Глоток горького горячего шоколада (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" - Страница 12

• Предыдущая
• 12/32
• Следующая

- Вот опять! – нахмурился и разжал объятия. Гипнотизировал задумчиво, поджав губы. Переборола желание послать к чёртовой матери гостей и «забить» на вечеринку, вновь занявшись сексом - на силу отступила, прокрутилась как в танце:

- Ты не оценил! Значит, не понравилось?

- Танья, лучше так не делать, а то брошусь и доказать, как не нравится, – чуть охрипший голос тому подтверждение. - Ты – великолепная и блистательная. Только я не хотеть тебя выпускать к гостям. Глаза ломать будут, а я… - умолк - посерел, будто пасмурное небо.

Впервые увидела, как он… стыдится?.. Смущается?.. Я потерялась в мыслях – бурный поток уносил в мир грёз, надежд. Каплан отвернулся. Секундная заминка… и скрылся в гардеробе.

- Ты ревнуешь? – крикнула вслед, дрожа от радости. В голове разливалось помутнение – песочные замки снова выстаивались: краше и выше прежних.

Фатих появился стремительно – уверенным шагом, на манжетах сверкали кристаллы-запонки. Шлейфом тянулись прохлада моря и звенящая свежесть парфюма – комнату наполнил аромат лёгкого бриза. Искрящиеся океанические ноты смешивались с цитрусовыми оттенками бергамота, мандарина, нероли. Розмарин добавлял травяного, а пачули и амбра - тонкой чувственности. От сотен других отличу на раз - «Армани Аква Ди Джио». Мужу покупала… Влюбилась с первого вздоха. Каплан непостижимым образом умудрился даже парфюм угадать. Я будто окунулась в воду. Нега обволакивала, умиротворяла… затягивала на глубину… Мелькающие подозрения, до сих пор усердно мною прогоняемые, теперь очевидны. Спасения! Больше! Нет! Попалась в сеть опытного ловца. Пока брыкалась, дёргалась – запуталась сильнее… Только от рыбака зависит: быть или не быть – выбросит за ненужностью, подлечит и выпустит, оставит…

Фатих как ни в чём не бывало, поправил золотой ремень часов и, взяв меня за руку, повел на выход:

- Дело не в ревность. Мой, значит, мой.

Глава 6.

Вечеринка странная. Фатих постоянно отвечал на телефонные звонки: чаще зло и гневно. Мы с Иркой косились друг на друга – не понимали ничего… Думали, будет веселье, танцы, музыка… В мотелях турки отрываются на полную, а тут…

Помимо нас четверо мужчин и две женщины. Болтали на своём, мы же - как не пришей кобыле хвост! Дамы-богатейки: ухоженные, изысканные; одетые в эксклюзивные вещи; украшенные драгоценностями с ног до головы. С жеманными манерами и высокомерными выражениями на лицах. Мужчины чуть проще - в рубашках и брюках.

Часто ловила на себе заинтересованный взгляд женщины помоложе, хотя в нём мелькало не то брезгливость, не то жалость. Ледяной, оценивающий получила от второй... Одарила вниманием лишь единожды – когда я с Фатихом вошла в зал. Хлестнула и больше не смотрела: провела пальцами по груди Каплана; томно промурлыкала, заглядывая в глаза; и запечатлела на его щеке затяжной, весьма чувственный поцелуй. Фатих тогда нахмурился и холодно кивнул. Ещё один мужчина постоянно буравил чёрными глазами. Невысокий, полный, с проседью в угольных волосах, густыми бровями, крупным носом, полными губами и «козлиной бородкой - округлый контур-щетина. Во взгляде читала удовлетворение и это пугало. Ощущала себя безропотным призом, давшим «добро» на самоотдачу; уже знающим, кто получатель. Неужели продадут? Мы с Иркой попали? Тогда почему на неё так не смотрели? Да, не разговаривали, но и не «полоскали» как меня. Покосилась на Фатиха - он, рявкнув в мобильник, отложил и резко встал:

- Пойти со мной, - дёрнул, будто срывал полотенце с бельевой веревки. Я едва не грохнулась - удержалась на ногах, вцепившись в стол; тарелка с нетронутой едой чуть не опрокинулась. Стул, проскрипев, упал. Ирка вздрогнула и затравлено уставилась на меня. Делать нечего - высоко подняла голову и последовала за турком… В душе нагнеталась буря. Как посмел? Кто такой? Плевать, хоть пуп земли! Я – гордая и независимая женщина. Не его собственность! Со мной так нельзя! Пусть ищет другую…

Не отпуская, протащил через огромную гостиную, мягкий кальян-зал и подтолкнул к лестнице наверх. Я вырвалась, подбоченилась:

- Не смей себя так вести! – зашипела, но тихо - наши разборки другим слышать необязательно. - Я не мусульманская бесправная жена… - мысль пропала, слова застряли в горле. Мир покачнулся, и я оказалась на руках Фатиха. Он стремительными шагами перескакивал ступени:

- Знать это, мурена! Хотеть тебя сейчас.

- С ума сошёл? – задохнулась, негодуя. - Мы час назад...

Возмущение выветрилось – он впился с такой страстью, что забыла, о чём спорили. Оторвался:

- Не усложнять…

Голова кружилась, я себе не принадлежала. Обвила шею и припала в поиске спасения – ещё одного глотка – живейшего поцелуя:

- Бери…

Фатих застонал. Восхитительно слышать, как он, не то мурлычет, не то мычит. Безумно возбуждающе. Внутри разыгрывалось пламя, тело подрагивало в предвкушении ласк. Мы не дошли до постели: Каплан ногой выбил дверь и, прижав к стене, овладел у порога. С такой яростью, будто ставил штамп. Или правильнее: «Моя! Беру, когда хочу и где хочу!» Принимала с вскриками и всхлипами – сдерживаться не было сил, ведь вколачивали словно выковывали трафарет. Правда, безболезненно. С Фатихом не чувствовала неудобства. Мы соответствовали друг другу - Инь и Янь.

Каплан, зарычав, вошёл резко, глубоко - содрогнулся и я, уловив последние вибрации, ощутила нахлынувшую волну. Сжала ногами торс - рухнула в пустоту, обмякнув в жарких объятиях. Фатих необузданный, ненасытный… внезапный… Мы ведь не предохранялись. «Пастинор»[1] нужно бы выпить, но где ж его взять? Рискнуть и завтра в России? Придётся, другого не дано. Хаотично раздумывала. Это всё, что могла.

- Скажи честно, не обижусь: зачем я здесь? – отлепилась от влажного плеча Каплана - впопыхах распахнула его рубашку, желая прикасаться к обнажённому телу.

- То есть? – Фатих напрягся и взглянул с прищуром.

- Ты нас с Иркой даже не познакомил с друзьями. Они болтают на своём, мы сидим и переглядываемся - лишние на вашем банкете тщеславия! Или ты и, правда, меня продать решил?.. - ахнула. По спине прострелила боль – Каплан снова влепил в стену, как Карабас Барабас, нацепляющий Буратино на гвоздь.

- Не друг – бизнес-партнерс! – гневался, стискивая мои плечи стальным хватом. Я опешила – Каплан чрезвычайно быстро взвинтился как налетевший тайфун. – Не лезть в дела, ты – любовница. С другими говорить не сметь… - вдалбливал ожесточенно. Набросился, терзая рот насильственным поцелуем. Вопреки пониманию воспламенялась. Ненависть смело, будто жухлый листок напором урагана. Разумное отступило – Каплан оторвался: - Ты – мой, - чеканил в губы, правдивостью словно окуная в ледяную прорубь. - Я не торговец телами. Ты здесь… Я хотеть совместить приятный с полезный.

Фатих вновь стегал словами, точно раскаленными прутьями. «Залепить» пощечину не позволило оцепенение и жуткая боль – душа и сердце обливались кровью, мозг лихорадочно переваривал сказанное. Не лезть… Любовница… Не сметь… Приятный с полезный… Грёзы рассеялись, мираж растворился. Вернулась на землю, но ноги подводили – не чувствовали тверди. Каплан прав! Когда потеряла границу реальности?

«Тогда, когда подумала, что нравлюсь ему», - пришёл ответ из ниоткуда.

Секс – ничего более. Мне уже не хотелось продолжения. Попала в плен турка, нужно срочно искать пути отступления, иначе...

Фатих ослабил хват. Я осела на пол, обхватив плечи руками – горели, словно в огне:

- Прости, - шепнула в прострации не своими губами.

Каплан тяжело дыша, отвернулся, заправляя рубашку в брюки. Точеный профиль удивительно погрубел, черты заострились. Лицо мрачнее грозовой тучи, взгляд задумчиво-решительный.

В желудке скрутило, будто внутренности выжимались. Тело дрожало. Опустила голову и поправила задранный, смятый подол некогда отменного платья:

- Спасибо за правду, - голос лился монотонно, безжизненно, - теперь бы мне вернуться в мотель.

Турок обернулся так резко, что поток прохладного ветра долетел до меня:

• Предыдущая
• 12/32
• Следующая