Imprimatur - Мональди Рита - Страница 102

• Предыдущая
• 102/151
• Следующая

Покуда я переваривал новое доказательство небывалой догадливости аббата Мелани, Угонио потихоньку правил с помощью имеющихся на лодке весел. Зрелище, представавшее нашим взорам в свете фонаря, было малоприятным для глаз и однообразно-унылым. Плеск воды о наше утлое суденышко отдавался в каменных сводах галереи.

– Но вы же не были уверены, что Дульчибени воспользовался лодкой, раз сказали «если б была лодка…», – возразил я некоторое время спустя.

– Чтобы докопаться до истины, порой достаточно предположить ее существование.

– Что вы имеете в виду?

– А то: перед лицом необъяснимых либо не подлежащих логическому истолкованию фактов следует представить себе непреложное условие их осуществления, даже если оно и кажется спервоначалу невероятным. То же и в государственных делах.

– Мудрено.

– Самая бессмысленная правда, которая при этом еще и самая мрачная, не оставляет никаких следов, мой мальчик. Помни об этом.

– Означает ли это, что она никогда не будет раскрыта?

– Отнюдь. Есть две возможности. Первая: ты знаешь что-то либо дошел до чего-то умом, но не обладаешь доказательствами.

– И что тогда? – все еще никак не разумея мысль аббата, спросил я.

– Тогда ты достраиваешь доказательства, которых у тебя нет, ради того, чтобы истина явилась на свет, – добродушно отвечал Атто.

– Вы хотите сказать, что можно натолкнуться на ложные доказательства подлинных фактов? – вскричал я, разинув рот от удивления.

– Однако что ж ты удивляешься? Никогда не следует впадать в общую ошибку, состоящую в том, чтобы считать неверным содержание того или иного измысленного документа или доказательства и думать, что верно обратное. Помни об этом, выучишься на газетчика: самые ужасные и непредставимые истины часто скрываются за подложными документами. – А если и таковых нет?

– Тогда, – и это вторая возможность, – тебе не остается ничего, кроме как выдвинуть предположение, а затем проверить его, как я тебе и говорил вначале.

– Значит, так нужно поступить, чтобы разгадать secretum pestis?

– Еще не пришло время. Сперва разберемся с ролями каждого из участников комедии и поймем, что представляет собой сама эта комедия. И, кажется, мне вот-вот это удастся.

Я затаил дыхание, горя нетерпением услышать продолжение.

– Речь идет о заговоре против Наихристианнейшего короля, – торжественно объявил Атто.

– А кто бы это мог его замышлять?

– Очень просто: его супруга, королева.

Видя, с каким недоверием воспринял я его заявление, Атто поспешил освежить мою память. Как мы уже установили, Людовик XIV заключил Фуке в тюрьму, дабы вырвать у него секрет чумы. Но в окружении Фуке было немало людей, как и суперинтендант, униженных либо разоренных государем. В первую очередь Лозен, используемый в Пинероло как подсадная утка, и Большая Мадемуазель, богатая кузина Его Величества, которой король запретил выходить замуж. Далее. Девизе, сопровождавший Фуке в «Оруженосец», был предан королеве Марии-Терезии, которая чего только не натерпелась от короля.

– Однако этого всего недостаточно, чтобы считать их всех заводчиками интриги против короля! – возразил я.

– Верно. Но пораскинь мозгами. Королю вынь да положь нужен был секрет чумы. Фуке отказывался его выдавать, заявляя, что не владеет им. Когда безумное послание Кирхера, найденное нами в подштанниках Дульчибени, попало в руки Кольбера, Фуке был вынужден согласиться, что кое-что знает, дабы спасти как свою жизнь, так и жизнь своих близких. В конце концов между ним и королем был заключен пакт: свобода в обмен на secretion pestis. До сих пор тебе все понятно? – Угу.

– Пойдем дальше. Король победил. Как ты думаешь, рад ли этому Фуке, протомившийся два десятка лет в тюрьме, разоренный, больной?

– Разумеется, нет.

– Так что вполне по-человечески понятной выглядит мысль хоть слегка отыграться перед тем, как отправиться на тот свет так ведь?

– Положим.

– Вот и представь себе: кто-то очень могущественный вырывает у тебя тайну заражения чумой. Она нужна ему любой ценой, поскольку он мечтает стать еще могущественнее. Но ему невдомек, что ты владеешь также секретом противоядия чуме: secretum vitae. Если тебе самому это ни к чему, как ты поступишь?

– Отдам кому-нибудь… ну, как водится, врагу моего врага.

– Браво. Таковых, готовых отомстить королю-Солнце было немало в распоряжении Фуке. И первый среди них Лозен.

– А почему Людовик не догадался о существовании противоядия?

– Это лишь мое предположение. Как ты, конечно, помнишь, в письме Кирхера написано: secretum vitae arcanae obices celant, то есть секрет жизни таится за неведомыми преградами в отличие от секрета заражения чумой. На мой взгляд, Фуке был вынужден сознаться, что владеет secretum morbi, но секрет противоядия сохранил для себя и, воспользовавшись этой фразой, заявил, что Кирхер утаил второй секрет и от него. Суперинтенданту это не составило труда, ибо, зная короля, могу тебя заверить – Его Величество заинтересован в том, чтобы распространять чуму, а не лечить от нее.

– Просто галиматья какая-то.

– И все же в этом есть логика. Слушай дальше. Кому мог бы причинить вред король, владея секретом заражения чумой?

– Вестимо кому: императору, – отвечал я, припомнив, что поведал мне Бреноцци.

– Превосходно. Как и Испании, веками пребывавшей в состоянии войны с французами. Так?

– Допустим, – осторожно согласился я, понимая, куда клонит Атто.

– Империя в руках Габсбургов, как и Испания. К какому lому принадлежит королева Мария-Терезия?

– К Габсбургам!

– Ну вот мы и добрались до сути. Дабы выстроить все факты по порядку, приходится думать, что Мария-Терезия заполучила secretum vitae и пустила его в ход против короля. Не исключено, что Фуке доверил его Лозену, а тот, в свою очередь, – своей возлюбленной, Мадемуазель, а уж она – королеве.

– Королева втихомолку действует против своего супруга-короля, – принялся я рассуждать вслух. – Неслыханно!

– И снова ты ошибаешься, такое уже бывало.

И аббат пустился рассказывать, как в 1637 году, за год до рождения Людовика XIV, тайные службы короля перехватили письмо испанского посланника в Брюсселе. Оно было адресовано королеве Анне Австрийской, сестре короля Испании Филиппа IV, супруге Людовика XIII. Словом, матери короля-Солнце. Из письма следовало, что Анна Австрийская поддерживает тайную переписку со своими родными. И это в самый разгар распри между Францией и Испанией. Король и кардинал Ришелье приказали учредить негласный надзор за королевой. Выяснилось, что она слишком часто наведывается в один из парижских монастырей: якобы чтобы молиться, а на самом деле чтобы обмениваться письмами с Мадридом и испанскими посланниками в Англии и Фландрии.

Анна отрицала, что поставляла какие-либо сведения испанскому двору. Ришелье имел с ней приватное объяснение. Ей грозила тюрьма, предупредил ее кардинал, и простое признание уже не могло ее спасти. Людовик XIII был способен простить ее при условии, что она выдаст ему сведения, полученные в ходе тайной переписки с испанцами. Она и впрямь в своих посланиях не ограничивалась сетованиями на свое существование в Париже (где была очень несчастна, как позже и Мария-Терезия), оставляла врагам Франции важные сведения политического характера, возможно, думая, что так ей удастся ускорить развязку. Анна во всем созналась.

В 1659 году во время переговоров по подготовке Пиренейского мира на Фазаньем острове Анна встретилась наконец со своим братом, королем Филиппом IV Испанским. Они не виделись в течение сорока пяти лет, с тех пор как юная шестнадцатилетняя принцесса навсегда покинула родину. Анна прильнула к брату и нежно обняла его. Но Филипп отстранился и прямо взглянул ей в глаза. «Простите ли вы меня за то, что я была такой хорошей француженкой?» – спросила она. «Мое уважение к вам неизменно», – отвечал он. С тех пор как Анна вынужденно перестала шпионить в пользу своего брата, он перестал ее любить.

• Предыдущая
• 102/151
• Следующая