Что я видел (сборник) - Житков Борис Степанович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/67
• Следующая

— Ну як, Марья Васильевна? Ну як там?

А я не знал, что это «як», а потом узнал. Мы с бабушкой пошли в дверь. А там лестница. Я бабушке говорил, чтоб скорей идти, где она живёт.

Бабушка сказала, что мы сначала пойдём за кошкой. Бабушка свою кошку отдала одной тёте. Чтоб она её кормила. А то бабушка уехала, и кошка одна осталась. Мы пошли по лестнице. Немножко прошли, и бабушка говорит:

— А хочешь, мы наверх поднимемся без всякой лестницы?

А я закричал:

— Я знаю, это лифт! И там дядя-лифтёр с пуговками.

Бабушка сказала:

— А вот и нет лифтёра. Сами поедем.

Мы подошли к дверке. И около дверки были кнопочки, как для звонка. Бабушка надавила одну кнопочку, и за дверью загудело. А потом что-то щёлкнуло. Бабушка открыла дверь. А там уж лифт стоит. Только совсем маленький. Как будто шкафик. Мы туда вошли. Бабушка закрыла все двери и нажала кнопочку, как будто она не бабушка, а лифтёр. Я думал, ничего не выйдет. А мы поехали. Я обрадовался и стал хлопать в ладоши и кричать:

— Ай, бабушка! Ай, бабушка!

А бабушка нарочно завезла меня на самый верх, а потом немножко вниз. Лифт остановился, мы открыли дверь и вышли на лестницу и снова двери закрыли. Потом бабушка нажала кнопку около двери, и лифт сам пошёл вниз. В лифте никого не было. Мы с бабушкой позвонили в квартиру, и отворила девочка.

Она закричала:

— Ах, вы приехали! А это, наверное, Алёша.

И сказала, что она сейчас принесёт бабушкину кошку Пуму. Пума очень обрадовалась и стала мордочкой тыкать бабушку в ноги и мурлыкать. Я думал, что она запачканная. А это она не запачканная, это шерсть у неё разными кусками, всякими — чёрными и жёлтыми. Очень смешная. Потом девочка бабушке ключ дала, и мы пошли в другую дверь.

Бабушка говорит:

— Вот тут я живу. Вот посмотри.

А ничего не было видно. Потому что всё было газетами закрыто. Бабушка сказала, чтоб я ушёл — сейчас будет пыль. А я всё равно не ушёл. И мы с бабушкой стали газеты снимать. А я снял газеты и увидел, что это плита. И бабушка сняла газеты. А там за газетами — полка. Это на стене полка, даже две полки. Только они газетами были завешены. А на полках — разные кастрюлечки, и все блестят. И чайнички и кувшинчики. И ещё сковородки и потом мельница, которая для кофе.

Кошка вскочила на плиту и стала всё нюхать. А там, на плите, была чёрная коробочка, круглая, большая. Только сверху она очень смешная. У ней сверху не крышка, а каменный кружок. А в кружке канавка. Канавка идёт кругом по всей крышке. А сбоку из этой коробочки торчат две медные палочки. А сама коробочка железная. Кошка стала коробочку нюхать.

А я закричал:

— Почему?

Бабушка сказала:

— Опять почему?

А я сказал:

— Коробочка. Почему коробочка?

А потом сказал:

— Бабушка, какая это коробочка?

Бабушка говорит:

— Ага! Вот сейчас увидишь, что будет.

Принесла белый шнурок. У него две белые трубочки на одном конце, а на другом — два гвоздика. Бабушка трубочки надела на коробочку, прямо на палочки, которые из неё торчат. Потом схватила шнурок за другой конец, где у него медные гвоздики, и засунула в стенку. А в стенке были две дырочки.

Я не знал, что будет, и ушёл от плиты и сел на лавку.

Бабушка говорит:

— Ты не бойся, чего ты убежал!

А я скорей стал ногами на лавку и сказал, что я не боюсь, а это чтобы лучше было видно. А там коробочка вся сверху засветилась, и в канавках, на крышке, стало красно, как уголья. Я стоял и смотрел, а подходить не хотел. Бабушка засмеялась и говорит:

— Это электрическая плитка. На ней можно чай варить, яичницу жарить, молоко кипятить. Иди, — говорит, — посмотри, какой жар.

Бабушка стала над плиткой рукой водить.

Я пошёл смотреть, какой жар. А это в канавках проволочки. И они все стали красные от жару. Бабушка сказала, что это электричество идёт и греет. И я тоже руку держал над плиткой. И от неё тепло, как от огня. Кошка легла около плитки и не боялась.

Вдруг в дверь позвонили, и пришла девочка, которая бабушке кошку давала.

Бабушка сказала:

— Ты что, Клавдя?

А Клавдя говорит:

— Я пришла вам помогать.

Бабушка говорит:

— Поставь воду на газ.

Я хотел сказать «почему» и не сказал. И смотрел. А Клавдя подошла к плите, повернула краник и потом в плиту спичкой, прямо сверху. И вдруг в плите как пыхнуло: «Пых!» И даже немножко выстрелило. И там, в плите, загорелся синий огонь. Очень синий. Клавдя поставила сверху большую кастрюлю. Прямо как ведро. Это чтоб воду кипятить.

Я пошёл к плите — смотреть, почему газ.

Клавдя стала говорить:

— Ага, вот и не знаешь, какой газ! А он по трубочке идёт. Захочу вот — хоп!

А я говорю:

— Какой хоп?

А Клавдя краник закрыла, огонь чуть хлопнул и погас.

А потом Клавдя говорит:

— А сейчас я захочу, и — хоп!

И опять краник повернула и зажгла спичкой. И снова пыхнуло, и загорелся синий огонь.

Клавдя опять сказала «ага». Она всё — «ага».

— Ага, у вас такого нету. Ага, у вас дрова жгут. Ага, у нас электрическая печка.

Я сказал:

— И не ага, не ага! И у меня мячик есть. Как лепёшка.

А Клавдя сказала:

— Ты его раздавил, потому и лепёшка. Ага!

А я стал говорить:

— Не ага, не ага…

Бабушка сказала мне:

— Перестань сейчас же!

А потом сказала Клавде:

— Смотри, Клавдя, уже кипит. Сними кастрюлю и потуши газ и плитку электрическую.

Клавдя сняла кастрюлю и опять краник закрыла, а я хотел, что пусть знают, что я не боюсь: я подбежал к плитке электрической и стал дуть, чтоб потушить. Она не тухла и всё равно была красная.

Клавдя, противная, стала хлопать в ладоши и на ножке прыгать и кричать:

— Ага! Ага! Ага!

И потом пальцем стала показывать. И ещё кричать и петь:

— Вот смотрите! Вот смотрите! Как он дует! Не задует! Ай-ай-ай! Ага! Ага!

Я ещё дунул со всей силы и заплакал. И к бабушке скорей побежал. И стал плакать ещё больше, зачем плитка не тухнет и Клавка дразнит. Бабушка мне сказала, чтоб я стал на табуретку и чтоб я рукой взял за шнурок, где он в стенку воткнут. И чтоб дёрнул. И тогда плитка потухнет.

Я немножко боялся, а всё-таки полез. Клавка хотела раньше меня дёрнуть шнурок. А я скорей сам дёрнул. Шнурок так и вылетел из стенки. Там у него на конце чёрная коробочка. Из неё два гвоздика торчат. Они так из стенки и выскочили, как я за шнурок дёрнул. Я посмотрел на плитку. Она ещё немножко красная была, а потом потухла.

Я Клавке сказал, даже закричал нарочно:

— Ага!

А бабушка говорит:

— Теперь вставь обратно, как было.

Я стал эти медные гвоздики вставлять и не мог попасть в дырочки. Я потому не мог, что Клава всё хотела вырвать. А бабушка ей не дала. Бабушка сама взяла мою руку и моей рукой вставила эти гвоздики в самые дырочки. И плитка опять загорелась. А потом я сам вынул обратно, и плитка потухла.

Я тоже говорил Клаве:

— Ага! Ага!

И зажигал и тушил. Бабушка сказала, что это штепсель, где дырочки. А где гвоздики медненькие, это вилка.

Я сказал:

— Ха-ха-ха! Вилка! И вовсе не вилка! И совсем не вилка! А просто рожки.

• Предыдущая
• 44/67
• Следующая