Без надежды - Гувер Колин - Страница 47

• Предыдущая
• 47/67
• Следующая

– Ты никуда с ним не пойдешь. С ума ты сошла, что ли?

У Карен испуганный голос, но я не смотрю на нее и продолжаю набивать сумку. Подхожу к комоду, открываю верхний ящик и беру стопку носков и нижнего белья. Я собираюсь подойти к кровати, но Карен заступает мне путь, положив руки на плечи и заставляя взглянуть на нее.

– Скай, – ошарашенно произносит она. – Что ты делаешь? Что с тобой случилось? Ты не уйдешь с ним.

Холдер возвращается в спальню с охапкой туалетных принадлежностей и, обойдя Карен, засовывает их в сумку.

– Карен, отпустите ее, – произносит он спокойно, но грозно.

Карен усмехается и поворачивается к нему:

– Ты не заберешь ее. Как только выйдешь с ней из этого дома, я вызову полицию.

Холдер не отвечает. Он смотрит на меня и забирает вещи, потом кладет их в сумку и застегивает молнию.

– Ты готова? – спрашивает он.

Я киваю.

– Я не шучу! – кричит Карен.

По ее щекам катятся слезы, и она, потеряв самообладание, переводит взгляд с меня на него. При виде ее страданий у меня разрывается сердце, потому что она моя мать и я люблю ее, но не могу простить обмана, с которым жила тринадцать последних лет.

– Я вызову полицию! – кричит она. – Ты не имеешь права ее уводить!

Я засовываю руку в карман Холдера, вынимаю его сотовый шагаю к Карен. Я смотрю ей в глаза и, стараясь сохранять спокойствие, протягиваю ей телефон.

– На, – говорю. – Позвони.

Она смотрит на телефон, потом снова на меня:

– Зачем ты это делаешь, Скай? – Она уже не сдерживает слез.

Я сую ей в руку телефон, но она отказывается взять.

– Позвони! Позвони в полицию, мама! Пожалуйста. – Теперь я умоляю. Умоляю ее позвонить и доказать, что я ошибаюсь. Доказать, что ей нечего скрывать. Доказать, что она не прячет меня. – Пожалуйста, – тихо повторяю я.

Всем своим существом я хочу, чтобы она взяла телефон и позвонила в полицию, а я бы уверилась, что ошибалась.

Она пятится и судорожно вздыхает, качая головой. Я почти уверена: она знает, что я знаю, но я не задерживаюсь, чтобы спросить. Холдер хватает меня за руку и ведет к открытому окну. Он помогает мне вылезти первой, затем выбирается следом. Я слышу, как Карен выкрикивает мое имя, но иду, не останавливаясь, до самой машины. Мы садимся и уезжаем. Прочь от единственной семьи, которая у меня была.

Воскресенье, 28 октября 2012 года

3 часа 10 минут

– Нам нельзя здесь оставаться, – говорит Холдер, подъезжая к своему дому. – Карен будет искать тебя здесь. Дай-ка я забегу и возьму кое-что из шмоток. Я мигом.

Перегнувшись ко мне, он целует меня и выходит из машины. Все время, пока он в доме, я сижу, прислонившись к подголовнику и глядя в окно. Этой ночью на небе нет ни единой звезды. Только вспышки молний. Очень в тему.

Холдер возвращается через несколько минут и бросает на заднее сиденье свою сумку. Наблюдая за ним, на пороге стоит его мать. Он подходит к ней и берет ее лицо в ладони, как делает и со мной. Потом говорит ей что-то. Она кивает и обнимает его. Он возвращается к машине и залезает внутрь.

– Что ты ей сказал?

Он берет меня за руку:

– Что ты поссорилась с матерью и я отвезу тебя к родственникам в Остин. И предупредил, что останусь на несколько дней у отца. – Он с улыбкой смотрит на меня. – Все нормально. К несчастью, она привыкла, что я часто уезжаю, и не беспокоится.

Когда мы выезжаем с подъездной дорожки, я смотрю в окно. По ветровому стеклу начинают стучать дождевые струи.

– Мы действительно остановимся у твоего отца?

– Мы поедем туда, куда захочешь. Правда, сомневаюсь, что ты захочешь в Остин.

Я бросаю на него взгляд:

– Почему я не захочу в Остин?

Он сжимает губы и включает стеклоочистители. Потом кладет руку мне на колено и гладит его большим пальцем.

– Ты оттуда родом, – тихо произносит он.

Я со вздохом перевожу взгляд на окно. Я еще многого не знаю. Многого. Я прижимаюсь лбом к холодному стеклу и закрываю глаза. В голове всплывают вопросы, которые я глушила весь вечер.

– Мой отец еще жив?

– Да, жив.

– А моя мать? Она действительно умерла, когда мне было три года?

– Да. – Он откашливается. – Она погибла в аварии за несколько месяцев до того, как мы переехали в соседний дом.

– Он живет в том же доме?

– Да.

– Я хочу туда.

Он не сразу отвечает на это заявление и только делает медленный вдох. Потом выдыхает:

– По-моему, не стоит.

Я поворачиваюсь к нему:

– Почему нет? Может быть, это самое подходящее для меня место. Пусть отец знает, что у меня все хорошо.

Холдер съезжает на обочину. Он смотрит на меня в упор:

– Детка, это не очень хорошая идея, потому что ты узнала обо всем буквально несколько часов назад. Прежде чем принимать поспешные решения, надо многое осознать. Если отец увидит и признает тебя, Карен посадят в тюрьму. Нужно хорошенько все обмозговать. Подумать о прессе. Поверь мне, Скай. Когда ты пропала, репортеры оккупировали нашу лужайку на несколько месяцев. В течение двух месяцев полиция приступала ко мне с расспросами не меньше двадцати раз. Как бы ты ни решила, изменится вся твоя жизнь. Но я хочу, чтобы ты приняла наилучшее решение. Я отвечу на любые твои вопросы. За два дня отвезу тебя, куда захочешь. Если желаешь увидеть отца, значит пойдем туда. Обратиться в полицию – изволь. Если же просто подальше – так и сделаем. Но пока я хочу, чтобы ты все переварила. Это твоя жизнь.

Его слова сдавили мою грудь, как тисками. Не знаю, что и думать. Даже не знаю, думаю ли я вообще. Он рассмотрел мою ситуацию во всех ракурсах, а я понятия не имею, что делать.

Я распахиваю дверь машины и выхожу на обочину, прямо под дождь. Шагаю взад-вперед, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь, чтобы не задыхаться. Холодно, и дождь не просто идет, он хлещет. Огромные капли колют кожу, и мне даже не открыть глаз. Едва Холдер огибает капот, я спешу навстречу и, обвив руками за шею, прячу лицо в его успевшей вымокнуть рубашке.

– Не могу! – Я пытаюсь перекричать шум дождя, барабанящего по асфальту. – Не хочу, чтобы это была моя жизнь!

Он целует меня в макушку и наклоняется к уху.

– Я тоже не хочу, – соглашается он. – Мне так жаль. Прости, что я это допустил.

Он берет меня за подбородок и заглядывает в глаза. Его фигура защищает меня от дождя, но у него самого капли стекают по лицу, губам и за шиворот. Волосы у него намокли и прилипли ко лбу, и я отвожу ему прядь с глаз. Пора ему снова стричься.

– Давай изменим все на одну ночь, – предлагает он. – Вернемся в машину и сделаем вид, будто едем, потому что хотим… нет, потому что нужно. Представим, что я везу тебя в какое-то потрясающее место, где ты давно хотела побывать. Ты прижмешься ко мне, и мы порадуемся, обсудим, чем займемся, когда приедем. О важных вещах потолкуем потом. Но сегодня ночью… пусть твоя жизнь изменится.

Я тянусь к нему губами и целую за то, что он всегда говорит кстати. Целую за то, что он готов прийти на помощь. За то, что поддерживает меня в моих решениях. За то, что так терпелив со мной, пока я постигаю происходящее. Целую, потому что нельзя придумать ничего лучше, чем забраться с ним в машину и говорить обо всем, чем мы займемся, когда попадем на Гавайи.

Я отрываюсь от его губ и на исходе худшего дня моей жизни все-таки нахожу в себе силы улыбнуться:

– Спасибо, Холдер. Большое спасибо. Без тебя мне было бы не справиться.

Он опять нежно целует меня в губы и улыбается в ответ:

– Нет, смогла бы.

Воскресенье, 28 октября 2012 года

7 часов 50 минут

Он медленно перебирает мои волосы. Я лежу головой у него на коленях, и мы едем уже больше четырех часов. В Вако он отключил телефон после того, как стал получать умоляющие эсэмэски от Карен, посланные с моего сотового. Она требовала доставить меня домой. Беда в том, что я даже не знаю, где теперь мой дом.

• Предыдущая
• 47/67
• Следующая