Путешествия вне тела - Монро Роберт Аллан - Страница 30

• Предыдущая
• 30/64
• Следующая

Бесконечные по разнообразию оттенков и тончайшей гармоничности звуки сплетаются в повторяющиеся, но при этом плавно переходящие одна в другую мелодии, на которые отзывается все твое существо. Источника, откуда исходит музыка, нет. Она просто есть: вокруг, в тебе, ты сам – часть ее, и она – это ты.

Это – чистота истины, о которой до сих пор ты лишь догадывался. Это – пиршество, крохи с которого, перепадавшие тебе там, на земле, давали тебе надежду на существование Целого. Безотчетные чувства, стремления, ностальгия, ощущение судьбы, посещавшие тебя там, на земле, когда ты любовался заходящим в облака солнцем на Гавайях, когда, замерев, стоял среди высоких качающихся деревьев в безмолвном лесу, когда случайно услышанная музыка или песня будили память о прошлом, когда ты тосковал о дорогом и близком: городе, поселке, стране, народе или семье – все теперь сбылось. Ты – Дома. Ты там, где тебе надлежит быть.

Всегда.

Самое важное – то, что ты не один. С тобой, рядом, в неразрывном единстве – другие. Они безымянны и не воспринимаются как формы, но ты знаешь их и связан с ними единым великим знанием. Они в точности подобны тебе, они – ты, и, подобно тебе, они – Дом. Вместе с ними ощущаешь – словно теплые волны электричества пробегают между вами – такую полноту любви, что все ее проявления, испытанные ранее, кажутся всего лишь частичками и слабыми отблесками. При этом здесь не требуется нарочито обнаруживать и демонстрировать свое чувство. Отдаешь и получаешь совершенно автоматически, без всякого преднамеренного усилия.

Происходит это не потому, что тебе что-то нужно или ты для чего-то нужен.

Понятие добиваться здесь теряет смысл. Взаимообмен протекает естественно.

Представление о различии полов отсутствует. В качестве части целого ты сам – и мужчина, и женщина, и положительное, и отрицательное, и электрон, и протон одновременно. Любовь мужчины к женщине пронизывает тебя и исходит из тебя самого. Любовь родительская и детская, любовь братская, любовь к кумиру, любовь идиллическая и идеальная, сливаясь воедино, мягкими волнами накатывают на тебя, проникают внутрь, проходят через тебя. Охватывает чувство абсолютной гармонии, ибо ты на своем месте. Ты – Дома.

Внутри этого, но не в качестве его части, ощущается существование источника всего данного переживания, источника тебя самого, источника той беспредельности, которую невозможно ни постичь, ни представить. Здесь легко верится в существование Отца. Твоего подлинного Отца, Творца всего, что есть или было. Ты – одно из его бесчисленных творений. Как и почему – тебе неизвестно. Да это и неважно. Ты счастлив от одного того, что находишься на Своем Месте, где тебе и надлежит быть.

Каждый из трех раз, когда я попадал Туда, я возвращался назад не по своей воле, с грустью и большой неохотой. Кто-то помогал мне вернуться. И каждый раз после возвращения я в течение многих дней страдал от глубокого одиночества и ностальгии. Я чувствовал себя чужеземцем, оказавшимся в незнакомой стране, где все не так, все по-иному и все плохо по сравнению с родиной. Острое одиночество, ностальгия и что-то похожее на тоску по дому были так сильны, что я не мог решиться отправиться Туда вновь.

Может, это Небеса?

Однажды я попытался сымитировать Там в этом мире. Я вспомнил, как в детстве плавал в бассейне с подводными фонарями темных цветов, встроенными в стены. Я вспомнил, в каком именно бассейне это было.

Наш загородный дом – с бассейном. И я принялся за работу. Мы смонтировали подводные фонари, и я стал подбирать цветофильтры. Как я ни старался, темных тонов, которые мне помнились с детства, не получилось, так как для этого требовалось слишком высокое напряжение. Кроме того, мы установили под водой динамик, чтобы можно было, по уши лежа в воде, слушать музыку. Получилось отлично, хотя и близко не похоже на то, что я слышал Там.

Но вот что примечательно. Побывав в местах своего детства, я заглянул в тот самый бассейн, но никаких цветных фонарей под водой там не оказалось. Никто, в том числе ни один из моих старых друзей, с которыми мы когда-то плавали, не могли припомнить, чтобы когда-нибудь там были подводные цветные фонари.

Реальность, реальность!

Одна из самых больших загадок состоит в том, что кто-то (быть может, их несколько) время от времени помогает мне в моих экспериментах. Возможно, они находятся рядом каждый раз, просто я об этом не знаю. Мне неизвестно, кто они такие и почему помогают мне.

Судя по всему, это не ангелы-хранители, хотя человек более традиционных взглядов, скорее всего, расценил бы их именно так. Отнюдь не в каждой трудной ситуации они приходят на помощь, не всегда откликаются и на молитву. Иногда, когда я душевно страдаю и вопию о помощи, кто-нибудь из них является, но обычно они помогают, когда я об этом не прошу или делаю это неосознанно. Похоже, инициатива в нашем сотрудничестве принадлежит не мне, а им.

Они редко бывают дружественными в том смысле, как мы это обычно понимаем.

Вместе с тем в их действиях по отношению ко мне явно просматриваются понимание, знание и целесообразность. Я не чувствую с их стороны намерения причинить мне вред и доверяю их руководству.

Как правило, помощь оказывается незаметно. Например, руки, поднявшие меня на холм, к дому д-ра Брэдшоу, явно помогли мне достичь того, чего я хотел.

Помогавшего мне я не видел. Правда, перед этим я заметил фигуру в длинном одеянии и шлеме, сидевшую в йогической позе. Может, это и был помощник?

Мужчина в длинном одеянии, со смутно знакомым мне лицом и глазами, откликнувшийся на мои мучения и призывы, когда я отбивался от паразитов (см. гл. 10), не обратил почти никакого внимания на мои переживания. Вместе с тем он определенно пришел для того, чтобы мне помочь. Он явился вызволить меня из трудной ситуации, но при этом не только не стал утешать, но даже не попытался успокоить или приободрить меня.

Помощника, провожавшего меня в Локал II к д-ру Гордону, я так и не видел. Я чувствовал его руки, слышал голос – больше ничего. То же самое относится и к помощнику, который неделю спустя, когда я попытался повторить визит, заявил, что в этом нет необходимости. Помощь принимается безоговорочно по какому-то внутреннему ощущению. Она кажется настолько естественной, что мне почти не приходило в голову обернуться и попробовать разглядеть помощника.

Два молодых человека, проводивших меня в квартиру после спиритического сеанса, по-видимому, представляют собой исключение из общего правила. Относительно них у меня было вполне определенное чувство, что они явились только по этому конкретному поводу и ни для чего больше. В этой связи стоит упомянуть еще один момент: из всех помощников, которых мне удалось более или менее запомнить, лишь одного я смог узнать во второй раз.

Во время моего визита к Агню Бэнсону в Локал II кто-то держал меня, чтобы я смог его увидеть. Ощущение мягких, но крепких рук, державших меня за бока, было совершенно отчетливым. Когда настало время уходить, и те же руки повернули меня кругом, совсем как слепого, это воспринималось настолько реально, насколько это возможно. Это один из тех случаев, когда помощник откликнулся на мое желание.

Когда на обратном пути, оказавшись у препятствия, я паниковал, кричал и молился, никакой помощи не последовало. Когда ко мне приставали и мучили какие-то существа, помощи не было. Когда другие существа свирепо нападали на меня, помощи тоже не было. Вернее, если она и была, то я об этом не знал. В чем тут дело? Как они определяют, когда помочь, а когда предоставить меня самому себе. Не знаю.

И самое интересное: когда я пребывал в том, что можно назвать вечным блаженством, кто мягко настоял, чтобы я вернулся в физическое? Не знаю, благодарить за такую помощь или печалиться?

Я не отношу к числу помощников хозяина (гл. 12), хотя он вполне подходит под эту категорию. Вот его я бы легко узнал при встрече. От прочих он отличается исходящими от него дружеской расположенностью и чувством товарищества, хотя в каком-то смысле он мне не пара – старше меня и более сведущ в других областях.

• Предыдущая
• 30/64
• Следующая