами предшественников, посчитавших эти участки не заслуживающими внимания. Скрупулезный анализ и щедрое по нашим временам привлечение рабочей силы и снаряжения на средства Тафтов позволили Блегену, как говорилось выше, внести поправки в выводы Дерпфельда, выявив более сложный комплекс слоев Трои. В итоге он заявил, что столицей царя Приама был относительно невзрачный город, известный теперь среди археологов под названием Трои VIIa. Это заключение, тщательно документированное и изложенное в сдержанных тонах, получило широкое признание среди коллег Блегена и сохраняет силу по сей день, потеснив версию Дерпфельда, будто город, описанный у Гомера, — более впечатляющая Троя VI.
Однако еще до того, как Блеген завершил свои работы в Трое, его внимание привлекла неувядающая проблема Несторова «Пилоса песчаного». Сдается даже, что эта задача прельщала Блегена куда больше, чем загадки Трои. Его Троянская экспедиция привела к весьма важному для гомероведов, смелому и доказательному пересмотру прежних выводов. Но там он рылся в уже раскопанном другими. «Пилос песчаный», сумей он его обнаружить, явился бы личным триумфом ученого, археологически девственным объектом.
К середине 1930-х годов давно были опознаны и находились в стадии раскопок две царских резиденции — Микены Агамемнона и Спарта Менелая. Оставались неразыгранными два больших приза — «Пилос песчаный» и резиденция Улисса на острове Итака. Поиски обители Улисса успеха не сулили, хотя ее настойчиво искали около ста лет; к тому же и здесь Блеген только шел бы по следам предшественников. Иное дело «Пилос песчаный», ставший своего рода химерой. Можно сказать, что он, по существу, исчез с карты Греции, а вернее, размножился, подобно делящейся клетке, так что звание «подлинного» Пилоса оспаривали три кандидата. Дерпфельд, занимавшийся, как и Шлиман, поисками резиденции Нестора, привязал ее к развалинам примерно посередине западного побережья Пелопоннеса, возле маленького городка Каковатоса. Главным его аргументом было наличие по соседству трех толосов — круглых в плане гробниц. Воззрение Дерпфельда совпадало с часто цитируемым мнением Страбона, чье толкование Гомера, появившееся две тысячи лет назад, стало для ученых чем-то вроде Священного Писания. Второй вариант помещал «Пилос песчаный» еще дальше на север, возле города Элиса, на том основании, что остров Итака расположен гораздо ближе к этому месту; однако оно находится слишком далеко от моря, чтобы признать в нем описанное Гомером приморское поселение. Третий вариант — тот, который уже проверял Шлиман.
Травянистый гребень высокого южного мыса у бухты Оксбелли (так называют серповидный заливчик, где теперь остановился «Арго») казался идеальным местом для древнего города. К тому же местное предание гласило, что именно тут жил Нестор, и одна из здешних пещер носит его имя. Окрыленный надеждой, Шлиман провел в ней раскопки, но нашел только горсть черепков; из них одни были слишком древними, чтобы отнести их ко временам Троянской войны, другие датировались гораздо более поздней порой. А потому Шлиман с присущей ему торопливостью покинул этот объект и поспешил обратно в Трою, чтобы упрочить свою вполне заслуженную славу.
Неразбериха вокруг Гомерова «Пилоса песчаного» возникла из-за столь частых в «Одиссее» противоречий. В начальных песнях Гомер повествует, как Телемаху опостылели осаждавшие дворец Улисса в Итаке женихи Пенелопы, которая двадцатый год блюла верность отсутствующему супругу. Поклонники с соседних островов Ионического архипелага рассчитывали сочетаться брачными узами с богатой вдовой и бессовестно злоупотребляли законами гостеприимства. Ежедневно они помногу часов проводили в доме Улисса, приударяя за служанками и ретиво истребляя дворцовые запасы пиши и напитков. Желая положить конец этому налету саранчи в человеческом облике, Телемах решает отправиться в Пилос и расспросить царя Нестора, что могло приключиться с Улиссом. Галера, на которой плыл Телемах, во всем была подобна нашему «Арго», и на своем двадцативесельном «черном корабле» он прошел все расстояние менее чем за сутки, покинув Итаку после заката и достигнув на другой день Пилоса задолго до прихода темноты.
Согласно Гомеру, Афина, покровительствовавшая Телемаху, «даровала… ветер попутный… зефир, ошумляющий темное море». При благоприятных условиях Телемах за указанное время мог покрыть сотню миль и очутиться вблизи того места, которому отдавал предпочтение Дерпфельд. Но ведь Гомер сообщает, что после беседы с Нестором сын Улисса отправился на колеснице к царю Менелаю в Спарту. На первый участок пути, от «Пилоса песчаного» до города Фера, ушло всего полдня. Фера находился поблизости от нынешнего административного центра Месинии — Каламаты; маловероятно, чтобы расстояние от Дерпфельдова Пилоса до Феры можно было так быстро преодолеть на колеснице. Да и двадцативесельная галера тоже должна была развить небывалую скорость, особенно с учетом опасностей ночного плавания, чтобы за неполные сутки пройти 130 миль до расположенного южнее настоящего Пилоса. Короче говоря, приводимые в «Одиссее» дистанции плохо стыкуются, и со временем что-то явно не так. Лишь одно можно было заключить с уверенностью: дворец Нестора находился где-то на западе Пелопоннеса и недалеко от моря.
Блеген убедил спонсоров, финансировавших его раскопки Трои, выделить средства на поиски Пилоса. В 1927 году он организовал совместную греко-американскую Микенскую экспедицию и направился в Месинию, полагая, что, скорее всего, там мог находиться дворец Нестора. Приступая к полевым исследованиям, Блеген руководствовался весьма простым соображением: в районе бухты Оксбелли, где местное предание помещало цитадель Нестора, обнаружено на редкость много толосов, которые считали гробницами микенских царей. Если здесь так много гробниц, рассуждал Блеген, где-то поблизости должен быть царский дворец, пусть даже Шлиман и Дерпфельд безуспешно искали его. В конце 1920-х и в 1938 годах Карл Блеген вместе с одним своим греческим коллегой, Константином Куруниотесом, несколько раз наведывался в эти места, опрашивая любителей старины и крестьян, случайно находивших древние изделия. К 1939 году поиск сосредоточился на трех наиболее вероятных точках. Самой многообещающей был гребень расположенной в трех милях от бухты Оксбелли невысокой горы Эпано-Энглианос. Среди оливковой рощи исследователи обратили внимание на груды торчащих из земли обломков древних строений. Но вот незадача: кругом не было видно следов каких-либо укреплений, что никак не вязалось с известными до тех пор местоположениями дворцов. Ничего похожего на толстые стены, защищавшие Микены, или на оборонительные сооружения Трои. Вершина окруженной низкими холмами Эпано-Энглианос была совершенно открытой — приятный уголок сельской природы с красивым видом на бухту. И когда отряд Блегена весной 1939 года приступил к раскопкам, главной заботой было не повредить оливковые деревья среди мирного буколического ландшафта.
- Предыдущая
- 29/51
- Следующая
