Река, текущая вспять - Мурлева Жан-Клод - Страница 11

• Предыдущая
• 11/21
• Следующая

Томек, не зная, плакать ему или смеяться, вынул из мешочка монету и сжал ее в руке.

— Это монета в одно су, — прошептал он, — и я скоро ее верну.

День только занимался, когда Эзтергом пришел за Томеком.

— Я знал, что вы не спите, поэтому явился так рано.

Они начали с плотного завтрака, а потом отправились на парфюмерную фабрику. Томек не думал, что она окажется такой большой. На фабрике работали по меньшей мере триста человек, почти все жители деревни. Она состояла из нескольких корпусов. В первом хранились засушенные цветы, собранные прошлым летом. Они не потеряли своей яркости, и было так чудесно идти среди всех этих разноцветных кип! В другом корпусе цветы размельчали, толкли, давили. Все вкладывали душу в работу и пели, чтобы еще больше воодушевить друг друга. Третий корпус был отведен под перегонку. Рабочие там носили белые халаты.

— А теперь, — с гордостью объявил Эзтергом, — я предлагаю вам пройти туда, куда не каждый может проникнуть. Это наша секретная лаборатория. Здесь производятся уникальные ароматы. Заходите, прошу вас.

Их встретила юная улыбчивая толстушка, у которой нос и щеки были усыпаны веснушками. Эзтергом представил ее:

— Господин Томек, перед вами — мадемуазель Пепигома. Несмотря на свой юный возраст, она одна из лучших работниц на фабрике, поскольку обладает превосходным обонянием. Такие способности с возрастом слабеют, и редко кому удается выполнять подобную работу после сорока лет. Но Пепигома молода и исключительно талантлива. Сколько вам лет, мадемуазель?

— Четырнадцать лет и три месяца, — уверенно ответила девушка.

Томеку казалось, что четырнадцать лет — не так уж мало, но раз Эзтергом так считает…

— Мадемуазель Пепигома, — продолжал старик, — не могли бы вы продемонстрировать нашему другу последние разработки лаборатории?

— С удовольствием, господин Эзтергом, почту за честь.

— В таком случае, оставляю вам господина Томека. И покидаю вас, поскольку должен готовить речь к празднику, который состоится во второй половине дня.

Пепигома отвела Томека в соседнюю комнату, где на полках стояли сотни стеклянных пузырьков. Она выбрала один и вынула из него пробку:

— Понюхайте, господин Томек, и скажите, чем пахнет.

Томек определил изысканный запах лимона.

— Прекрасно. А этот?

Томек только со второго раза узнал запах мха в лесной чаще.

— Очень хорошо, господин Томек, у вас замечательный нюх. Но знайте, что благодаря исследованиям, пробам и различным смесям, мы получаем особенные, тончайшие ароматы. Посмотрим, удастся ли вам их определить.

Несмотря на свои четырнадцать лет, Пепигома едва доставала до плеча Томека. От нее приятно пахло вербеной, и, как все жители деревни, она светилась здоровьем и дружелюбием. Томек глубоко вдохнул запах из флакона, но ничего не понял. У него даже создалось впечатление, что флакон ничем не пахнет. Вместо того чтобы сконцентрироваться, он расслабился и замечтался. Сначала он представил себе пруд. Когда его родители были живы, они устроили там пикник, но пришлось прятаться от дождя. Почему он сейчас вспомнил об этом?

— Ну что? — улыбаясь, спросила Пепигома.

— Не знаю, — промямлил Томек, пытаясь оторваться от воспоминаний. — Я… ничего не чувствую.

— Правда? А может, вы просто думаете о чем-то другом?

— Абсолютно точно! — воскликнул удивленный Томек. — Прошу меня извинить.

— Вы не могли бы сказать, о чем именно вы думали? Случайно, не о пруде? И не о каплях дождя?

Томек смутился и не нашел, что ответить. Неужели эта девушка умеет читать мысли?

Пепигома засмеялась, увидев его таким обескураженным.

— Этот аромат называется «Первые капли дождя на пруду».

— Вот как, — произнес Томек. — Это… это… удивительно. Правда.

— Тогда попробуйте следующий и скажите, — предложила Пепигома, протягивая ему другой пузырек.

Томеку потребовалось несколько секунд, чтобы догадаться, но все оказалось так очевидно, что он не осмеливался сказать:

— Холм… музыканты… много народу… все поют…

— Браво! — воскликнула Пепигома. — Но кое-что вы упустили. Принюхайтесь как следует.

Томек вдохнул несколько раз, и музыка заиграла в бешеном ритме, все танцевали, кричали «Ура!» Точно: это была свадьба! Женихом и невестой на скамейке среди друзей оказались Томек и Пепигома. Они держались за руки и обнимались под дождем из лепестков!

— Свадьба? — пробормотал Томек и покраснел.

— Опять браво! Скоро вы займете мою должность! Этот аромат называется «Свадьба на холме». Хотите продолжить?

— Охотно, — ответил Томек, находя игру занимательной.

Он успешно определил ароматы «Рождение ягненка на свежей соломе», «Отъезд на заре», «Чтение письма от любимого человека», «Постройка домика из хлебных палочек на кухонном столе, в то время как за окном падает снег» и многие другие…

— Скажите, вы изготавливаете только приятные запахи?

— Разумеется, — ответила Пепигома. — Жизнь слишком коротка, господин Томек, чтобы тратить ее на неприятные вещи.

— Конечно, — подтвердил мальчик. Он был совершенно согласен с Пепигомой.

В полдень он пообедал вместе с Эзтергомом.

На этот раз они пробовали пирожки, не менее аппетитные, чем блины. «Не удивительно, что все парфюмеры такие упитанные, — отметил про себя Томек, — они едят только вкусные вещи».

Они доели десерт, великолепные пироги с черникой, и вышли на крыльцо харчевни. Тут Томек подумал, что грезит: как только он появился, сотни жителей деревни, собравшихся на площади, закричали:

— Ура!

Заиграла веселая музыка. У маленьких трубачей чуть не лопались щеки, а барабанщики выстукивали бешеный ритм. У лестницы стояла настоящая карета, запряженная четырьмя белыми пони в упряжи, украшенной плюмажами и помпонами. Крыша кареты представляла собой огромного крокодила, а «под животом у крокодила» гордо восседал юный Ачигом в праздничном костюме. На плечи ему надели золоченый плащ, а на голову — цилиндр, в котором он выглядел очень важным господином. Томек сел рядом с ним, и карета тронулась. Они пересекли всю деревню под приветственные возгласы.

«Я не заслуживаю всего этого», — подумал Томек. Но народ так ликовал, что ему было неудобно отказываться. Рядом с ним Ачигом радовался от всего сердца. Он смеялся и бросал в зрителей конфетти из большого мешка. Вскоре они подъехали к мэрии, на ступенях которой их ожидал Эзтергом. Когда карета остановилась, старик поднял руки, чтобы воцарилась тишина, и произнес речь:

— Дорогие друзья! Мы собрались здесь, чтобы в очередной раз отметить великий Праздник Пробуждения. Я должен был бы уже привыкнуть, ведь это происходит не впервые, но каждый раз меня все равно захлестывают эмоции. Среди нас господин Томек вернулся к жизни, среди нас он познал второе рождение. Так пусть он будет, как и все его предшественники, нашим ребенком. Я не стану продолжать, потому что не люблю длинных речей, а вы и подавно. Долгих лет господину Томеку! Долгих лет Ачигому, его пробудившему! И долгих лет всем вам, друзья мои!

Тут он достал из кармана носовой платок и громко высморкался. Многие зрители поступили так же. Почти все женщины плакали, и даже мужчины иногда всхлипывали. Только дети смеялись и кричали «Долгих лет!», потому что для них все это казалось игрой. Завершая церемонию, Эзтергом вручил Томеку медаль с гравировкой:

Томеку, разумеется, надо было сказать несколько слов, но он настолько смутился, что смог только пробормотать:

— Я… я благодарю всех вас… я… я благодарю вас от всего сердца.

Бурные овации избавили его от смущения.

• Предыдущая
• 11/21
• Следующая