Век перевода (2006) - Витковский Евгений Владимирович - Страница 61
- Предыдущая
- 61/105
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
61
АЛЕКСЕЙ ПРОКОПЬЕВ{177}
АНДРЕАС ГРИФИУС{178} (1616–1664)
Из первой книги сонетов
V. О теле Господа
Bidermanni. Eheu! flebile funus[18]
Увы! Что вижу я? труп распростертый, тело,
В котором места ты живого не найдешь, —
Из раны кровь бежит, и в смертном страхе дрожь
Проходит по щекам, лицо белее мела.
Кто мучил так Тебя? Кто дико и умело
Бичом рвал плоть Твою? Какой тигренок, кто ж,
Свиреп, Тебя когтил, когда гвоздями сплошь
Ты был пробит насквозь, с кем мне сравнить бы смело
Того, кто нежный лоб шипами изгвоздил?
О мой Жених, Тебя кто желчью напоил?
Твою любовь свершив — мою вину-измену,
Кто не готов к любви, с Его любовью врозь?
Чью душу образ сей не поразил насквозь?
Навеки плачет пусть рассудку помраченну.
VII. Помните жену лотову! (Лук. 17:32)
Bauhusii. Obscoenam Gomorrhae hyemem[19]
Допрежь, чем грозный Бог дождем огня и серы,
Смолой залив Содом, грехи его прервал,
И гнев Его, взгремев, страшней меча бряцал,
И жалкий Севоим разрушен был без меры;
И зной был потрясен громами мощной веры,
И весь на Адму Бог извел свой арсенал,
И в пламени сплошном измял Гоморру шквал, —
С женою и детьми Лот прочь бежал химеры.
Там бушевал пожар; супруга ж, с горных круч
Назад оборотясь, увидела, как луч
Венчает град венцом из пламени и тленья;
И поняла: течет соленых слез ручьем,
И застывает в соль, уже не видя — в чем
За дерзость кара ей веками искупленья.
IX. Слезы, пролитые во время тяжелой болезни
Я уж не тот, что был, сил нету и в помине,
Сгоревшею трухой всё высохло во мне —
Смерть мне в глаза глядит, мы с ней наедине,
Себя узнать в себе нельзя ни впредь, ни ныне.
Вдох из меня нейдет, язык твердеет в стыни,
А мускул всяк обмяк. Чертог на простыне —
Вместилище души — ветшает в тишине,
И вскоре рухнет он в заведомой пустыне.
Вот так цветок встает, когда встает рассвет,
И вянет, прежде чем свет дня сойдет на нет.
И я так жил, росой, слезами окропленный, —
Чтоб скоротечно пасть. О ты, земная ночь!
Бежит к концу мой час, отбодрствовал — и прочь,
Сном смерти буду взят, я, смертный сон, твой пленный.
Из второй книги сонетов
I. Утренний сонет
Бессмертный звездный полк ушел во мрак, блистая.
Диана всё бледней. Заря на серый свод
С улыбкою глядит. Уж перистый народ
Приветствует ее, поэтов птичья стая.
Что в мире ни живет, целует мир, встречая
С подъятой головой лучей могучих флот
На блещущей воде. О Трижды Высший Плот,
Тех озари, у ног Твоих чья жизнь святая!
Ночь плотную гони, что вкруг души моей,
Мой дух и сердце вдруг обставший мрак скорбей,
И веру дай: себя куда ж ей от любви деть!
Чтоб одному Тебе служил я целый день,
Всегда; и, наконец, как жизнь покатит в тень,
Чтоб вечно мог Тебя, мой Свет и Солнце, видеть.
III. Вечер
День мимолетный прочь. Ночь, поднимая флаг,
Выводит звездный полк. Усталый люд, потери
Неся, идет с полей. Где были птицы-звери,
Печаль и пустота. Растратить время так!
Все ближе тот причал, где шлюп мой встанет наг.
Как этот свет угас, так я и ты теперь и
Уйдем. Как всё, что есть. Что зрим. По крайней мере,
В недолгий срок. Что жизнь? Забег, где ты рысак.
Дай, Боже, на бегу мне не споткнуться в мыле,
Чтоб Ах, и Грех, и Прах, и Страх не соблазнили.
Сияй передо мной, будь рядом, Сноп Огня.
Почию телом я, но дух горит победней.
А вечерять со мной придет мой день последний,
Так вырви же к Себе из сумерек меня.
ФРИДРИХ ГОТЛОБ КЛОПШТОК{179} (1744–1803)
Бег на коньках
Сокрыты мраком чуть ли не все
Имена дедалов древних от нас!
Без помех / пользуем мы гений их,
Вот только честь как им воздать?
Кто скажет, как зовут смельчака,
Что впервые парус в море поднял?
Ах, забыт / нами теперь тот герой,
Кто изобрел крылья для ног.
А разве он бессмертья не друг,
Даровав здоровых столько забав?
Даже конь, / бодрый скакун, даже Рейн
Радости той нам не дает!
Бессмертным станет имя мое!
Легкой стали танец я подарю.
Чудный ритм! / Мах — и летишь; прыгать, мчать
Как же он стал, танец, хорош!
Ты знаешь чары музыки, пой,
Исполнь, танцуя, песню свою!
Звучный рог / слушают пусть лес и луна,
Танцу, мотив, скорость задай.
О юный друг, умеющий встать
На котурны водны, летать на них,
Позабудь / милый камин, в путь со мной,
Лед нас зовет — ровный хрусталь!
Окутан нежной дымкою диск;
Осиян рассветом бархатным лед,
Зимний пруд! / Иней блестит, словно здесь
Ночь отрясла звезды свои.
Белым-бело, и тишь вокруг нас!
От мороза стал певучим каток!
Режешь лед, / слышу, мой друг, вдалеке,
Даже когда скрылся ты с глаз.
А дома нас богатый ждет стол,
Вдоволь фруктов, вдоволь будет вина.
Пусть мороз / наш аппетит разожжет,
Крылья сильней пусть распалят!
Левей возьми, мой друг, я хочу
Полукруг правей тебя заложить…
Мах ногой, / делай как я, да смотри,
Друга не сбей! Так, хорошо!
Теперь, петляя вдоль берегов,
Побежим спокойно вниз по реке.
Пируэт / этот хвалить я б не стал,
Прейслер[20], и ты спрячь свою медь.
Что слышно там, на острове том?
Всё одни неопытны бегуны!
Ни копыт / — звоном по льду, — ни подвод,
Как и сетей нет подо льдом.
Но слух твой тонок; слышишь и ты,
Вот он, смерти стон, ходит рекой!
О, тосклив / сей глас, мороз колет лед —
Страшно трещит лед на реке!
Но стой! Не дай блистанью катка
Совратить тебя, легко обмануть!
Ибо там, / глуби где, — лед не встает, —
Из-под земли бьют там ключи.
Из волн неслышных вытечет смерть,
Сокровен источник тайный ее!
Понесет, / юноша, с древа листом,
И в полынье сгинешь невпрок!
61
- Предыдущая
- 61/105
- Следующая
