Любить – значит страдать - Донован Ребекка - Страница 39

• Предыдущая
• 39/103
• Следующая

– Спрашивай, не стесняйся, – не сдавалась она.

Мама явно собиралась сесть на кровать, чтобы продолжить разговор, и, наверное, так и сделала бы, но тут Джонатан, решив обозначить свое присутствие, деликатно постучал в открытую дверь.

– Ты готова? – спросил он.

Мне было стыдно поднять на него глаза. Больше всего на свете хотелось превратиться в человека-невидимку.

– О да. – И она сразу стала прежней, так толком и не успев поиграть в дочки-матери. – Ну как, узнаешь у Эвана насчет обеда?

Я лишь молча кивнула. Все объяснения насчет его болезни застряли в горле. А когда она положила книгу на место, я быстренько засунула ее поглубже в рюкзак.

– Спокойной ночи, – тихо сказал Джонатан, пропустив маму вперед.

Я подняла глаза и встретила его широкую ухмылку.

– Спокойной ночи, – сгорая от стыда, ответила я.

Через пару минут хлопнула входная дверь. Я попыталась вернуться к домашнему заданию, но ничего не вышло. Сидела, как сомнамбула, уставившись на телефон и молясь в душе, чтобы наконец пришло сообщение от Эвана.

И примерно через час оно действительно пришло:

Да, – ответила я, прекрасно понимая, что не успокоюсь, пока не увижу его лично.

Засыпать в этом полном подозрительных шорохов доме всегда было непросто. А сегодня вообще оказалось практически невозможно. Я зажгла свет возле кровати, чувствуя, как колотится в груди сердце. Посмотрела на дверь. Я могла поклясться, что буквально секунду назад она пыталась в щепки разнести ее молотком, чтобы в конце концов добраться до меня. Но при включенном свете дверь выглядела как всегда – угольно-черной и абсолютно целой.

Я встала с кровати, натянула футболку с длинным рукавом и на цыпочках спустилась вниз, чтобы унять приступ паники. Устроилась на диване в гостиной и завернулась в одеяло. Потом нашла фильм, где было больше разговоров, чем действия. Такие фильмы действовали на меня лучше любого снотворного.

Примерно через полчаса скрипнула ступенька. Джонатан. Он поморщился от резкого звука и стал спускаться дальше.

– Привет, – устало поздоровался он, взял плед с канапе, сел возле меня на диване и кивнул головой в сторону телевизора: – Что смотрим?

– Сама не знаю, – ответила я, не слишком удивившись его появлению. – Понятия не имею, что тут происходит.

Он минут пять следил за разворачивающейся на экране скучнейшей драмой, а потом спросил, не глядя на меня:

– Скажи, тебя мучает один и тот же кошмар или разные?

– Разные, – ответила я, не отрывая головы от подушки. – Но они всегда заканчиваются одинаково. Я почти умираю.

Джонатан как-то странно притих.

Я повернулась и встретила его сочувственный взгляд.

– А тебе, насколько я понимаю, всегда снится одно и то же, да?

Он покачал головой и уставился в телевизор.

– Да, один и тот же сон, – медленно произнес он. У него на скулах заиграли желваки, взгляд стал жестким. – Они не хотят, чтобы я забывал, – едва слышно добавил он.

У него сразу окаменело лицо, а губы превратились в узкую полоску. Темные глаза без зрачков недобро сверкнули. И у меня мороз пробежал по коже.

Я уже собралась было спросить, что не дает ему спать по ночам, но неожиданно поняла, что не желаю знать, откуда в нем… столько ненависти. Передо мной сейчас был совсем другой человек. И с человеком этим мне вовсе не хотелось знакомиться поближе. Я поджала ноги, инстинктивно желая защититься от душевного холода.

Но вот Джонатан опять повернулся ко мне. На его губах играла озорная ухмылка, в уголках глаз собрались симпатичные морщинки. И он вдруг снова стал тем компанейским парнем, что мог затеять игру с водяными пистолетами. Просто наваждение какое-то. С недосыпа и не то померещится!

Я поплотнее закуталась в одеяло, натянув его до подбородка.

– Мне хочется хоть немного поспать, – прошептала я.

– Понимаю, – зевнул Джонатан.

И мы лениво переключились на фильм. Я чувствовала, как медленно тяжелеют, наливаются свинцом веки. И уже начала было подумывать о том, чтобы отправиться в постель, как вдруг он спросил:

– А хочешь получить мужской совет?

Мою усталость как рукой сняло, щеки предательски запылали.

– Даже и не думай, – пригрозила я, бросив в него подушку.

– Ты бы видела свое лицо, когда твоя мама предложила тебе поговорить об этом! Вот умора! – И он весело расхохотался.

– О да, очень смешно! – обиделась я. – Может, все же не стоит обсуждать один из самых унизительных моментов в моей жизни.

Джонатан широко улыбнулся, и его идеальные зубы блеснули в полумраке.

– Прости.

– А они настоящие? – не подумав, выпалила я.

– Кто? – озадаченно спросил он.

– Твои зубы.

При таком освещении они казались слишком белыми и ровными. Я не могла оторвать от них взгляд. Значит, пора срочно идти спать.

– Какая экстравагантная манера менять направление разговора, – с иронией в голосе произнес он. – Хотя да, они настоящие. Конечно, пришлось походить несколько лет в брекетах, но они мои собственные. – Он покачал головой, продолжая ухмыляться.

– Что? – требовательно спросила я, хотя сама толком не понимала, зачем мне знать, что его так забавляет. И все-таки не удержалась.

– Все, проехали, – игриво сказал он. – Ты же не хочешь об этом говорить.

– Моя личная жизнь не тема для обсуждения, – округлила я глаза.

– Речь не о твоей личной жизни, а о твоей половой жизни.

– У меня нет половой жизни, – сказала я, залившись краской.

– Знаю, – рассмеялся Джонатан.

Тогда я спрятала голову под подушку и застонала:

– Тоже мне, подумаешь, большое дело! И почему столько шума из ничего?!

– Потому что это действительно большое дело, – уже без ухмылки заявил Джонатан. – Но вы с Эваном ведь серьезно настроены, да?

Я высунула нос из-под подушки и, увидев, что он ждет моего ответа, смущенно кивнула.

– И что будет потом, когда ты уедешь в Стэнфорд?

– Надеюсь, он поедет со мной, – поправив растрепанные волосы, ответила я.

– А он такой же умный, как и ты?

– Гораздо умнее. И кроме того, у него есть возможности, которых нет у меня.

– Деньги, – с усмешкой произнес Джонатан.

– Ну да, и это тоже, – пожала я плечами.

– И влиятельные родители, – добавил Джонатан и, не дожидаясь моего ответа, спросил: – А они-то не против, чтобы он поехал с тобой в Стэнфорд?

Я опустила глаза, мне не хотелось вспоминать резкие слова Стюарта, которые он бросил в лицо сыну.

– А-а-а… – догадался Джонатан. – Значит, против.

– Это все его папа, – спокойно объяснила я. – Он меня не одобряет.

– Что?! Не одобряет тебя? – рассмеялся Джонатан, словно это было полнейшим абсурдом. – Скорее всего, дело в деньгах. Я знаю такой тип отцов. И тем не менее я уехал с ней в колледж. – Его слова меня насторожили. Он виновато кивнул. – Я тоже это проходил. Влюбился в богатую девчонку. Ее родители поначалу меня вполне одобряли, правда, лишь до тех пор, пока не поняли, насколько у нас все серьезно. Но мы все равно рванули с ней в Пенсильванию. Правда, я хотел убраться оттуда как можно дальше, а Пенсильвания была все же слишком близко. – Он тяжело вздохнул. – Не стоило там задерживаться.

– Вы что, расстались?

Правда, раз уж он встречается с моей мамой, то можно было и не спрашивать.

– Типа того, – ухмыльнулся он, но глаза остались грустными. И я поняла, что старая рана до сих пор кровоточит. – В колледже… все по-другому.

Я выжидающе смотрела на него. Мне неудобно было просить его продолжать, но в то же время было интересно знать, чем закончилась его история.

Джонатан, нервно сжимая в руках одеяло, уставился невидящими глазами в темную прихожую. И я не сомневалась, что сейчас он вспоминал о том, что тогда между ними произошло.

– Люди меняются. Ведь когда поступаешь в колледж, то еще толком не осознаешь, кто ты есть, чего хочешь от жизни и с кем хочешь ее прожить. Потом вдруг начинаешь понимать, что люди, которые, как ты надеялся, всегда будут рядом, уже не с тобой. А еще получается, что ты совершенно не знаешь человека, которому абсолютно доверял. – Его плечи сразу поникли. – И вот через шесть лет ты оказываешься практически на обломках той жизни, которую себе рисовал.

• Предыдущая
• 39/103
• Следующая