Что я видел (сборник) - Житков Борис Степанович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/67
• Следующая

Дядя взял и щукой на меня пихнул и крикнул:

— У-ух!

Я закричал:

— Ой!

И я зашёл скорей за бабушку, потому что он мне щукой в самый нос, а она живая. Потом были совсем широкие рыбы, и дядя говорил, что это лещи.

Рыб всех вынимали из невода, и там были совсем маленькие ещё, с красненькими перышками, и это окуньки, я знаю, потому что мы потом ели таких.

Мы у той тёти ночевали и вечером ели окуньков: у них красненькие перышки снизу.

И ещё я потому знаю, что один дядя-рыбак дал мне такого окунька и сказал:

— Держи! Ты помогал, вот тебе за работу.

А я боялся держать, потому что он был живой и дёргался. Я всё-таки держал, а потом дал бабушке, чтоб она держала. А в неводе всё рыбы, рыбы, и вдруг была шапка, совсем мокрая и чёрная. Бабушка сказала, что это какой-нибудь мальчик уронил в воду, она намокла и потонула.

Бабушка сказала, что вот уже темно совсем и надо идти, что теперь рыбу уже положили на телегу и вон дядя повёз её.

А мальчишки все набрали маленьких рыбок. Они в шапки набрали и понесли. Я сказал, что тоже хочу в шапку, а бабушка сказала, что мне уже дали рыбку, а они побольше — им и дали побольше.

Я сказал, что боюсь щуки. Бабушка сказала, что её надо бояться. Она очень кусачая, она всех рыб заедает, даже маленьких утёночков хватает. Они плывут по воде, а она снизу зубами за ножки утянет и съест.

У ней во рту всё зубы, и очень острые, как булавки. Даже хуже.

Бабушка сказала, что мы сейчас пойдём в деревню — купим молока. Я молока попью, и спать.

Бабушка сказала, что вот в эту стеклянную банку мы молока возьмём.

А потом вдруг говорит:

— А мы вот что сейчас сделаем.

И пошла к самой реке. И в банку набрала воды прямо из реки. И туда окунька кинула. А он взял и стал там плавать! Я закричал: «Ура! Ура!» — и стал хлопать в ладоши. И кричал:

— Смотрите! Смотрите, что у нас!

И никто не пришёл, потому что мальчики ушли домой с рыбами. Я сказал бабушке, чтоб дала мне нести. А бабушка сказала, что я буду смотреть на рыбку, а не на дорогу и упаду. И тогда всё пропало, потому что банка разобьётся и тогда что мы будем делать?

И мы принесли окунька к тёте, у которой нам ночевать. А за молоком не пошли. Потому что у тёти молоко уже было. Окунька поставили на стол, и он плавал в банке. Мы пили молоко и смотрели на окунька. Я тёте сказал, что мы его в Киев повезём и он у нас будет жить. И я ему буду давать есть каждый день. И что я ему буду всё давать.

Тётя засмеялась и сказала, что, наверное, я ему компот буду давать. А бабушка не стала смеяться и сказала, что она знает, как с рыбками надо. И что у неё есть про это книжка. А у знакомых есть большой ящик, стеклянный такой. И она принесёт его к нам. И туда можно воду наливать. Мы нальём, и будет видно, что там окунёк делает. А он там плавать будет.

Я сказал тёте:

— Вот и совсем не компот. И ничего не смешно.

И сказал:

— Ага!

Бабушка вдруг рассердилась и сказала:

— Фу, как гадко говоришь! Выйди из-за стола.

Я сначала не вышел, а потом вышел.

Бабушка велела, чтоб я сейчас же раздевался, и там, на сундучке, — постель.

Я хотел лечь, а бабушка мне сначала ноги помыла в тазике и ничего не говорила. Только говорила:

— Фу, как гадко!

Потом я лёг и потихоньку говорил:

— Вовсе не компот. И не смешно.

А потом заснул.

Утром мы поехали домой. И повезли окунька. На пароходе все смотрели и говорили:

— Это что же?

И потом говорили:

— Ишь, окунёк какой!

И все знали, что я окунька везу.

Я сам его всё время держал.

А когда мы с бабушкой пили чай в Киеве, Клава тоже с нами пила. И смотрела, как плавает окунёк. Она принесла камешков, чтоб пустить к нему в банку. Бабушка сказала, чтоб камешки сначала помыть под краном, а потом пускать.

Клава помыла и напустила камешков к окуньку.

Вдруг кто-то позвонил, и Клава побежала спрашивать кто. А это пришёл один дядя. Бабушка сказала:

— Здравствуйте! Садитесь, пожалуйста. Выпейте чайку с нами.

И сказала: «Матвей Иванович», и ещё сказала: «пожалуйста».

Я тоже говорил «Матвей Иванович» и «пожалуйста», потому что он мне очень понравился. У него большие сапоги, как у военного, и очень красивая рубашка, потому что на ней сделаны разные цветочки: красненькие, и чёрненькие, и жёлтенькие. Он сел, а потом встал и сказал:

— Что ж яблочка-то? Я же вам яблочков привёз.

Он пошёл в прихожую. И Клава за ним побежала. А я не побежал, потому что бабушка сказала:

— Сиди, пожалуйста.

Клава всё равно ничего не увидала, потому что Матвей Иванович принёс деревянный чемоданчик. И ничего не было видно. Потом он сел и чемоданчик положил на колени. А Клава за ним стояла и всё смотрела. Бабушка ей сказала:

— Не егози и сядь на место.

Она села, а я ей сказал, только тихонько:

— Ага!

Матвей Иванович раскрыл чемоданчик и вынул оттуда яблоко.

Оно было такое большое, что больше бабушкиной чашки. И очень красивое. Оно очень красное.

Бабушка сказала:

— Кладите на блюдечко.

А оно — как раз во всё блюдечко. Такое большое. И потом Матвей Иванович ещё вынул, и ещё, и ещё. И весь стол заставил яблоками.

И всё говорит:

— Ось, ось, ось…

А это не ось, а значит «вот».

И сказал:

— Ось какие у нас!

Бабушка говорит:

— Это что же, апорт?

Матвей Иванович говорит:

— Да, да. Это апорт.

Это такие яблоки называются «апорт».

А потом мы стали их есть, и они очень вкусные.

Мне было жалко есть моё яблоко, потому что оно очень красивое. И я его катал по дивану. Бабушка сказала, пусть оно будет моё, а есть мне дала половину от своего яблока. Я её очень долго ел, а потом оставил на после. А Матвей Иванович стал смеяться. Он меня не «мальчиком» называл, а «хлопчиком».

Матвей Иванович сказал:

— Ха-ха-ха! Хлопчик ел-ел, аж уморился. Приезжай к нам. Я тебе яблочков дам. Ось каких!

И стал показывать на пальце. Совсем немножко. Я сказал:

— Я знаю, это не яблочко, а вишня.

Матвей Иванович опять стал смеяться:

— Ха-ха-ха! Вишни уже все поели и на варенье поварили. А то яблочки.

И все стали на меня глядеть, и Клава тоже.

Я сказал:

— Я всё равно знаю: это не живое, а кукольное яблочко. Это на ёлке такие.

Матвей Иванович меня потянул за руку, совсем к себе. И посадил на коленку.

— Ты слухай, хлопчик!

Я засмеялся, что «слухай». И Матвей Иванович тоже засмеялся. И опять сказал:

— Ты слухай!

И сказал, что есть дерево большое, а яблочки на нём маленькие, как вишни, и их там много-много. И они настоящие. И в них тоже косточки. Если косточку посадить в землю, так вырастет дерево, а потом на нём яблочки вырастут. Тоже такие маленькие. Из них варенье варят. И ещё у них растут яблочки побольше. Они — как мой кулак. Матвей Иванович сказал, чтоб я кулак сделал и чтоб я всем показал. И я Клавке показывал. Она тоже кулак сделала. А Матвей Иванович сказал, что не такие, а такие, как мой. И потом есть яблочки длинненькие. Только их очень мало.

• Предыдущая
• 50/67
• Следующая