Выбери любимый жанр

Imprimatur - Мональди Рита - Страница 16


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

16

Дождавшись, пока все разойдутся, я бросился вслед за отцом Робледой и настиг его уже на пороге его комнаты.

Запыхавшись, я без обиняков заявил ему, что меня гложет страх за душу моего благодетеля и что я не уверен, исцелит ли растительное масло душевную немощь Пеллегрино, даст ли ему благодать, избавит ли от риска угодить в Ад? Как и где должно исповедаться перед смертью? Что, если он не придет в сознание до самого перехода в мир иной?

– О! Не стоит так волноваться, если он не придет в сознание, чтобы исповедаться перед Господом в своих прегрешениях перед Ним накануне кончины, это не будет считаться его виной, – авторитетно заявил Робледа.

– Знаю, но помимо отпустительных грехов, есть ведь еще и смертные…

– А что, разве твой хозяин совершил серьезный грех, о котором ты знаешь? – забеспокоился вдруг иезуит.

– Насколько мне известно, он не позволял себе ничего, кроме известных излишеств и обильных возлияний.

– Как бы то ни было, даже если предположить, что он посягнул на чужую жизнь, – тут Робледа осенил себя крестным знамением, – в этом нет ничего страшного.

И пояснил, что, наделенные особым призванием к свершению таинства исповеди, отцы-иезуиты давно уже исследовали вопрос о грехе и прощении:

– Иные проступки приводят к душевной гибели, и таких большинство. Иные дозволены, отчасти, – промолвил он, потупив взор. – Но есть и такие, что не возбраняются, разумеется, в исключительных случаях. Смотря по обстоятельствам. Уверяю тебя, духовнику всегда нелегко дается решение.

Тут было где разгуляться казуистике; по его мнению, следовало подходить к каждому случаю с большой осторожностью. Можно ли, к примеру, отпустить грех сыну, защищающемуся от отца и поднявшему на него руку? Или тому, кто расправился со свидетелем, чтобы избежать несправедливого приговора? Или женщине, прикончившей мужа, намеревавшегося сделать то же самое? Имеет ли право человек благородного рода-звания наказать того, кто нанес ему оскорбление, и тем защитить свою честь (то есть то, что является для него самым важным), дабы она не пошатнулась в глазах равных ему? Грешит ли солдат, стреляющий в невинного по приказу сверху? Или вот еще: имеет ли женщина право торговать своим телом, дабы спасти детей от голода?

– А всегда ли кража является грехом? – спросил я с мыслью о деликатесах, которыми были забиты коморы моего хозяина и, как я догадывался, доставшимися ему не совсем честным путем.

– Напротив. И тут необходимо примениться к отдельным, частным случаям, вникая как во внутренние, так и во внешние обстоятельства, при которых они имели место. Очевидно, что духовнику следует по-разному поступить в отношении богатого, обокравшего бедного; бедного, обокравшего богатого; богатого, обокравшего богатого; бедного, обокравшего бедного, и так далее.

– А разве нельзя во всех случаях получить прощение, вернув чужое?

– О, как ты торопишься! Обязанность возвращения незаконно приобретенного безусловно вещь важная, и духовник призван напомнить о ней тому, кто прибег к его совету. Но она может носить ограниченный характер и даже вовсе отсутствовать. Нет нужды возвращать незаконно приобретенное, если это связано с лишением себя необходимого: дворянин не может обойтись без слуг, человек с положением не может опуститься до того, чтобы работать.

– Раз я не обязан возвращать незаконно приобретенное, как вы изволите выражаться, как следует поступить, чтобы получить прощение?

– Это зависит от обстоятельств. В иных случаях не помешает отправиться к обиженному тобой и извиниться.

– А как быть с налогами? Если кто-то не платит должного?

– Э-э-э… Это вопрос тонкий. Налоги входят в число res odiosae[35], поскольку никто не желает по доброй воле расставаться с нажитым. Скажем так: безусловным грехом является неуплата справедливых налогов, тогда как несправедливо налагаемые, или поборы, требуют внимательного рассмотрения.

Робледа пролил свет и на множество других случаев прегрешений, которые, не разбираясь в учении иезуитов, я бы наверняка рассудил иначе: незаконно отбывающий наказание может бежать из темницы, опоив тюремщиков и увлекая за собой своих товарищей по несчастью; не возбраняется возрадоваться смерти родителя, оставляющего тебе крупное наследство, лишь бы не испытывать при этом личной ненависти; позволено читать запрещенные церковью труды, но лишь три дня подряд и не больше шести страниц; обкрадывая родителей, не совершаешь греха, если сумма не превышает пятидесяти целковых; и наконец, тот, кто клянется без истинного намерения дать клятву или зарок, не обязан быть верным своему слову.

– Словом, клятвопреступление не грех! – не без изумления подвел я итог.

– Не следует подходить к этому столь упрощенно. Все зависит от намерения. Грех – это добровольное пренебрежение заветами Господа, – вдруг голосом проповедника возвестил Робледа. – Если же это делается лишь для видимости, без настоящего желания – это не грех.

Покидая комнату Робледы, я был томим чувством беспокойства и пребывал в крайнем умственном утомлении. Единственной отрадной мыслью было то, что благодаря иезуитам Пеллегрино удастся спастись. Однако их послушать, так белое – это черное, истина неотличима от лжи, а добро и зло – суть одно и тоже.

Если аббат Мелани не внушает полного доверия, то отца Робледы следует просто опасаться – таким был вывод, к которому я пришел после всего, что произошло в этот день.

Время ужина давно миновало, голодные постояльцы дружно потянулись к кухне. Подкрепившись супом с клецками и хмелем, который не вызвал у них воодушевления, они вновь выслушали предписания Кристофано. В ожидании новой переклички следовало наметить линию поведения. Появление в наших рядах еще одного занедужившего не могло не вынудить Конгрегацию здоровья объявить о появлении в городе чумы, что грозило нам продлением и ужесточением карантина, а то и полной изоляцией. Подобная перспектива заставила вздрогнуть и самых отчаянных из нас.

– Остается одно – пытаться бежать, – в страшном волнении изрек стекольщик Бреноцци.

– Это обречено на провал, – отвечал ему Кристофано. – На улицах уже, вероятно, установили заграждения, и даже если предположить, что нам удастся преодолеть их, мы будем объявлены в розыск на всей территории папской области. Можно было бы пуститься в бега, через леса выйти к Адриатике и уплыть. Но лично у меня на всем протяжении этого пути нет ни одного друга, которому можно было бы довериться, и не думаю, что у вас дело обстоит лучше. Пришлось бы проситься на постой к чужакам, рискуя быть выданными. Продвигаясь днем и делая ночные привалы, можно было бы укрыться в Неаполитанском королевстве, но я уже не в том возрасте, когда легко переносишь подобные тяготы, к тому же кое-кто из вас не слишком щедро одарен природой в физическом отношении. Да и потом, как обойтись без проводника-пастуха или селянина, а их не так-то легко уговорить послужить, не пытаясь при этом дознаваться, что да как. Любой из них не задумываясь выдаст вас своему господину. И наконец, нас слишком много, чтобы бежать, и ни у кого нет врачебного пропуска: первый же кордон нас задержит. Словом, шансы на успех побега ничтожно малы. Кроме того, не забывайте: в случае успеха возвращение в Рим для беглеца навсегда заказано.

– Что же делать? – спросил Бедфорд, вдруг запыхтев и бессильно всплеснув руками.

– А вот что: Пеллегрино отзовется во время переклички, – не моргнув глазом заявил Кристофано.

– Но ведь он не держится на ногах, – возразил я.

– Будет держаться. Ничего другого ему не остается, – парировал лекарь.

Покончив с главным вопросом, Кристофано задержал нас еще на некоторое время и предложил в целях укрепления способности организма противостоять чуме всякие снадобья, выводящие мокроты из организма. Иные всегда имелись у него в наличии в готовом виде, прочие он приготовлял по мере надобности из трав, эфирных масел и крепких настоев, часть которых возил с собой, а часть черпал в подвалах Пеллегрино.

вернуться

35

проклятых вопросов (лат.)

16

Вы читаете книгу


Мональди Рита - Imprimatur Imprimatur
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело