Лодка на аллеях парка - Монсон Пер - Страница 12

• Предыдущая
• 12/22
• Следующая

Стремление объяснять (в действительности его можно было бы даже назвать инстинктивным стремлением), вероятно, столь же старо, как и способность людей мыслить. Это связано с нашим восприятием и пониманием окружающего мира как структурированной действительности. Она состоит из различных элементов, из вещей и связей между ними, похожих и непохожих и при этом влияющих друг на друга. Долго обсуждался вопрос о том, какими свойствами обладает действительность сама по себе, проистекают ли сходства и различия из «собственной природы вещей» или это исключительно наш способ восприятия порождает их. Один из самых знаменитых философов, немец Иммануил Кант, категорически утверждал, что именно подход людей к пониманию бытия определяет структурированное видение его. «Не разум возникает после феномена, напротив, это феномен возникает после разума», полагал он и называл это коперниканским переворотом в философии. Другие исходили из того, что люди всегда хотят понять, что такое действительность па самом деле, как она есть, поэтому нужно собирать как можно больше чувственных фактов, опираясь на которые можно построить систематическое знание об окружающем мире.

В течение долгого времени эта дискуссия касалась человеческих возможностей объяснения природы, но затем она вспыхнула и по вопросу о возможности познания общества и человека. Здесь, однако, возникла проблема, отсутствующая у исследователей, работающих в области естественных наук. Ведь природа существует вне исследователя, и факты, которые нужно понять, не зависят от теорий, имеющихся на этот счет у ученого. Если выявляются расхождения во мнениях относительно верности и применимости какой-либо теории к конкретному факту, можно провести «решающий эксперимент», изучить результат и решить, какая теория применима в данном случае. Если в природе действительно существует объективный закон, с его помощью можно объяснить, например, почему планеты движутся по своим орбитам, почему яблоко упало на землю, почему шар, наполненный водородом, поднимается вверх — с помощью одного и того же закона гравитации. Идеальным было бы наличие минимума законов, которые максимально бы объясняли реальность.

Мироздание в таком случае выступает как гигантская машина, все части которой функционируют во взаимодействии друг с другом по совершенно определенным законам. Когда пришло осознание этого, стали предприниматься попытки объяснить устройство Вселенной с помощью механики. В XVIII веке французский ученый Лаплас предположил, что если бы существовал бесконечный интеллект, знающий положение всех частиц в определенный момент времени и законы, по которым эти частицы движутся, то этот интеллект мог бы предсказать будущее всей Вселенной. Многие считали, что этот интеллект тождествен Богу; однако для большинства ученых Богом было то, что однажды вовремя запустило весь механизм мироздания. Но действительно ли человеческий мир был только частью этого механизма? Куда исчезает в таком случае божественная душа человека или его свободная воля, если он не был религиозен? Философы усиленно занимались этой проблемой, и постепенно перед ними обозначились два ответа на этот вопрос. Позднее эти два ответа переросли в целые направления, условно соответствующие «социологии моря» и «социологии парка».

Первый ответ гласил: если отказаться от постулата, что люди обладают свободой воли, то дискуссия о морали будет невозможна, вся политическая деятельность — бессмысленна, а люди никогда не будут нести ответственности за свои поступки. В таком случае человечество лишь подчинялось бы законам, которые даже не может осознать. Но если свободная воля существует, наука о людях и обществе должна в качестве отправного пункта рассматривать человека, его поступки и мотивы этих поступков. Поэтому исследователь, придерживающийся этого направления, никогда не мог бы высказаться «правильно» или «ошибочно», он только мог попытаться попять, почему люди поступают тем или иным образом. Внешние мотивы действий лежали вне сферы такой науки. Она могла говорить только о моделях и взаимосвязях, которые увидела в способах проживания людьми своей жизни; но никогда она не могла бы говорить о том, как им следует жить.

Во втором ответе могло в принципе заключаться согласие с тем, что человек обладает свободой воли; однако считалось, что данная проблема не представляет интереса для науки об обществе. Как индивидуальное существо, человек мог верить, что обладает свободой воли; как общественное существо, он «не определялся по данному параметру». Так как каждый человек живет в обществе (даже отшельник в пустыне представляет собой общество), он должен следовать заповедям и правилам общества. Эти правила не что иное, как коллективное сознание, управляющее поступками людей. Поэтому наука об обществе, вместо того чтобы избегать высказываний о морали, должна изучать именно ее. Ведь коллективная, общая мораль — это именно и есть то «общество», которое «нависает» над каждым человеком. Психология может заниматься индивидом; социология должна исследовать коллективные феномены.

При таком подходе к анализу общества мы должны будем, следовательно, изучать коллективную мораль. Она складывается из многих составляющих: существуют правила производственной жизни, политической деятельности, создания семьи, сохранения социального неравенства и т.п. Эти составляющие коллективного сознания не что иное, как социальные институты, которые проявляются, в свою очередь, в доминирующих образцах человеческих поступков. Поскольку предполагается, что люди следуют установленным в обществе правилам и заветам, при анализе институтов можно будет исключить рассмотрение отдельных личностей, абстрагироваться от них и от субъективных мотивов их действий и поступков. Исследователю общества полезно проследить, какие социальные институты имеют место, как они функционируют, а также как они взаимно влияют друг на друга. А проблема свободной воли, как уже говорилось, исключена из анализа общества, рассматриваемого как реальность в себе, независимая от отдельных личностей. Реальность подчиняется своим собственным законам, и социология должна увидеть эти законы и использовать для объяснения общества.

Общество не только находится «над» индивидом, оно также существует «вне» отдельного исследователя общества. Поэтому задача исследователя — добывать объективные данные об обществе и создавать теории общества без предвзятых мнений. Но каким образом следует получать эти «объективные данные», которые в сочетании с правильным научным подходом могут гарантировать объективность науки? Эти данные сплетаются в канву, состоящую из множества отдельных фактов и обстоятельств. Единичный случай никогда не может сказать что-либо об «обществе», зато сумма отдельных фактов дает возможность обнаружить каркас общества. Это те образцы, порядки или структуры, которые исследователь должен попытаться найти и объяснить. Далеко не всегда представляется реальным получить полную картину отношений в обществе, но, чтобы иметь представление об общественных отношениях, можно сделать статистическую выборку, подобную тем, что используются при политических исследованиях общественного мнения. На сегодняшний день имеется множество достоверных статистических данных, в том числе в Центральном статистическом бюро. Благодаря им существует возможность говорить о характерных особенностях экономической структуры, о развитии институтов семьи, о количестве детей, попадающих в государственные исправительные заведения, и т.п. За последние десятилетия в банках данных накопилось огромное количество фактов, с разных сторон отображающих жизнь общества. Проблема доступа исследователей к этим данным весьма актуальна сегодня, поскольку это способствовало бы прояснению картины социальных структур в сегодняшней Швеции. Однако проблема прав отдельного человека усложняет процесс «рассекречивания» этих данных, так как в действительности нельзя абстрагироваться от частного так, как это можно сделать в рамках научного исследования.

• Предыдущая
• 12/22
• Следующая