Все цвета тьмы. Часовой галактики - Биггл Ллойд, младший - Страница 28
- Предыдущая
- 28/99
- Следующая
И все же он обязан разобраться во всем.
Захария, услышав, как он распевает свое «тик-так», спросил у Исайи, что это значит, а ответ пересказал Гвендолин. Та поспешила поделиться информацией с Алисой и Ксерком, и после этого одного-единственного «тик-так» хватало, чтобы заставить Захарию с Гвендолин прервать игру, а Алису — тут же оборвать пение.
В начатой им суровой психологической войне Даржек мог рассчитывать лишь на одно, но абсолютное, оружие. Инопланетяне боялись смерти. Сам он смерти не боялся, и считал, что сидеть и ждать, сложа руки, — просто смешно. Чувство ответственности поддерживало его, не позволяя погрузиться в трясину темного, липкого ужаса, переполнившего остальных обитателей капсулы. Страх буквально сковал инопланетян по рукам и ногам. Они ничего не могли предпринять ради своего спасения.
А его, Даржека, сковывало по рукам и ногам полное отсутствие информации.
Тогда он решил испытать новый трюк.
— А знаешь, вы же совсем не с той стороны начали, — заметил он Исайе.
— Не понимаю.
— Я — о ваших попытках расправиться с «УниТел». Удивительное дело. Вот вроде бы и тьма у вас внутри правильного цвета, и все такое, — а какого дурака сваляли! Есть у меня некоторые опасения касательно Кодекса, который позволяет вам крушить чужое имущество почем зря, но дело даже не в том. Это ж надо было так бездарно облажаться!
— Что же нам следовало делать?
— Э-э, об этом мы уже говорили. Информация — только в обмен на информацию.
— Мы ничего не разрушаем, если можем, — сказал Исайя. — У нас не было другого способа.
— Другого способа добиться чего?
Исайя промолчал.
— Не было другого способа уничтожить чужое имущество, кроме простого уничтожения оного?
Ответа вновь не последовало.
— Вот смотри, — заговорил Даржек, — вы себя считаете наицивилизованнейшим, суперэтичным народом. Который, конечно же, не станет ничего разрушать ради пустой забавы. Наверняка вами двигали некие высшие соображения, какая-то высшая цель.
Исайя медленно поднялся на ноги и сказал:
— Я очень устал. Я должен поспать.
С этими словами он взобрался по трапу наверх. Прочие инопланетяне, видимо, тоже спали: уже довольно давно не было слышно ни Алисиных песен и приглушенных споров — или, может, восхищенного шепота? — игроков. Поколебавшись, Даржек дотянулся до своего ящика, закурил одну из двух оставшихся сигарет и улегся на подстилку.
Он и сам порядком устал: пение Алисы, несмотря ни на что, спать мешало, а сама она спала лишь изредка… Даржеку было очень жаль ее. Как она, начальник группы, наверное, казнит себя за обрушившуюся на них катастрофу… Лицо Алисы было уже, чем у Гвендолин, и гораздо пропорциональнее, а голос — заметно мягче, нежнее, чем у прочих инопланетян. Быть может, для своих она — ослепительно прекрасна? Пожалуй, Даржек мог представить ее себе, как нечто прекрасное; примерно так же абстрактная картина может быть одновременно и смехотворной нелепицей и произведением искусства…
Даржек выкурил сигарету так, что едва не обжег пальцы, затем попытался заснуть. Некоторое время оставшиеся без ответов вопросы и иррациональные размышления не давали ему покоя. В конце концов он задремал, но появление Захарии почувствовал еще до того, как открыл глаза и увидел инопланетянина рядом с собой.
— Прошу прощения за то, что разбудил тебя, Ян Даржек, — негромко сказал Захария, — но Исайя… — Он запнулся. Инопланетяне до сих пор относились к попытке Даржека снабдить их земными именами с опаской, точно имена могли оказаться оскорбительными для них. — Исайя, пока вы оба бодрствуете, проводит с тобой столько времени, что у нас до сих пор не было возможности побеседовать с тобой конфиденциально.
— Не стоит извиняться, — шепнул в ответ Даржек, садясь, потягиваясь и протирая глаза.
— Мы слышали твои слова, — продолжал Захария, — и обсудили их. Мы согласны, что несправедливо обрекать тебя на смерть из-за принципов, тебе неведомых. Ибо… — Он скрестил ноги, устремив немигающий взгляд на бункер позади Даржека. — Ибо правда заключена в том, что мы могли бы позвать на помощь людей Земли. И они спасли бы и наши жизни, и твою. Но мы не сделаем этого. Наш Кодекс строго запрещает это.
— Это только подтверждает то, что я и без тебя знаю, — буркнул Даржек. — Поскольку ваш Кодекс строго запрещает вам рассказывать мне что-либо о вашем Кодексе, ситуации это не меняет.
— Кодекс требует, чтобы мы, любыми или всеми доступными способами, скрывали от посторонних — в частности, от твоего народа — свое существование и свои цели. Мы перечитали Кодекс, обсудили его, и сошлись на том, что понятие «посторонние» подразумевает, скорее, группу, чем отдельного человека. Ранее прецедентов, в коих разница между этими понятиями имела бы значение, не было. В твоем случае, возможность передачи информации от тебя к твоей группе исключена. И мы решили, что Кодекс позволяет нам сделать исключение.
— Наши юристы от такого Кодекса пришли бы в восторг, — заметил Даржек. — Так в чем же будет заключаться это исключение?
— Мы решили рассказать тебе все, что ты хочешь знать.
— Понятно. Не будешь возражать, если я закурю?
— Пожалуйста. Сожалею, что мы не можем снабдить тебя и сигаретами, но никто не мог предвидеть, что здесь они потребуются. Мы сами так и не смогли привыкнуть пользоваться ими.
Даржек закурил и глубоко затянулся.
— Вы, наверное, начитались этих старых медицинских книжиц… Я думал, табачники давно опровергли все эти разглагольствования о раке.
— Нет, мы избегаем курения не по медицинским соображениям. Просто нам не нравится табачный дым.
— Понимаю. Когда я в первый раз попробовал, мне тоже не понравилось. Даже стошнило. Хотя — мне тогда было всего десять лет… Все же вы здорово меня одурачили. Я думал, что, если кто-то из вас и скажет мне что-нибудь, это будет Исайя. Он мне казался… так сказать, наибольшим идеалистом из всех вас.
— Так оно и есть, — заверил его Захария…
— Но я не смог поколебать его.
— Неудивительно. Он никогда ничего не сказал бы тебе именно по указанной причине. И — пожалуйста… Я должен попросить, чтобы ты больше не задавал ему вопросов. Ты беспрерывно мучаешь его.
— Так и было задумано. Однако ожидаемых результатов я не добился.
— Молодежь не отличается гибкостью в обращении с Кодексом, — пояснил Захария, — а Исайя — не только молод, но и… А разве у вашего народа — не так?
— Пожалуй, что, в самом деле, не так.
— Вот как… Впрочем, это неудивительно. Твой народ во многих вопросах эмоционально инвертирован. И еще я должен просить тебя не говорить Исайе о нашей беседе. Возможно, позже я изыщу способ все объяснить ему. Что ты хочешь знать?
Даржек выпустил колечко дыма и проводил его взглядом. Колечко исчезло в проеме люка.
— Все, — отвечал он.
Захария прислонился спиной к трапу, вытянул ноги и снова скрестил их.
— Я не могу рассказать тебе всего. К тому же, тебе вовсе не нужно знать все, а времени у нас относительно мало. Исайя скоро проснется.
Даржек усмехнулся.
— Тогда расскажи то, что мне нужно знать.
— Быть может, тебе лучше задавать вопросы?
— Хорошо. Зачем весь этот крестовый поход против «УниТел»?
— Наши действия против «УниТел» — кстати, они возобновятся, как только нам на смену пришлют другую группу, — преследуют две весьма важные цели: защиту обитателей планеты, называемой вами «Земля», и защиту обитателей иных планет, о существовании которых вы даже не подозреваете.
— Интересно… — протянул Даржек, неспешно попыхивая сигаретой и глубоко затягиваясь, из тех соображений, чтобы надольше хватило (еще бы и эту научную проблему обсудить с Тедом Арнольдом!). — Вы защищаете нас и их… от чего?
— Друг от друга.
— Цель, вроде бы, благородная, — сказал Даржек. — Однако, оставив в стороне вопрос, хотят ли обитатели всех этих планет, чтобы их защищали: при чем тут «УниТел»?
— «УниТел» удалось сконструировать трансмиттер, передатчик материи. Таким образом, твой народ — всего в двух шагах от полной победы над пространством.
- Предыдущая
- 28/99
- Следующая
