Любить – значит страдать - Донован Ребекка - Страница 42

• Предыдущая
• 42/103
• Следующая

– Прости, что не удалось поговорить, – сказала я, положив на живот раскрытый учебник.

– Еще не все потеряно. – Он замолчал, собираясь с мыслями, не в силах найти нужные слова. Мне вдруг стало страшно. – Когда я узнал…

– Ты любишь брокколи? – заорала из кухни мама, и мы услышали шум льющейся в кастрюлю воды.

– Да! – улыбнувшись, крикнул он в ответ.

– Так что… ты собирался сказать? – вопросительно подняла я брови.

Он показал глазами в сторону кухни, где мама виляла бедрами под классический рок, который передавала популярная радиостанция, и осторожно бросил:

– Это может и подождать.

– Ты уверен? – Я попыталась прочесть по лицу Эвана его мысли.

Молчать дальше просто невозможно. Так он только мучает меня и себя.

– Да ничего страшного, – сказал Эван, подкрепив свои слова поцелуем.

Я обняла его за шею и прильнула к нему.

– Хмм… – кашлянула мама.

Эван тут же отодвинулся, а я сразу залилась краской. Правда, у мамы лицо было таким же красным, как и у меня. Она опустила глаза и торжественно произнесла:

– Обед готов.

И в ту же секунду на кухне сработал датчик задымления. Я закашлялась и зажала рот рукой. Мама бросилась открывать окно над раковиной, а я, схватив полотенце, принялась отгонять дым от орущего датчика. Все это уже стало для нас привычным делом. Как только я пыталась хоть что-нибудь приготовить, датчик непременно начинал верещать.

– Дурацкая духовка, – ворчала мама, борясь с неподдающимся окном. – Ее никто не чистил лет пятьдесят, не меньше.

– Вам помочь? – поинтересовался Эван.

– Нет, вроде справилась, – ответила она, отошла от раковины и улыбнулась. – Ну все, прошу к столу.

Детектор наконец заткнулся, и я раздраженно вздохнула.

Я села на колченогий стул возле круглого стола. Эвану достался единственный относительно крепкий стул по правую руку от меня. Мама поставила на стол миски с брокколи и картофельным пюре, затем положила каждому на тарелку по куриной грудке.

– Что будешь пить? – спросила я Эвана, откинувшись на спинку закачавшегося под моей тяжестью стула.

– Меня вполне устроит вода. – Эван продолжал разгонять рукой дым, хотя мы с мамой отнеслись к произошедшему как к самому заурядному событию; впрочем, так оно и было.

Пока я наливала нам с Эваном воду из стоявшей в холодильнике бутылки, мама устроилась напротив Эвана с большим бокалом красного вина. Я заметила на прилавке опустевшую на две трети бутылку и сразу занервничала. На первый взгляд мама вроде была в порядке, хотя и слишком уж сосредоточенно раскладывала столовые приборы.

– Угощайся, – сказала она, положив себе брокколи.

И Эван зачерпнул немного картофельного пюре.

– Ну и как там твой баскетбол? – глотнув вина, но даже не прикоснувшись к брокколи, поинтересовалась мама. И начала, как всегда, тараторить: – Обожаю баскетбол. С трудом уговорила Эмили заняться баскетболом, потому что она была увлечена футболом, и все из-за отца. Хотя сейчас она делает успехи. Сама я никогда не играла, но смотреть люблю. Футбол кажется мне слишком беспорядочным, невозможно уследить за мячом и трудно понять, почему судья свистит в свисток. – На этом месте она вдруг заметила, что мы смотрим на нее во все глаза, и замолчала. И я только сейчас поняла, как она нервничает. – Простите, – поморщилась она.

– Все нормально, – успокоил ее Эван, бросив на меня быстрый взгляд. Я виновато улыбнулась. Тогда он нашел под столом мою руку и сжал ее. – Баскетбол – это прекрасно.

– А вы вышли в плей-офф? – Она явно пыталась сосредоточиться и после каждого вопроса прихлебывала вино. Ее щеки пылали.

– Почти, – признался Эван, отложив вилку. – Во вторник у нас выездная игра, и в случае победы в субботу вечером будем играть в Уэслине.

– Я обязательно должна это видеть! – взволнованно воскликнула мама. – Если вы продержитесь до субботы, я обязательно приду.

– Прекрасно, – вежливо ответил Эван, бросив на меня еще один взгляд.

Я буквально приросла к стулу, так как отнюдь не горела желанием видеть маму на игре моего парня.

– А в пятницу играет Эмма, – сообщил Эван.

– Только если мы выиграем в среду, – заметила я.

– Обязательно выиграете. Ведь ваша команда – фаворит чемпионата.

– Потрясающе, – обрадовалась мама. – Надо будет обязательно устроить вечеринку.

Я сделала большие глаза, чем страшно насмешила Эвана.

– В чем дело? – поинтересовалась мама, не поняв его реакции на свое предложение.

– Эмма и вечеринки – вещи, абсолютно не совместимые, – усмехнулся Эван.

– Да будет тебе, Эмили! – бросила мама. – Это же так весело!

– Нет-нет, – решительно покачала я головой.

– В любом случае через несколько недель я устраиваю вечеринку по случаю своего дня рождения, – провозгласила она. – Надеюсь, вы оба придете?

– Конечно, – согласилась я, сама толком не понимая, на что подписываюсь.

– Эван, а Эмили никогда не рассказывала тебе, как она свалилась с дерева? – хихикнула мама.

Я поднялась, чтобы убрать пустую тарелку. Мама отодвинула свою, так и не притронувшись к еде.

Эван поспешно встал.

– Я уберу, сиди спокойно. – В ответ на его вопросительный взгляд я ободряюще кивнула и поставила грязные тарелки в раковину.

– Нет, эту историю я еще не слышал, – произнес Эван.

Я загружала посудомойку, но сразу навострила уши, потому что и сама, похоже, была не в курсе.

– Эмили вечно везде бегала чумазая как черт, лазала по деревьям. И, чтобы она не убилась, прыгая по скалам, мы стали прививать ей любовь к спорту.

Эван усмехнулся, живо представив себе эту картину. Я автоматически ополаскивала посуду, старательно запоминая ее рассказ.

– Наш дом стоял в лесу среди деревьев. Вокруг было полно жучков и всяких ползучих тварей. Кошмар! – содрогнулась она. – Прости, но я не любитель насекомых. – (Эван весело засмеялся.) – Так вот, она залезла слишком высоко на дерево, и под ней обломилась ветка. Она полетела вниз, ломая ветви. Я услышала ее плач, выбежала на улицу и обнаружила, что она зацепилась за сук и висит в двадцати футах над землей.

Тут я снова склонилась над раковиной, впитывая в себя подробности, которые абсолютно не помнила. И все же эти откровения как-то странно на меня подействовали, почему-то даже заныло внизу живота.

– Дереку пришлось взять лестницу, чтобы снять ее с дерева. – Рейчел весело расхохоталась. Интересно, что смешного она нашла в сей драматической картине? – Эмили ничего себе не сломала, хотя и была с головы до ног в ссадинах и синяках. С тех пор она больше не лазала по деревьям. – Затем мама повернулась ко мне и спросила: – Ну и как, ты до сих пор боишься высоты?

И тут я поняла, что противное чувство внизу живота вызвано самым обычным страхом. Сглотнув комок в горле, я сдержанно ответила:

– Да, есть немного.

– А я и не знал, что у тебя боязнь высоты, – заметив, как я побледнела, сказал Эван. – Ты прекрасно справилась, когда мы в прошлом году занимались скалолазанием.

– Честно говоря, я ни секунды не сомневалась, что непременно убьюсь, – призналась я. – Просто не хотела тебе говорить. К тому же мне не надо было смотреть вниз. Надеюсь, мы не будем больше экспериментировать, да?

– Не будем, – согласился Эван. – Я и не собирался.

Теперь я поняла, откуда у меня страх высоты. Он сидел в подсознании. И хотя воспоминания детства стерлись из памяти, эмоциональная составляющая засела там навсегда. Страх и отчаяние. И я поняла, что мамина история правдива от начала до конца.

Тем временем мама продолжала делиться случаями из моего детства. Не сказать, чтобы я чувствовала себя неловко, просто все это было словно не обо мне. У меня не сохранилось никаких детских воспоминаний, и теперь мне было немного неуютно. Тот период полностью выпал из моей памяти, лишив прошлого и оставив лишь настоящее.

Наконец с посудой было закончено, с маминой бутылкой – тоже. Мама была уже никакая. Непрерывно хихикала и ничего не соображала.

• Предыдущая
• 42/103
• Следующая