Любить – значит страдать - Донован Ребекка - Страница 32

• Предыдущая
• 32/103
• Следующая

Джонатан остался сидеть на диване. Он вроде не собирался никуда уходить, но не сделал даже слабой попытки подняться в комнату моей матери.

Несмотря на усталость, я так и не смогла уснуть. Интересно, а вдруг он тоже не спит и гадает, что же со мной произошло? Я реально не представляла, как можно начать расспрашивать кого-то об истинной причине его ночных кошмаров!

– Джонатан, прости меня. Обещаю, я больше не буду! – Я услышала мамин плач, испуганно заморгала и замерла. В ее голосе звучал настоящий надрыв. – Не оставляй меня, ну пожалуйста!

Потом кто-то спустился по лестнице – и снова сдавленные рыдания. Я боялась пошевелиться, чтобы они, не дай бог, не решили, будто их подслушивают.

– Я тебя и не оставляю, – донесся с первого этажа голос Джонатана. Но, судя по его тону, он ничего ей не обещал, а просто хотел утешить. – Мне надо немного проветрить мозги. Хорошо? Но вечером я вернусь, и мы обо всем поговорим.

– Честное слово? – Она явно была на грани отчаяния.

Он бросил нечто нечленораздельное, и последнее, что я слышала, были судорожные всхлипывания на верхней площадке и стук захлопнувшейся двери.

Мамины слезы буквально рвали мне душу. Моим первым порывом было пойти успокоить ее, но я сдержалась. Свернулась клубочком и стала ждать, дав ей возможность прийти в чувство и собраться. Потом, когда она закрылась в своей спальне, рыдания потихоньку стихли или просто я их больше не слышала.

Тогда я выползла из кровати, надела штаны для бега, футболку с длинным рукавом, а сверху флисовую толстовку, кроссовки, натянула перчатки, а волосы убрала под бейсболку. Мне необходимо было убраться из дома, подальше от всех этих страстей. Я вышла на улицу, полной грудью вдохнув холодный воздух.

Солнце стояло уже довольно высоко, температура поднялась выше нуля, и лед на обочине начал потихоньку таять. Я бежала трусцой по бетонным плитам, стараясь равномерно дышать, и чувствовала, как постепенно спадает напряжение. К сожалению, я забыла дома iPod, сейчас он здорово помог бы забыть о событиях минувшей ночи, чтобы не прокручивать их снова и снова, поскольку неприятные мысли прочно засели в голове.

Обследовав ближайшие окрестности, я нашла парк в нескольких улицах от маминого дома. В парке было полно детишек в лыжных костюмах, они радостно прыгали в огромные сугробы. И счастливый детский смех немного заглушил горькие рыдания, до сих пор стоявшие у меня в ушах.

Я завернула за угол и, к своему удивлению, увидела сначала знакомый синий пикап, а потом и самого Джонатана. Он сидел на деревянной скамейке и смотрел в пустоту. Тогда я собралась было повернуть назад, сделав вид, будто не заметила его, но он меня уже увидел. Ничего не поделаешь, пришлось остаться.

Засунув руки в карманы толстовки, я неохотно направилась к нему.

– Привет, – сказала я. – Хорошая погода для прогулок. Не Калифорния, конечно, но тоже неплохо.

Джонатан вяло кивнул. В его глазах застыла тоска. Я села рядом, в воздухе повисло тягостное молчание.

А когда я уже собралась встать и продолжить пробежку, он вдруг начал говорить:

– Мой отец не слишком меня любил. Я не был таким покорным, как мама. И не боготворил его, как мой младший брат. Не разрешал ему себя контролировать, и поэтому он сделал все, чтобы сломать меня. Да уж, моя жизнь была совсем не подарок… – Он замолчал и снова уставился прямо перед собой. – Я не могу этого сделать. Слишком уж все драматично. – Он перевел дух. – Ужасно хочется, чтобы все было просто и ясно. Я должен знать, что будет завтра, должен контролировать события. Я не умею справляться с неожиданными ситуациями. – И он опустил глаза.

– Понимаю. Так ты хочешь сказать, что у тебя с ней все кончено? Ты ее бросаешь?

– Почему? А ты считаешь, что я должен? – Он ждал моего ответа.

– Мне кажется, я не вправе указывать тебе, как поступать. Но я не хочу, чтобы она страдала.

– Эмма, клянусь, я тоже не хочу заставлять тебя страдать… Прости, оговорился. Я имел в виду ее. – И когда я удивленно повернулась к нему, он бросил на меня виноватый взгляд. – Я не хочу заставлять Рейчел страдать. – Он снова заглянул мне в глаза, словно хотел прочесть мои мысли. Его магнетический взгляд приковывал к себе, это было подобно наваждению. – Понятно?

Я кивнула, потупившись.

– Моя тетя тоже меня не слишком любила. – И тут словно прорвало плотину. – А скорее ненавидела. Ты ведь не станешь душить человека, если хоть капельку его любишь, да? – (У Джонатана от удивления расширились глаза.) – Ну ладно, наверное, не стоит тебя грузить. Ты небось и не ждал таких откровений? – произнесла я с нервным смешком.

– Есть немного, – хмыкнул Джонатан.

– Поверить не могу, что рассказала тебе об этом, – смущенно покачала я головой. – По идее, я уже должна была обо всем забыть. Ведь ее упрятали за решетку. Но забыть почему-то не удается.

– Уж можешь поверить, я тебя понимаю, как никто другой. Мой отец давным-давно умер, но до сих пор меня достает.

– Очень жаль, – обронила я.

– А вот мне нет.

Я была потрясена яростью, прозвучавшей в голосе Джонатана. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Но я почему-то даже немножко ему позавидовала. Правда, сразу устыдилась, что на секунду, но все же пожелала ей смерти.

– Вот черт, не будем о грустном! – шумно вздохнул Джонатан.

– Да уж, чего зря душу травить, – облегченно рассмеялась я.

– Итак, какие у тебя планы на сегодня? – резко сменил неприятную тему Джонатан.

– Для начала закончу пробежку, – ответила я. – Ну а потом… Даже не знаю. А у тебя?

– Размять мышцы тоже не повредит, – согласился он. – Может, схожу в бассейн. А затем, наверное, вернусь сюда.

– И что ты намерен делать?

– Не волнуйся, – успокоил он. – Больше никаких трагедий. Что бы ни случилось, постараюсь держать себя в руках. Я не собираюсь так сразу с ней рвать.

– Хорошо, – чуть заметно улыбнулась я.

Очень хотелось верить, что мама завяжет с алкогольной терапией и откажется от Джонатана.

Мы договорились встретиться вечером. Я оставила Джонатана и возобновила пробежку. И только потом поняла, что на самом деле произошло. Выходит, у нас с ним было много общего, в частности тяжелое прошлое. Нет, все это очень странно. Однако, так или иначе, я была сейчас не готова к тому, чтобы Джонатан покинул наш дом.

Я вернулась домой мокрая, как мышь, и обнаружила, что пропустила звонок от Кейси. Но перезвонила ей только тогда, когда сняла с себя потную одежду и залпом выпила стакан воды.

– Пойдем сегодня на вечеринку? – перейдя прямо к делу, спросила она.

– Ой, даже и не знаю. – Кейси явно застигла меня врасплох.

– Эмма, ну пожалуйста, – попросила она. – Джилл с Сарой уехали, а вечеринка будет просто офигенная. Но не могу же я пойти туда одна!

Я обреченно вздохнула, чувствуя, что еще не раз пожалею о своем решении.

– Ну ладно, так и быть.

– Есть! – радостно воскликнула она. – Заеду за тобой в девять. Идет?

– Конечно, – согласилась я. – А куда мы едем…

Но она уже отключилась. И я решила, какая, собственно говоря, разница. Все вечеринки на один лад.

– Какой миленький свитерок! – заметила мама, внимательно следившая за тем, как я крашу ресницы.

Я не видела ее целый день, так как она заперлась в своей комнате и только к вечеру решила показаться.

– Спасибо, – ответила я, закручивая тюбик. – Правда, слишком теплый. Но надеюсь, что не спарюсь в нем.

– В кашемире не бывает слишком жарко. Надень под низ хорошенький топик. У меня как раз есть такой. Он будет на тебе отлично смотреться, если ты вдруг захочешь раздеться.

– Ладно. Спасибо, – сказала я и бросила взгляд на ее отражение в зеркале.

– Похоже, я здорово облажалась, да? – с запинкой спросила она и тяжело вздохнула. – Прости. Мне очень жаль.

И, прежде чем я успела ответить, ушла к себе и вернулась с белым топом в обтяжку, с вырезом сердечком.

• Предыдущая
• 32/103
• Следующая