Экспедиция «Уллис» - Северин Тим - Страница 32

• Предыдущая
• 32/51
• Следующая

Размеры Блегенова «дворца Нестора» — 49 х 31 м. Богато украшенная, роскошная и благоустроенная обитель (даже с водопроводом), но не такая уж большая по современным понятиям, скорее особняк, чем дворец. Еще один пример умеренных масштабов мест, описанных Гомером, но главное — то, что впервые «Пилос песчаный» обрел в наших глазах человеческий облик. Царская резиденция с ванной и живописными фресками, 2853 кубками и 6000 вазами вполне сочеталась с образом богатого, гостеприимного и милостивого царя Нестора. Персонажи Гомера ожили и вписались в реальную местность. Описывая найденный им в развалинах опустошенного пожаром Пилоса медальон, Блеген предположил, что эмаль в золотой рамке изображает «благородного молодого представителя микенского высшего света — быть может, даже царского сына». Некоторые утверждают, что речь идет о портрете кого-то из Нелеидов, близкого родственника Нестора. Я надеялся, что они правы: что могло быть лучшим символом на парусе «Арго», чем изображение члена семьи одного из самых мудрых представителей мира Улисса.

Читатель помнит, что мы расстались с Улиссом, когда он, потрясенный ужасной расправой лестригонов с его людьми, поспешно бежал из роковой гавани на единственном уцелевшем судне. Без всякого перехода герой Гомера, будто по волшебству, переносится к следующей земле; так ведь и правит этой землей «светлокудрявая» волшебница Цирцея, наделенная способностью превращать людей в животных. «Далее поплыли мы, в сокрушеньи великом о милых мертвых, — говорит Улисс, — но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти. Мы напоследок достигли до острова Эи. Издавна сладкоречивая… там обитает дева Цирцея, богиня, сестра кознодея Ээта».

Поэт не сообщает, сколько длилось это плавание, не указывает ни курса, ни пройденного расстояния, словно намеренно скрывая местонахождение зловещей обители Цирцеи. Так мы сразу сталкиваемся с наиболее сложной загадкой в «Одиссее», не располагая какими-либо указаниями, куда нам следует обратить взор. Улисс и его люди просто-напросто «к брегу крутому пристав с кораблем, потаенно вошли… в тихую пристань: дорогу нам бог указал, благосклонный. На берег вышед, на нем мы остались два дня и две ночи, в силах своих изнуренные, с тяжкой печалию сердца».

Утром третьего дня, рассказывает Улисс, он покинул своих павших духом спутников, чтобы пойти на разведку в глубь острова. Взяв копье и меч, он поднялся на утес и осмотрел оттуда окрестность. Однако дальше идти не стал, решив после долгого раздумья, что прежде всего необходимо накормить команду галеры. На обратном пути ему повезло: Улисс увидел пришедшего к реке на водопой большого оленя и поразил его метким броском копья. Сплетя из тростинок подобие веревки, он взвалил добычу на плечи, отнес к кораблю и обратился к своим товарищам с речью, призванной ободрить их. Дескать, день роковой еще не настал, и надо «пищей себя веселить», пользуясь обилием запасов. До самого вечера они утешались олениной и вином.

На другое утро, когда наступил четвертый день их пребывания на острове, Улисс уже совсем не в оптимистическом духе так обрисовал положение:

Короче, они заблудились, и Улисс не видел выхода из отчаянной ситуации.

Казалось бы, коли сам Улисс признает, что заблудился, где уж нам выяснить, куда его забросило воображение Гомера. Единственные смутные указания на местонахождение острова Цирцеи разбросаны весьма скудно в описании приключений Улисса во владениях волшебницы. И однако, при всей их туманности, они могут проложить дорогу к неортодоксальной гипотезе.

Улисс сообщил своим товарищам, что они, как показала его разведка, находятся на острове, окруженном со всех сторон пустынным морем. Единственный замеченный им признак жизни — столб дыма над лесом. Слова Улисса повергли в ужас его товарищей, слишком живо помнивших бедствия, которые обрушились на них в земле циклопов и у людоедов-лестригонов. Однако Улисс настоял на том, что бы разведка была продолжена. Разделив команду на два отряда по двадцать два человека, один отряд он возглавил сам, руководителем второго назначил Еврилоха. Тянули жребий, чтобы определить, кому выяснять происхождение таинственного дыма; выпало идти Еврилоху. Рыдая, его люди отправились в путь и натолкнулись в лесу на дом Цирцеи, «сгроможденный из тесаных камней на месте открытом». Около дома бродили волки и львы. Звери стали ластиться к пришельцам; те, перепуганные насмерть, сгрудились у входа в дом и услышали поющий женский голос. Они позвали певицу, Цирцея отворила дверь, пригласила их войти в дом и, посадив на кресла и стулья, подала вино и смесь из сыра и меда с ячменной мукой. Но в вине было подсыпано волшебное зелье, и когда гости поели, Цирцея коснулась их жезлом и превратила в свиней «с щетинистой кожей, со свиною мордой и хрюком свиным»; однако они сохранили человеческий разум. Волшебница заперла их в свинарнике, бросив им желуди, кизиловые почки и другой корм. Лишь Еврилоху, который не решился войти в дом, удалось спастись, и он прибежал обратно к кораблю с ужасной новостью о судьбе, постигшей его отряд.

Сюжет с богиней, превращающей людей в животных (волками и львами тоже были ее жертвы), настолько схож с широко известной сказкой о злой колдунье в лесу, что ничего не добавляет для определения места, где происходило магическое превращение. Между тем остров Эя играет существенную роль. Пребывание Улисса в гостях у Цирцеи — важный эпизод его одиссеи. Он провел в ее владениях целый год; это его вторая по длительности остановка в пути. Еще больше — семь лет — он задержался только у другой любвеобильной богини, Калипсо.

Вот как развивались события. Услышав, что половина его людей превращена в свиней, Улисс сам направился к дому Цирцеи, чтобы попытаться спасти их. По пути ему в облике юноши встретился бог Гермес, который рассказал, как Цирцея с помощью волшебного зелья превращает людей в животных, и дал Улиссу противоядие — вырванное из земли растение моли: его «корень был черный, подобен был цвет молоку белизною». С этим растением Улисс мог входить в дом Цирцеи, не опасаясь действия подмешанного в пищу зелья. Когда же Цирцея, сказал Гермес, коснется его жезлом, чтобы превратить в свинью, он должен броситься на нее с обнаженным мечом. В испуге она станет призывать Улисса разделить с ней ложе. Ему следует согласиться, тогда она не станет больше пытаться причинить ему вред и вернет его людям человеческий облик.

Все вышло так, как предсказывал Гермес. Моли защитило Улисса от козней Цирцеи. Он разделил с ней ложе, после чего прислуживавшие Цирцее четыре девы, «…дочери… потоков, и рощ, и священных рек», сделали все, чтобы ублажить гостя. Одна застелила кресла пурпурными коврами, другая расставила золотую посуду на серебряном столе, третья приготовила сладкий напиток. Четвертая дева принесла воды, вскипятила в котле, омыла Улисса, чтобы «прекратилось томившее дух расслабленье тела», и натерла его елеем. Омытого и одетого в легкий хитон и роскошную мантию, Улисса проводили к столу. Однако он отказался есть, пока Цирцея не вернет его товарищам прежний вид. Богиня вывела из закута сопутников Улисса, «превращенных в свиней девятигодовалых», помазала каждого волшебной мазью, и они вновь обрели человеческий облик, став притом моложе и красивее прежнего.

После этого Цирцея стала уговаривать Улисса вытащить корабль на берег, сложить все снасти в пещеру и привести к ней в дом остальных членов команды. Остававшийся у галеры Еврилох отговаривал их. Напомнив Улиссу, что его безрассудство уже дорого обошлось им в пещере Циклопа, он твердил, что идти в дом чародейки слишком опасно. Однако на сей раз гостеприимство Цирцеи было подлинным. Все гости были омыты, натерты елеем, облачены в чистые одежды и приглашены к роскошному столу. По предложению Цирцеи они целый год провели на чудесном острове Эя, где «ели прекрасное мясо и сладким вином утешались», пока тоска по дому не взяла верх, и они стали уговаривать Улисса продолжать путь.

• Предыдущая
• 32/51
• Следующая