Невменяемый скиталец - Иванович Юрий - Страница 8

Когда они спаренными с Крюком усилиями навели порядок на кораблике, взгляд интенсивно продолжающего размышлять капитана наткнулся на большую подкову для похаса. Для чего она висела среди подобных себе на внутренней стороне борта, он и понятия не имел, но вот хвастовство некоторых знаменитых силачей припомнилось. Затем проскочила и другая шальная мысль:

«Вдруг и у него получится! Надо только правильно ему объяснить…»

Нащупав в одном из карманов заранее приготовленные и почищенные лесные орехи, которые неполноценный умом сослуживец обожал поглощать чуть ли не корзинами, Уракбай приблизился к неподвижной фигуре и уселся прямо перед ней. Затем с пыхтением и порыкиванием стал пытаться согнуть произведение неизвестного кузнеца. На второй минуте бывший десятник уже внимательно и заинтересованно следил за опекуном, на третьей стал посматривать на игрушку с завистью и просительно протягивать ладошку. Ну а на пятой, после десятка раз повторенного мягким голосом приказа: «Сломай подкову!», получил вожделенную игрушку в свои руки. Чуток покрутил ее во все стороны, потом схватился удобнее, напрягся и… согнул толстенную подкову так, словно она сделана из прогнившего железа. После этого поднял горделиво голову и спросил:

– Заринат – сильный?

Ничего не оставалось ошарашенному опекуну, как настойчиво подтвердить:

– О! Ты очень, очень сильный!

И в знак поощрения скормил довольному похвалой сослуживцу все припасенные лесные орехи.

С того самого дня на своих выступлениях Дельфин добавил кусочек новой программы. В надлежащем месте он горделиво распрямлял плечи, орлиным взором окидывал собравшуюся публику и провозглашал:

– И все-таки в Кремниевой Орде рождаются самые сильные богатыри! Даже вот мой сослуживец вышел живым из всесжигающего пламени благодаря только своей силе, сноровке и воинской выучке! Сейчас он забыл, с какой стороны браться за меч, и у него вылетело из головы, как запрягать похаса, но его стальные мускулы остались на месте, и он может согнуть даже вот эту большую подкову.

Из толпы, как правило, слышался недоверчивый свист, а то и презрительный смех. Более острые на язык выкрикивали:

– Так мы тебе и поверили!

На что явно смятенный недоверием оратор начинал оправдываться:

– Так ведь подкова денег стоит. Потом уже на что она сгодится…

Самые азартные слушатели покупались на такой трюк сразу:

– Если согнет – с меня десятерная стоимость подковы! – порой назывались и гораздо большие суммы.

– Ладно, вы все слышали, – пожимал плечами герой и свидетель гибели Детищ возле Бурагоса. – Готовь деньги!

Затем неспешно подходил к неподвижно и безучастно сидящему в сторонке сослуживцу, вручал ему приготовленный предмет и несколько раз просил, словно родного брата:

– Сломай подкову!

Заринат никогда не отказывал. И под восторженный говор очевидцев толстенная подкова шла по рукам, а незадачливый спорщик расставался с внушительной суммой.

Дельфин выглядел счастливым.

Бывший десятник – сытым и довольным.

И с каждым днем два путника все ближе подбирались к огромному порту Экан, расположенному на берегу Кораллового моря, в устье широкой, полноводной и прекрасной реки Базла.

В этот день с самого утра вся огромная Плада, столица королевства Энормия, приготовилась к печальному событию. Флаги были приспущены, штандарты наклонены в горизонтальное положение. Почти на каждом окне виднелся нарисованный черной краской контур Занваля, с уходящими вниз тремя лучами – всеобщий государственный официальный символ скорби, тризны и печали. Ровно в полдень назначили церемонию последнего прощания с Великим Героем.

В последний раз аналогичное событие происходило во время окончания затянувшейся войны с Чингалией триста лет назад. В те далекие годы хоронили младшего принца, сына правящего в то время короля, который геройски пал в решающем сражении возле Себерецких гор. Обладающий невероятной силой и выносливостью, принц Фавелий умудрился сражаться в гуще битвы весь день, склонив личным примером чашу весов в пользу энормиан, и умер лишь к утру следующего дня от полученных многочисленных ран. Да и то, как утверждают историки, некоторые раны содержали в себе смертельный яд, занесенный в тело отравленным оружием.

Могила прославленного принца стала шестой на окружности площади Славы, которая, в свою очередь, занимала внушительный участок между общественным столичным парком и королевским ботаническим садом. Над каждой могилой в момент церемонии закупоривали наглухо внушительный постамент, где потом сверху устанавливали мраморное изваяние героя в полный рост, а за его спиной уносящуюся ввысь пятнадцатиметровую тонкую стелу. Ну а на гранях самого постамента уже тщательно, гравировкой наносили подробный перечень всех совершенных подвигов, которые при жизни выпали на долю Героя. К данному дню все подданные королевства Энормии были уверены: места для перечисления всех подвигов – не хватит. Потому что чего только не рассказывали в последнее время о прославленном на века Кремоне Невменяемом.

Конечно, порядок в каждом обсуждении устанавливался произвольный, но начинали чаще всего с упоминания о царстве Вьюдорашей. Мол, Кремон его собственными руками откопал. Потом ко всему прочему уничтожил плохого царя, поставил на трон хорошего и открыл для всего мира Великий Путь под Каррангаррскими горами. А в Некрополе Сущего Единения устроил решающее сражение. То есть это именно он подтолкнул королевство Спегото к современному величию и богатству. Попутно при этом еще уничтожив самое огромное и хищное животное планеты Сонного Сторожа. От его руки пал и последний из шурпанов, который теперь тоже радует туристов своим забальзамированным телом на берегу озера Печали. После этого собеседники вспоминали общеизвестную историю об укрощении Топианской коровы, которую приручил и выдоил опять-таки не кто иной, как вездесущий Кремон. В связи с Гиблыми Топями упоминалось и знаменитое теперь оружие литанра, в поиске и испытании которого молодой Герой принимал чуть ли не решающее участие. Особенно красочно знатоки расписывали заслуги Невменяемого в создании кремонита, изделия из которого теперь присутствовали чуть ли не в каждом доме.

Дальнейшая часть дискуссии становилась особенно жаркой, потому что каждый обыватель Энормии имел собственную версию того, как его королевство заключило союз с Альтурскими горами. Но все сходились в одном: Невменяемый для возникновения этого союза сделал больше всех. Вплоть до того, что лично сражался с оружием в руках против бунтовщиков и сепаратистов. А до этого он успел стать послом мира в Сорфитских Долинах и наладить дипломатические отношения не только с царством Огов, где лично перезнакомился с царской семьей, будучи принят и обласкан Галиремами, но и вынудил каким-то способом злобных колабов встать на путь мирных переговоров.

Потом с некоторой задумчивостью обозревали небосклон, тыкали пальцами на пролетающих боларов и утверждали: «Разумные растения считают Кремона Невменяемого своим патриархом и Великим Другом. Скорей всего, не зря…»

Ну а дальше обсуждение плавно переходило к эпохальному командованию над сборным легионом. Точных подробностей, конечно, люди знать не могли, но там, где недоставало фактов или логики, они смело подключали свои фантазию и догадливость. Из чего получалось, что Невменяемый ударами молний уничтожал корабли ордынской Армады чуть ли не сотнями, а коварный магический Экран над океаном прорвал собственным телом. В итоге любой рассказчик многозначительно добавлял, что и уничтожение Второго Детища – тоже дело рук Великого Героя. Хотя истинную правду о похищенной Кремоном Игле для Накопителя знало только несколько человек во всем мире.

Да и вообще, о чем только ни заходила речь, как сразу добавлялось имя знаменитого Эль-Митолана Кремона Невменяемого. И то он сделал, и се. И там побывал, и всюду успел. И то разыскал, и это спрятал. И там прославился, и тут успел. Да и на любовном фронте у Героя имелось неисчислимое количество приятных побед. Но на эту тему в общественных местах было не принято слишком назойливо судачить. Мужчины лишь с гордостью ухмылялись за своего земляка, а женщины строго поджимали губы, хоть и пытались при этом сдержать несерьезное хихиканье. Зато в семейном кругу интимные похождения обсуждались более тщательно и подробно. И выглядели они столь неправдоподобно для молодого колдуна, геройски погибшего в самом расцвете сил, что трезво мыслящие люди вообще переставали верить подобным слухам. И по этому поводу восклицали только одно: «Ладно! Жизнь покажет, где и у кого вдруг появятся наследники Невменяемого. Вот тогда и проверим все ваши сплетни и вымыслы!»